Страница 20 из 65
6
Буэнос-Айрес
…город без призраков…
Новость о «балконном происшествии» разнеслась по Руа Жоаким Муртину с быстротой лесного пожара. На углах улочек собирались небольшие группки людей – когда я только приехала, эти собрания показались мне такими симпатичными, теперь же оказалось, что это разветвленные агентурные шпионские сети. Именно по этой причине мужчины и женщины по вечерам вытаскивают на улицу половину содержимого своих домов, а вовсе не для того, чтобы развлекать туристов эксцентричными бразильскими традициями. В действительности в этом барахле укрыто радио-оборудование, с помощью которого передаются секретные данные для ФБР и КГБ…
Поскольку в сдержанности Уинстона Черчилля трудно было заподозрить, даже я с опаской ожидала, что же случится, когда вести о происшествии на балконе донесутся до общества Санта-Терезы. В те дни даже люди, которых я никогда в жизни не встречала, проходя мимо по улице, кивали в мою сторону.
– Это она, – говорили они, – разрушительница семейного очага.
– Он сказал мне, что разведен! – оправдывалась я, но они с испуганным видом шарахались от меня в сторону.
Чтобы как-то исправить ущерб, нанесенный моей репутации, я поспешила забросить богемную Лапу и вернулась на светские приемы Густаво, но тщетно. И здесь гуляли сплетни о грехопадении богатой австралийской наследницы!
Распространением информации занимались несколько ключевых каналов, а именно: Кьяра Римольди, Густаво да Авила, Карина Джаллад против Уинстона Черчилля, и все же механизм был запущен и остановить процесс не представлялось возможным. Дело в том, что существуют две вещи на свете, закабалившие и поработившие эту нацию лоботрясов, – секс и сплетни. Fodder e fofoka. Бразильцы способны предать лучшего друга, принести в жертву детей, даже публично облить грязью собственных супругов, лишь бы не лишиться ежедневной дозы этого сладостного наркотика – новой порции новостей о безнравственном поведении других людей.
Каждый вечер они кучкуются вокруг своих грилей, обжаривают увесистые оковалки сырого мяса или розовые сосиски и фильтруют-просеивают скопившуюся за день информацию. Они выражают возмущение разного уровня относительно fofokaи смакуют мельчайшие детали, сортируя их по качеству. Самые высокосортные сплетни касаются бисексуальных измен или ожогов, причиненных из ревности, но и от добрых старых интрижек или незаконнорожденных детей никто не воротит носа. Единственное, на что мне оставалось уповать, так это на то, что кто-то на улице вытворит нечто похуже и выведет меня из-под удара.
Спустя два дня языки продолжали молотить. Тогда Густаво посоветовал мне прибегнуть к классической бразильской тактике отвлекающего маневра и самой запустить какой-нибудь слушок.
– Какой, например? – с воодушевлением спросила я.
– Тут нужно что-то весомое, – пробормотал он, поглаживая свою бородку клинышком. Вид у него был холодный и загадочный, Макиавелли да и только.
– Ну, скажи, – взмолилась я.
Густаво выдержал паузу, потом щелкнул пальцами и широко заулыбался: его посетила идея.
– Придумал. Жуан подцепил триппер – что скажешь?
Карина, со своей стороны, жаждала кровавой мести.
В городе, где мужчины и женщины вечно находятся в состоянии необъявленной войны, представители обоих полов поддерживают своих в случае нужды, и меня идентифицировали как потенциального партнера по коалиции. По просьбе Карины ее подруга погадала на меня на картах Таро, и я три раза выпала с дьяволом и дважды с повешенным.
– Забудь о доводах морали, – заявила она, когда дьявол выпал в третий раз. – Это только укрепит его позиции. Игнорируй разговоры о балконном инциденте. Просто рассказывай всем подряд, что он ничего не стоит в постели. В Рио-де-Жанейро, дорогуша, к такому прибегают в самом крайнем случае, но это его точно уничтожит.
Кьяра сочла такой ход оригинальным, убийственным и уморительным, а я была потрясена и шокирована, увидев ее в один прекрасный день в Лапе с тем самым Уинстоном: она хохотала и хлопала его по спине, будто старого фронтового товарища. Все равно как если бы я увидела автомобильную аварию и трупы всех, кого любила и кому доверяла, и стояла бы, с лицом, забрызганным кровью, не в силах оторвать от них глаз.
Шли дни, недели, и я решила навсегда покинуть Рио-де-Жанейро. Вместо запланированного Сальвадора я заказала билет аж до Буэнос-Айреса, в надежде, что великолепие танго затмит блеск самбы и поможет мне высвободиться из удушающих объятий Рио. Кьяра резко возражала против моего отъезда. Она всячески отрицала, что предала и осмеяла меня, даже предлагала поддержать кампанию Карины против Уинстона Черчилля, только бы я осталась. Уговоры не действовали – я была уверена, что приняла верное решение. Да, это был замечательный опыт, но пора и честь знать. Достопримечательности осмотрены, язык освоен, бо́льшая часть денег потрачена, а в списке пятидесяти удивительных и чудесных развлечений, которые нужно испробовать, поставлена галочка в графе «Встретиться с мошенником и остаться в живых». Легкомысленные выходки Уинстона Черчилля могли бы показаться обаятельными, прочитай я о них в книжке, но в реальной жизни все оказалось не так уж забавно.
Здешняя культура чудесна, просто слишком уж отличается от моей собственной – чего стоят одни здешние мужчины, инфантильные шовинисты, их пустая погоня за удовлетворением похоти, их неприкрытый снобизм и стремление быть приближенными к элите, не говоря уже о чудовищной манере одеваться. Пора, время пришло – t
á
á
Я потратила уже восемь недель из отведенных на путешествие трех месяцев и ни на километр не приблизилась к Сантьяго – пункту, из которого планировала отбывать домой. Это была моя проблема. И не единственная: у меня заканчивалась бразильская виза. Так что дело естественно и логично шло к концу. Еще месячишко в Буэнос-Айресе и на Амазонке, а потом переберусь в Перу, а там и домой, в свой буржуазный пригород, где меня ждут замужество, детишки, ипотека и мечты об африканском сафари на каникулы.
Двадцатичетырехчасовой автобусный переезд из Рио-де-Жанейро показался мне сущим адом, впечатление от которого перешибла только адская ночь в премерзком приграничном городишке Игуасу Фоллз. Правда, сами водопады были изумительны, но и они не скрасили мне пребывания в самом чудовищном из туристских мест Бразилии. Да и не могла я сосредоточиться на водопадах. Мыслями я все еще была в Рио. В душном тесном автобусе у меня было сколько угодно времени обдумать все, что было пережито. В бледном свете пампас я снова видела Уинстона Черчилля – но теперь он казался мне просто любителем проказ и веселых розыгрышей. А вся эта история со сплетнями вообще была непонятна.
К тому времени, когда мы добрались до пригородов Буэнос-Айреса, моя решимость куда-то испарилась и было ужасно тоскливо – как студентке, целый год проходящей стажировку за границей и безумно скучающей по дому и своему парню.
Наконец нас поприветствовал сам город, выслав вперед череду громадных бензозаправок и приземистые белые производственные здания в обрамлении подстриженных газонов. Следом начались жилые пригороды, а за ними замелькали квартал за кварталом, равномерно разделенные прямыми улицами, неотличимыми одна от другой, – такова плотная застройка Буэнос-Айреса. Здесь нет ни укромных аллеек, ни тупиков, ни холмов, ни извилистых, непонятно куда ведущих троп, нет каменных лестниц – только аккуратные, квадратные, ровные кварталы, только невыразительные корпуса жилых домов. Это подавляло. Мозг против воли сравнивал все это с хаосом Лапы.
После многих миль этой урбанистической монотонности мы добрались до делового центра с его архитектурой в стиле модерн. Автобус свернул на укрепленную, как крепость, площадь Майо. Здесь когда-то Эвита и Хуан Перон с пыльного розового балкона обращались к аргентинскому народу, а сейчас по гладким мощеным улицам бегут люди в хорошей одежде от европейских дизайнеров. На дорогах преобладали «ауди», «альфа-ромео» и «мерседесы», в благопристойных кафе и ресторанах посетителям предлагали шардоне и салат «Цезарь».