Последняя версия

Подсаживая меня в машину, приложили в качестве профилактики палкой по загривку, обложили многослойными матюгами. Вот тебе и правовое государство, вот и защита прав и достоинства гражданина великой России. Я успел успокоиться — недавно бушевавшая во мне ярость перешла в иронические размышления.

— Пьяный дебош, — коротко доложил сержант дежурному офицеру. — Покалечил трех пацанов…

Унюхал все же несчастные полстакана водки! Специалист, ничего не скажешь.

— Вот этот долговязый? — удивился лейтенант. — Силен, бродяга — с тремя справился… Наверно — хлюпики, младенцы?

— Да нет, вроде, парни крутые… Похоже, он оказался «круче»… Или водка погнала на преступления…

— Тогда пусть протрезвится в обез»яннике. Завтра придет начальник — разберемся…

— Никаких «завтра», лейтенант, — заупрямился я, представив себе, что станется со Светкой, когда она войдет в пустую квартиру. — Разрешите позвонить…

— Наш «звонок» дорого тебе станет, — засмеялся сержант, вытаскивая из кармана трубку сотового телефона. — Плати сто долларов — три минуты разговора.

Даже здесь, в милиции — дикий, неуправляемый рынок, вяло удивился я, стоит ли осуждать пацана, потребовавшего вознаграждение за обычную человеческую услугу — показать, где проживают Сувороы?

Лейтенант оказался большим психологом — понял: дело не чисто, задержанный не относится к числу занюханных алкашей, закатит после освобождения скандал — не расхлебаешь неприятностей. Что-то насторожило его в моем поведении, заставило обращаться более вежливо.

— Звоните, — подтолкнул он ко мне телефон. — Только — покороче.

Когда в трубке послышалось хрипение болящего Ромина, оно показалось мне пением райской птички.

— Выручай, Славка…

— Что случилось?

Выслушав мою бессвязную исповедь, капитан попросил передать трубку дежурному. О чем они говорила я не понял, но выражение лица лейтенанта было не таким веселым, как только что. Покраснел, бедняга, на лбу пот выступил.

— Извините моих парней, Константин Сергеевич, — пробормотал он, глядя мимо меня на висящий на стене портрет очередного руководителя. Будто не передо мной извинялся — перед ним. — Промашка вышла… Не обессудьте…

Через несколько минут, сопровождаемый извинениями и твердыми обещаниями «разобраться» с пьяными хулиганами, я помчался в булочную. Убедился — опоздал, закрыта и понуро поплелся домой, проклиная свою забывчивость, пьяную компанию и… деда Ефима… Уж не с его ли подачи хулиганы привязались ко мне? Чего добивался хитроумный старикан? И кто им руководит?

Одно совершенно ясно: старик — шестерка Пантелеймонова. Тогда с какой-такой радости генеральный директор решил малость попугать своего персонального сыщика? Или дед Ефим — слуга двух господ, работает не только на Вацлава Егоровича, но и, предположим, на того же Волина? А может быть разворотливый новый сексот «прибомбил» не двух, а трех-четырех боссов и отсасывает у них солидные «гонорары»?

Что касается Волина — сомнительно. Потому-что алогично. Зачем, спрашивается, одновременно и приглашать на службу, ещё и как приглашать — настойчиво, энергично, и пытаться отправить на тот свет?

Очередная порция безответных вопросов обрушилась на бедную больную голову начальника пожарно-сторожевой охраны. Почему-то теперь я был на все сто процентов уверен в том, что пьяных парней на вечерней улице «инструктировал» именно бывший негласный сотрудник НКВД. Именно он столкнул на меня каменую глыбу…

Лифтом опять я не воспользовался — медленно пополз по скудно освещенной лестнице. Будто сонная муха по обоям. В голове перемешались разнообразные версии и предположение, в висках кровь выбивала азбуку Морзе, глазные впадины, казалось, превратились в глубокие овраги.

Какими словами встретила меня голодная Светка можно только догадываться…

12

Именно с тогдашнего «бесхлебья» все и началось. Моя ревность превратилась в мишень, обстреливаемую ежевечерне из многочисленных «стволов».

Светка будто обезумела — появляется домой не раньше девяти вечера, закончились наши вечерние прогулки от Росбетона до центра города с посещениями магазинов и ранка. Мало того, моя сопостельница возвращается на иномарках в сопровождении местных бизнесменов. Однажды видел с балкона, как наш генеральный доставил её к под»езду и на прощание почтительно поцеловал ручку.

Я понимаю разницу между главным специалистом Росбетона и сторожем-пожарником, которого не приглашают на посиделки, не поят коньячком. Разные сферы общения, разные уровни знакомств. Ничего не попишешь, так уж устроена жизнь. Но я, между прочим, не простой работяга — фактический муж высокопоставленной дамочки, со мной не мешает и посчитаться.

Обида в»едалась в душу, больно щипала самолюбие, разжигала ревность. Предположим, тот же Пантелеймонов не понимает абсурдности сложившихся отношений, но Светка ведь должна понимать! Если не башкой, то женским чутьем, которое у каждой представительницы так называемого слабого пола развито не хуже нюха розыской овчарки.

Похоже, её вполне устраивает шаткое равновесие в нашей семье. С одной стороны, захватывающий дух успех у руководителей Росбетона и бизнесменовской мафии, с другой — наличие верного любовника, он же — домашняя хозяйка. Шикарные застолья, раскатывание на престижных иномарках и домашнее тепло, исходящее от с в о е г о мужчины.

Я иронизировал, издевался над собой, будто подкидывал сухой хворост в разгорающийся костер недовольства. Травил себя мутными картинками общения Светки с вылощенным генеральным, до боли «кололся» ревнивыми подозрениями. Будто наркоман наркотиками.

На третий или четвертый день после того, когда Славка вызволил меня из милиции, вечером курил я на балконе, ожидая, когда какой-нибудь миллионер доставит мою любовницу. Настроение, прямо признаюсь, препакостное. Жизнь со Светланой, которая раньше казалась мне неземным блаженством, повернулась изнанкой, и не только в смысле общения и выпивонов. Сколько платят мне? Два с половиной куска. Сколько получает главный технолог? Пятнадцать. С кем общается начальник службы? Со сторожами, пожарниками, разными дедами и бабками. В какой компании проводит время «супруга»? Крупные бизнесмены, ведущие руководители, мэры пополам с префектами…

Любой мужчина хочет быть главой семьи, добытчиком, ухоженным и обласканным хранительницей домашнего очага. Спрашивается, ради чего я должен терпеть прямое уничижение мужского достоинства? Мы со Светкой, будто поменялись местами: добытчик — она, хранитель семейного очага — мужчина.

Так что же у нас с ней общего, кроме постельных утех? Но и в области секса главный технолог постепенно превратилась в повелительницу. Когда заниматься любовью, в какой позе и в каких условиях — ответы на эти интимные вопросы дает только Светка, оставляя за мной только одно право — подчиняться.

Сладкие всхлипывания во время оргазма теперь казались мне ненатуральными, притворными. «Натуральное» отданы тому же Пантелеймонову. Либо — Листику.

Господи, до чего докатился бывший сыщик! Сейчас, на балконе, я начал понимать, что семьи так и не сложится, что Светка живет в одном измерении, я — в другом. Не пора ли перестать тянуть волынку и разбежаться? В конце концов, я не бомж, у меня имеется родительская комнатушка в коммуналке, работа. Что касается интимной жизни, тоже не буду обделен женским вниманием — достаточно вспомнить жаждующую моих об»ятий Соломину и вспыхивающую румянцем от моего взгляда инженершу светкиного отдела. Ни та, ни другая не откажутся от легкой, ни к чему не обязывающей любовной игры.

«Нарисовал» себе предстоящую «счастливую» жизнь без Светки и… ужаснулся. Нет, ни за что, нужно искать другие выходы, жизнь так припаяла меня к сопостельнице — если и оторваться, то — с кровью, с муками, которые мне явно не под силу. Вот и стоит на балконе безвольный начальник пожарно-сторожевой службы Росбетона, ожидает, когда новый поклонник женской красоты привезет в «мерседесе» любюмую женщину сыщика, курит, заполняя консервную банку дымящимися окурками.