Страница 11 из 55
Дедок сопел над чертежами. Рядом опасливо косилась на папку плоскогрудая секретчица УНР. Будто побаивалась, как бы главный ненароком не проглотил доверенные ему секреты вместе с бутербродом, который он задумчиво жевал.
— Есть разговор, — протрубил главный инженер, не отрываясь от чертежей.
— . Лучше бы — с начальником участка, — ввернул я идейку, одновременно намекнув на подчиненное свое положение. — А начальник выдал бы задание мне…
— У майора Семыкина хлопот и без того хватает. Короче, я подготовил приказ, согласно которому ты назначаешься персонально ответственным лицом за спецмонтаж. Конечно, после завершения всех подготовительных работ…
— Непонятно… Я ведь не монтажник — чистый строитель…
— Тоже мне, новость сообщил, — хмыкнул Дедок, закрывая папку и осторожно, будто она могла взорваться, придвигая её к секретчице. — Спецмонтажники — скверные людишки. То им не так, то им не эдак. Там дырку раздолбать, там другую заделать. Этим и станешь заниматься.
— Когда это еще будет. Мы еще из земли не вылезли, а вы печётесь о спецмонтаже….
— Такие дела делаются заранее, — нравоучительно пробурчал Битюк, поднимая руку, словно пионер — в салюте. — Будешь повнимательней относиться к разным мелочам… к тем же отверстиям и нишам…
Спорить с Дедком — будто пытаться собственной головой пробить железобетонную стену. Упрется — с места не сдвинешь. И все же я попытался.
— Доложу майору Семыкину — пусть решает. Он начальник, ему видней. Может, решит задействовать мастера…
Главный поднялся, будто медведь из берлоги. Оглядел правдоискателя с ног до головы.
— На уши не жалуетесь, старший лейтенант? Сказано ясно: подготовлен приказ и сегодня же будет подписан… Разъяснить другими словами?
Перед начальственной логикой главного инженера я склонил голову. Простите, мол, действительно что-то у меня со слухом… Но теперь все понятно… Сделаю, как велено…
Дедок снова опустился в кресло-берлогу и затих, помешивая ложечкой в очередном стакане чая.
Кажется, у меня не только со слухом плохо, но и с головой — тоже. Не укладывается в сознании, зачем нужно было отрывать меня от дела, тратить дефицитный бензин, заставлять глотать пыль на тряских дорогах? Ради того, чтобы объявить о предстоящем подписании приказа? А по телефону сделать это было невозможно?
А может быть, плохо с головой не у меня, а у того же главного инженера?
Выскочил я из кабинета, успокаиваясь, минут десять измерял шагами знакомый коридор. Потом вспомнил о клочке бумаги с записанным номером телефона. Конечно, малеевского.
Откуда бы позвонить? От дежурного — не годится, сержанты больно уж любопытны, внешне кажется, что занимаются книгой либо писаниной, а сами так и косятся на офицера, имеющего неосторожность воспользоваться дежурным аппаратом.
Ага, кабинет начальника планового отдела «Итога» пуст. Видимо, его сейчас драит Анохин. Когда начальника УНР пропесочат в штабе армии, он вымещает плохое настроение на подчиненных: снабженце или плановике.
Оглядевшись, юркнул в «плановый» кабинет.
В трубке, как я и предполагал, — знакомый писклявый голосок майора Малеева.
— Вас слушают.
Ни звания, ни должности. «Особист» блюдет конспирацию. Ради Бога. Постарался ответить майору на той же ноте.
— Циркуль сломался, поэтому выполнить вашего задания…
— Не паясничай, Дима… Через час ожидаю по прежнему адресу…
4
На этот раз нас с майором не разделял стол, накрытый цветастой скатертью. Усадив меня в углу, рядом с телевизором, Сергей Максимович принялся неторопливо расхаживать от двери к окну и обратно. Похоже, светло-серый костюм и водолазка — его форменная одежда для встреч со стукачами.
Несмотря на обычное спокойствие «особиста», я чувствовал, что он чем-то обеспокоен.
— Донесение принес?
— Какое донесение? — раскрыл я безгрешные глаза. — Не понимаю…
— Не притворяйся, Дима… Донесение от источника…
Слово-то, какое глупое, — в очередной раз изумился я — источник, родник, водопроводный кран… Не пора ли взбрыкнуть и наподобие рыцарской перчатки бросить в лицо Малееву свой отказ именоваться сексотом? Заодно сложить к его ногам мерзкое — «источник»?
Но рыцарский жест у меня почему-то не получился. Вместо него я стал мучительно жевать просительные словечки, молить о пощаде.
— Мы ведь договорились, товарищ майор… Я, конечно, помочь органам не отказываюсь… но сексотом не буду. Потому что — противно, мерзко… Источником — тоже не стану… Понимаете, не могу и все…
— Ты офицер или сентиментальная девица, сберегающая свою невинность? — запищал Малеев с такой силой, что у меня зазвенело в ушах. Походил, успокаиваясь, и продолжил спокойным голосом: — Когда врачи проводят обследование больных, они собирают в историю болезни результаты анализов, жалобы подопечного, разные рентгенографии и гастроскопии. По совокупности данных ставят диагноз. Так и мы… А ты заладил: не могу, противно… Глупый мальчишка!
— Считайте — так…
Малеев похрустел суставами пальцев, дважды прошагал по давно выверенному маршруту между дверью и окном. Похоже, он не знал, как поступить в сложившейся нестандартной ситуации. Сейчас вытащит из папки мою подписку, порвет ее и рявкнет: «Пошел вон, молокосос!»
Господи, какая была бы радость!
«Особист» не заорал, не уничтожил свидетельство моей слабости.
— Ладно, пусть будет по-твоему. Запишу твои показания сам. Ты все равно повязан с нами, никуда не денешься… Как работается?
— Нормально.
Нормально — емкое понятие, обозначающее все, что угодно: от «хорошо» до «плохо». Произнес я его равнодушным голосом. Дескать, какое дело Особому отделу до моей работы.
— С кем были контакты?
Еще одно профессиональное слово в мою обойму! Глупо. Разве на любой стройке, особенно на военной, обойдешься без так называемых контактов? Обычно таких «контактов», от которых — искры во все стороны. Сплошные короткие замыкания.
Но не ответить нельзя. Моя подписка лежит в папке «особиста» наподобие ядовитой змеи, готовой атаковать смертельным своим жалом.
— С Дятлом… простите, с майором Семыкиным контактируюсь ежедневно и почти ежечасно… Еще виделся с капитаном Арамяном… Разговаривал со старшим лейтенантом Сиюми… простите, Родиловым… Не считая, конечно, начальника и главного инженера…
А почему я не назвал Сережкина? Непонятно…
— С гражданскими лицами не знакомились?
Удивительная способность перепрыгивать от дружеского «ты» на официальное «вы». Я старался не замечать этого, но каждый раз ощущал непонятный укол… Впрочем, у каждого человека есть свой «бздык», почему бы его ни иметь и контрразведчику?
Я старательно, по-ученически, припомнил разговор с кладовщиком Никифором Васильевичем, с двумя мастерами, инструктором Курковым. Говорил, отделяя длиннейшими паузами одну фамилию от другой, и следил за выражением лица майора. Кем он заинтересуется? При упоминании кого вопросительно сощурит глаза или скривится? Ничего подобного не заметил, не лицо — маска.
— Понятно. Теперь внимательно выслушай, и намотай на несуществующий ус. Не успели вы вкопать первый столб ограждения, как была зафиксирована работа неизвестной рации. Запеленговать ее мы не смогли. То выскочит под Школьнинском, то подаст сигнал у Славянки. Последняя передача шла из района Болтево, то есть рация работала в непосредственной близости от особого участка… Впечатление — передатчик смонтирован в автомобиле… Поэтому тебе предстоит покопаться среди жителей Болтево, рабочих и служащих стройки… Кстати, почему ты не упомянул о знакомстве с командиром роты? — неожиданно спросил Малеев.
На самом деле, почему я умолчал о Сережкине, в частности, о его интересе к нашей секретчице? Кажется, всех перебрал, обо всех доложил, а Витьку стыдливо обошёл. Может быть, потому что решил — фигура не для агента вражеской разведки? Кроме того, слишком выпячивается. Вряд ли агент-разведчик решится привлекать лишнее внимание окружающих к своей персоне, что-то я не заметил в прочитанных детективах подобной аномалии.