Страница 9 из 10
— А ты сама будешь выступать на этом концерте? — живо заинтересовался Коля.
— Я? — удивилась Кира его вопросу. — Ну, не то чтобы выступать, буду его открывать Моцартом.
— А прийти послушать можно?
— Ты серьезно? — совсем растерялась Кира. — Зачем тебе это? Там выступают дети пятнадцати‑семнадцати лет, и далеко не все идеально играют, хоть и одаренные.
— Я же сказал, что хотел бы послушать твою игру, — пояснил Николай, — что‑то вроде ностальгии по прошлому.
— Ну, можно, конечно, — растерянно ответила Кира.
А он вдруг неожиданно спросил, окончательно обескуражив и без того пораженную Киру:
— Слушай, а как вы с Ксенией Петровной договорились, чтобы она этих твоих ребят посмотрела?
— Я организую видеосъемку, а после праздников сама поеду в Москву, и мы вдвоем посмотрим и обсудим все подробно, — объяснила Кира.
— А давай я друга попрошу, он профессиональный оператор и живет здесь, он все классно снимет, — предложил спокойно Коля.
— Да ты что? — Кира от радости даже подскочила с дивана. — Серьезно? Ты сможешь это сделать?
— За контрамарки на концерт, — рассмеялся Николай.
— Да какие контрамарки! — возроптала Кира. — В первый ряд посажу, как самых важных гостей!
— Ловлю на слове! — рассмеялся ее горячности он. — Давай объясняй: где, во сколько.
Кира порассматривала его пару мгновений, ушла в угол прихожей, пошуршала там чем‑то в сумочке, вернулась, села рядом с Николаем и протянула ему визитку:
— Вот, здесь адрес и электронная почта колледжа.
На визитке значилось: Петрова Кира Владимировна, ниже: «старший преподаватель по классу фортепиано», еще ниже название и адрес учебного заведения, номера телефонов, сайт.
Значит, Петрова! Не Белая. Понятно.
— А номер твоего телефона и адрес электронной почты? — спросил он и пояснил: — Я же не с директором или секретарем буду договариваться, а с тобой.
Она назвала, но предупредила:
— У меня компьютера дома нет, я пользуюсь рабочим, поэтому связаться по электронке со мной можно только днем, и то, когда я не на занятиях. Неудобно, в общем.
Дома у нее много чего нет из того, что должно было бы иметься, и это вызывало у Крайнова неизбежные вопросы, пробуждая любопытство и твердое желание докопаться до ответов. Ну, это он обязательно сделает!
Вот только присмотрится внимательнее к девушке Кире, которая перестала быть Белой и стала Петровой!
— Ой! — вдруг вспомнила Кира. — Мы же совсем забыли про твоих родителей!
— Точно! — кивнул Николай.
Достав телефон из кармана брюк, посмотрел время и чертыхнулся про себя: два тридцать ночи!
— Бать, ну что там у вас? — спросил, когда отец взял трубку.
Кира смотрела на него, пока он разговаривал и что‑то не очень довольно отвечал, и поражалась странности судьбы: ну надо же вот так встретиться, и болтать полночи напролет, и делиться воспоминаниями, и немного откровенничать, и даже договориться о следующей встрече! Как же странно!
— Ладно, пока, — попрощался Николай, закончив разговор, и повернулся к Кире: — Как и ожидалось, рейс отложили до пяти утра, но они все‑таки решили лететь.
— А что за срочность? — заинтересовалась Кира.
— У отца день рождения, — принялся объяснять Николай. — А после того, как я поселился в «Метели», у нас стало традицией все праздники отмечать у меня в поселке. Вот они и взяли пару выходных, чтобы прилететь, они же оба работают. А на Новый год родители собрались в Таиланд и путевки уже купили.
— Это замечательно! — порадовалась и отчего‑то загрустила Кира, и озаботилась пришедшей неожиданно мыслью. — Слушай, если у них самолет в пять, то около семи тебе их надо встречать?
— Ну да, — кивнул Николай, не совсем понимая, к чему она клонит.
— То есть в шесть надо выехать? — больше с собой размышляла Кира и решение огласила: — Тогда тебе надо ложиться спать, уже почти три часа ночи!
— Да, наверное, надо, — согласился Николай без должной решительности.
Ему не хотелось заканчивать разговор и нарушать их уединение в приглушенном свете торшера и мерцающей свечи, когда за окном вьюжит и метет. Как она сказала в машине? «И ты в домике».
Но поспать действительно надо, еще ехать домой по трудной заснеженной трассе.
М‑м‑да, надо!
Кира выдала Николаю чистое полотенце и новую зубную щетку в упаковке и, пока он умывался, постелила на диване. Появилась неизбежная легкая скованность, которая возникает, когда ты гостем неожиданным сваливаешься к малознакомым людям, и они стелют тебе постель, показывают, что и где находится, и вам всем немного неловко — тебе доставлять неудобство, им получать это неудобство…
Кира прошла после него в ванную, долго там плескалась, вышла, стараясь не шуметь, улеглась в кровать и выключила свет.
— Спокойной ночи, — шепотом пожелала она.
— Тебе тоже, — отозвался Николай.
Ну что, отбой? Спать? Ироничное: ага, с издевкой!
Какое спать?! Когда обострились все чувства и каждой клеточкой организма она чувствовала его близкое присутствие! Кира и предположить не могла, что можно так остро чувствовать человека на расстоянии — всей кожей, всеми помыслами и стремлениями, всеми пробудившимися инстинктами.
Она старалась дышать как можно тише, замерла, не делая ни одного движения, прислушивалась к любому шороху, доносившемуся с дивана, и честно признавалась себе, что всем, что есть в ней женского, ее неудержимо тянет к Николаю.
Господи, боже мой! Да что же это такое?! Вот в жизни ничего подобного не испытывала!
Неверно было бы сказать, что Коля Крайнов являлся мужчиной всей ее жизни и ее мечты. Так получилось, что несколько лет после их встречи она невольно сравнивала всех мальчиков с ним — ну, это естественно и нормально, все‑таки первая любовь, и какая!
И ра‑зу‑ме‑ет‑ся, все представители противоположного пола проигрывали это сравнение. Николай стал эталоном не столько мужской красоты, сколько примером того, как должен вести себя парень с девушкой — ухаживать, оказывать знаки внимания, ну и все такое.
Кира не пребывала в иллюзиях и несбыточных мечтах, не ждала новой встречи и продолжения отношений — нет, боже упаси!
Безусловно, Николай сыграл огромную роль в ее жизни, и она хранила дорогие воспоминания, но без ожидания продолжения, без пустых девчоночьих надежд. Зачем? Какой‑то внутренней врожденной мудростью, часто дарованной творческим личностям, она понимала, что не нужно превращать в обыденность прекрасную сказку, в которой ты побывала.
Ну, например, ее преподаватель Ксения Петровна — Кира восхищалась ею, благоговела, готова была заниматься с ней сутками, осознавая масштаб гения этой личности, но это же не значило, что она хотела бы жить с ней, разделять быт и повседневные заботы.
Корявое, конечно, сравнение, но близкое к тому, что Кира испытывала к Коле Крайнову. Она смотрела по телевизору его выступления и интервью, и на душе становилось тепло от мягкой приятной мысли, что такой мужчина был ее первой девичьей любовью. И все! Без продолжений и мечтаний — приятно и тепло, и точка.
Когда Кира услышала в новостях, что Крайнов получил тяжелую травму, так испугалась за него, переживала ужасно, даже играть не могла. Ей хотелось как‑то поддержать, ободрить, что‑то для него сделать. Она целый день бродила по городу, зашла в три разные церкви, поставила Коле свечки за здравие и заказала службу, ее немного отпустило. А проходя мимо какого‑то магазина, увидела в витрине такую шкодную и милую плюшевую обезьянку, что застыла от неожиданной мысли.
Кира вспомнила, как Коля, отвечая на ее вопрос, какие животные ему нравятся, сказал:
— Ну, хищники, львы, тигры — такая сила и грация. Но еще я могу часами наблюдать за обезьянами. Наверное, потому, что я гимнаст. Мне нравится их врожденная пластика: как они подтягиваются, как владеют своим телом, распределяют вес в движении.
Кира тут же зашла в магазин и купила эту обезьянку, а вернувшись домой, смотрела на нее и, недоумевая, размышляла: а как же она передаст ему эту игрушку?