Глазами любопытной кошки

ПРОЩАЛЬНЫЙ ВЕЧЕР

После занятия йогой Эмма устроила мне прощальный вечер. Пришли Матона, Абдул и ученик Матоны, который играл на уде. На вечеринке была толпа народу, причем многих я не знала, ну а из знакомых были Сауд, директор «Икхвани Сафаа» из Танзании, Нассор Амур (он играл на гануне)и даже Тарик. Среди гостей были также владелец местного ресторана с женой и ребенком, женщина, торговавшая лимонадом и хрустящей кассавой у моего дома, ее маленькая дочка и Амар, дочь Сахар, а также все йогини из нашей группы. Мы праздновали на балконе музыкальной академии, который выходил на улицу; оттуда открывался вид на море. Я по-прежнему была в одежде для занятий йогой, платок для танца живота лежал в сумке.

На закате музыканты принялись настраивать инструменты. Потом они играли, а я танцевала. Соседка Эммы, которая была родом из Палестины, поверить не могла, что американка способна понять арабскую музыку. Я заставила ее подняться, и мы станцевали вместе. На ней была туника, и я повязала свою шаль ей на бедра. Мне нравился ее арабский стиль, и я надеялась, что после меня она возьмется преподавать танец живота на Занзибаре.

Мы сфотографировались, а потом Эмма, Тарик и я пошли в сады Фородхани полакомиться занзибарской пиццей. Я уже несколько недель не была в этом месте, которое стало для меня таким родным. Оно как нельзя лучше характеризовало Занзибар.

Позже я поднялась к себе и начала собирать вещи. Я включила новый диск на ноутбуке, и зазвучала тихая, меланхоличная мелодия – «Сорок дней». На душе у меня вдруг стало тяжело. В моей жизни было так много поводов для радости, а большинство людей в Африке, увы, не могли похвастаться тем же. Я постоянно открывала что-нибудь новое, замечала что-нибудь интересное на горизонте и могла заняться чем угодно. Многие мои знакомые из процветающих стран имели хорошие перспективы и возможность свободно реализовывать свои мечты.

Я снова и снова включала песню «Сорок дней», переживая, что мой друг (который, как я теперь поняла, был настоящим другом), вместо того чтобы наслаждаться молодостью и использовать свой потенциал, вынужден бороться с ядом, с наркозависимостью – следствием коррупции и алчности, разрушающих жизни и подрывающих основы общества. С тяжелым сердцем я размышляла о Занзибаре и о целых поколениях населявших его людей, чьи муки глубоко въелись в здешнюю почву – рабство, кровопролития, нынешняя разруха. Я думала о Тарике, в судьбе которого, как в зеркале, отражалось все произошедшее с этим островом, размышляла о том, что надежда еще есть, но, чтобы пламя не погасло окончательно, нужно прилагать огромные усилия. Песня «Сорок дней» звучала снова и снова. Я была благодарна судьбе за то, что все-таки отыскала свою любимую песню – «Афкари» (что в переводе означает «мечты»), и за то, что могу позволить себе такую роскошь – отправиться на поиски мечты.

ИОРДАНИЯ

НА МЕСТЕ

Самый большой «Старбакс» [34], который я видела в жизни, стоит на потрескавшейся земле, в окружении пустырей и каменных домов. Этот город – почти одна сплошная стройка и кричащие американизмы. Здесь «Бургер Кинг», KFCи «Пицца Хат» [35]считаются заведениями высокого уровня. В гипермаркете «Сэйфвэй» продается все – от испанского гороха до плоскоэкранных телевизоров. Создается резкий контраст между ярко подсвеченными пластиковыми вывесками иностранных фастфудов и гигантскими неоновыми ведрами с изображением полковника Сандерса [36]. Сам Амман словно целиком вырезан из одного куска бесцветного камня. Все, что не пластиковое и не неоновое, – одного цвета: от древнеримских развалин до старых домов в историческом квартале, построенных в 1950-х, когда пустынный Амман только начал развиваться. В определенное время суток солнце располагается таким образом, что весь город залит розовым и золотистым светом.

С первого взгляда Амман кажется некрасивым и блеклым. Но очень часто люди признаются, что любят его. «Почему?» – спрашивала я, и в ответ часто слышала: «Здесь спокойно».

В этих краях покой – большая редкость.

Прилетев в полвторого ночи, я выяснила, что иорданский динар на пятьдесят центов дороже доллара – верный знак, что жизнь в Иордании недешева. Пятизвездочных отелей в Аммане было хоть отбавляй, однако, по словам знакомых путешественников, единственное место по доступной цене, где условия не отпугнут даже самых закаленных, – отель «Палас». Такое заявление не очень меня воодушевило.

На выходе из аэропорта меня не ждала типичная для азиатских стран катавасия: не пришлось торговаться за стоимость проезда в обшарпанной развалюхе, попутно отбиваясь от нескольких таксистов, пытающихся схватить мои сумки и сунуть их в свой багажник. Вместо этого у входа выстроилась аккуратная шеренга «мерседесов». Каждый прибывающий пассажир покупал билетик по фиксированной цене, а носильщики бесплатно отвозили багаж на тележках. Все тридцать километров до Аммана мы ехали по ровной и пустой дороге. В который раз я оказалась наедине с водителем в полной темноте. Мы говорили о том о сем, а потом он внезапно сменил тему:

– Вы должны выйти замуж за бедуина.

– Это правда, что предки большинства иорданцев – бедуины? – спросила я.

– Да, – ответил он. – Вот я, например. Добро пожаловать в Иорданию.

В полчетвертого утра мы подъехали к отелю «Амман Палас». На улице было абсолютно пустынно. Просторный холл отеля отделали мрамором и зеркалами. Я взяла номер, предварительно не осмотрев его, но когда вышла из лифта, оказалось, что за роскошным фасадом все не так и шикарно. Отель был бетонной коробкой с нескончаемыми длинными, унылыми коридорами. Портье провел меня мимо десятков пустых номеров, открыл дверь, и я очутилась в мрачной комнате с оливково-зелеными стенами и таким сильным запахом нафталина, что у меня защипало в глазах. Страшная комната выглядела как наследие советской эпохи. Я заставила коридорного открыть окно и попыталась уснуть на одной из кроватей, где не было простыней, только рваные одеяла. На следующее утро я узнала, что мне нужен был просто «Палас», а не «Амман Палас».

Амман условно разделен на две половины: восточную (старый город) и западную (новый город). Восточная часть, где поселилась я, была построена в период с 1920-х до 1950-х. На здешних улицах и переулках – огромное количество лавок, где продаются вышитые крестом туники. Трудоемкую вышивку выполняют вручную жительницы соседних деревень. Город представляет собой смесь старинных и новых зданий, построенных без всякой системы; в центре всего этого находятся мечеть короля Хусейна и большой римский амфитеатр. Улицы пестрят прилавками торговцев фалафелем [37]и шаурмой, магазинами сладостей и барами со свежевыжатыми соками.

Вывеска на одном из домов в центре города гласила: «Княжеский диван». Я поднялась по лестнице, ведущей к дому, построенном в 1924 году, где долгие годы располагался центральный почтамт эмирата Трансиордания [38]. Теперь здание арендовал Мамдух Бишарат, известный под прозвищем Князь. Я познакомилась с этим человеком, которому было уже далеко за восемьдесят. Он вручил мне отпечатанный на ксероксе листок с информацией и сказал:

– Этот дом – пример сохранения наследия греко-римского города Филадельфия [39], на месте которого построен Амман. Его дух и атмосфера живут до сих пор. Я хочу, чтобы здесь проводились дискуссии об искусстве и литературе и чтобы этот дом противостоял эпидемии современного строительства, охватившей город.

В ближайшее время никаких мероприятий не планировалось, однако стены здания украшали картины местных художников.

34

«Старбакс» – американская компания по продаже кофе и одноименная сеть кофеен.

35

«Бургер Кинг», KFCи «Пицца Хат» – названия сетей ресторанов быстрого питания.

36

Гарланд Дэвид Сандерс, более известный как полковник Сандерс, – основатель KFC. – Примеч. пер.

37

Фалафель – котлетки из бобовых, приготовленные во фритюре, популярное ближневосточное блюдо. – Примеч. пер.

38

Трансиордания – до 1946 г. название государства Иордания. – Примеч. пер.

39

Филадельфия – название Аммана в греческую и римскую эпохи.