Страница 53 из 88
После репетиции я попросила ударников задержаться и поработать над барабанным соло. Работа переросла в вечеринку. К моему изумлению, один из солистов, Башир, исполнил танец живота! Затем Башир и еще один солист барабанщиков Абдул вызвались проводить меня до дома. Я решила не просить их отвести меня к Тарику, потому что мой визит к нему в такой час непременно породил бы ненужное любопытство. Бродить в одиночку по темным улицам тоже не хотелось, поэтому в тот вечер к Тарику я так и не попала.
ОЧЕРЕДНАЯ ПОПЫТКА
Спустившись по лестнице, чтобы выставить пакет с мусором на баразудля еженочного кошачьего пира, я услышала свист. Позади меня стоял Тарик. Вид у него был жалкий и растерянный. Он держал в руках гору моего белья, которое я ему отдала, чтобы их служанка постирала. Чуть не плача, он сказал, что ждал меня очень долго и хотел много чего показать, но я слишком равнодушная и, наверное, просто хочу использовать его в своей книге. Он обиделся и заявил, что не желает больше видеть меня, но мне не хотелось вот так заканчивать наши отношения. Я сказала, что выполню обещание и все же зайду к нему домой.
Дома он показал мне целую папку своих записей, в которых рассказывал о том, что значит быть наркоманом.
– Если ты прочтешь это, то перестанешь относиться ко мне с симпатией, – сказал он.
На прошлой неделе он поведал мне о своем трудном детстве и о том, как сильно на него повлиял развод родителей. Он хотел, чтобы я прочла рассказ о его жизни, но я этот рассказ так и не увидела. В нем в мельчайших подробностях описывались перестрелки, воровство и самобичевание Тарика, которому было невыносимо причинять боль своей семье. Ему явно требовалась помощь, и я сказала:
– Пока ты принимаешь наркотики, меня не будет рядом, но если бросишь, я тебя поддержу.
У него был план, и он даже расписал его по пунктам. Подразумевалось, что он или ляжет в клинику или отправится к своему двоюродному брату в пригород, чтобы тот запер его в комнате на несколько дней. Клиника казалась мне более разумным вариантом. Невозможно бросить наркотики в Малинди, где они продаются на каждом углу.
– Во время ломки чувствуешь себя просто ужасно, все болит, и я заранее знаю, что не выдержу, – говорил он.
Тарик планировал поговорить с Лейлой, чтобы та одна осталась ухаживать за отцом. Я ответила:
– Она любит тебя и согласится остаться с отцом на несколько дней, пока ты будешь в клинике.
У Лейлы были муж, трое пасынков и годовалый ребенок – забот полон рот, но она не могла не согласиться.
Тарик сказал, что в одиннадцать приедет его дядя и он поговорит с ним по поводу оплаты лечения. Денег требовалось не так уж много, могла бы заплатить и я, но если бы я это сделала, у него мог бы случиться очередной срыв – ведь тогда не пришлось бы отчитываться перед родственниками. Он уже все решил, но кто-нибудь должен был находиться рядом с ним, чтобы не позволить ему отступиться.
Я позвонила Сауду и взмолилась:
– Я не говорю на суахили и не в состоянии заказать еду и транспорт. Я готова заплатить разумную цену, но организацией заниматься не могу.
Больше они ни о чем меня не спрашивали, все заботы взял на себя Джамаль.
Утром, до отъезда, я проведала Тарика и убедилась, что он не передумал. Наверху были его дядя, бывший политик, и двоюродные братья. Они сидели с его отцом. Тарик попросил дядю спуститься к нему.
– Зачем тебе ложиться в клинику сейчас? Ты должен ухаживать за отцом, – заявил дядя. – Вернешься в Кению, когда приедет твоя мачеха.
Мы дождались Лейлу, которая принесла отцу обед. Она с отвращением спросила:
– Сколько еще раз ты собираешься ложиться в эту клинику?
Я спросила, сколько он уже там был, и Лейла ответила, что он многократно бросал и возвращался к привычке снова.
– Он сидит на наркоте с семнадцати – уже восемь лет, – сказала сестра и добавила: – Здесь это обычное дело. Пока он живет на Занзибаре, он никогда не бросит. Стоит только выйти на улицу, и они там. Тебе предлагают наркотики, и ты не можешь отказаться. В нашей стране это распространенная проблема.
Лейла согласилась ухаживать за отцом и днем и ночью.
– Я очень расстроилась, когда поняла, что он снова начал принимать наркотики, – вздохнула она и спросила: – Неужели я не учуяла запах?
А я почувствовала себя наивной девочкой. Запах героина был мне незнаком.
Мы с Тариком поехали в «Аль Рахма», частную клинику на окраине города. Когда Тарик объяснил девушке в приемной, что хочет вылечиться от наркомании, та не проявила никаких эмоций. Она протянула ему чистую карту и попросила подождать в кресле. Он поговорил с врачом, и его приняли.
Тарику предложили отдельную палату, но он сказал, что хочет быть с другими. Тогда ему выделили койку в комнате со множеством таких же коек, где лежал всего один пациент. Впрочем, он был в таком состоянии, что вряд ли смог бы составить Тарику компанию.
КАК В КИНО
На закате небо окрасилось в странные желто-серые тона, и влажность повысилась настолько, что я поняла: надвигается гроза. Прогуливаясь по пляжу, я заметила, что даже старые деревянные лодки куда-то делись. Закат был мрачно-прекрасным, с полыхающими зарницами вдали.
В тот вечер Башир пригласил меня в «Серена Инн» послушать его и еще нескольких участников «Икхвани Сафаа». Когда мы сидели там, молния вспыхивала почти над нашими головами. Ветер принес проливной дождь и сорвал скатерти со столов. Музыканты схватили инструменты, и мы отправились в помещение, чтобы пересидеть грозу.
Когда дождь стих, все разошлись по домам. На улице наступила абсолютная тишина: ни машин, ни единой души – лишь тихие звуки дождя. Мне не очень-то хотелось идти домой по «аллее самоубийц» – так называли улицу в самом центре туристического квартала, которая была печально известна ограблениями и другими уличными преступлениями. Туристов предупреждали не ходить там в одиночку, и Юзеф договорился со своим знакомым, симпатичным карликом, что тот подвезет меня до дома на заднем сиденье своего крошечного мотоцикла. Этот человек работал учителем музыки в академии и в тот вечер играл на аккордеоне.
Я аккуратно примостилась на сиденье, свесила ноги и, пытаясь не сползти назад, придерживала длинную широкую юбку. Кроме нас, на узких улочках древнего города, освещенных вспыхивающими вдали молниями, никого не было заметно. Это было одно из тех коротких и волшебных мгновений, когда словно чувствуешь себя героиней какого-то чудного иностранного фильма.
ТАРИК В БОЛЬНИЦЕ
Только у меня стало хорошо на душе, как зазвонил телефон. Я не ответила, но он продолжал звонить. Когда я наконец взяла трубку, я услышала голос Тарика:
– Не могу дозвониться до Лейлы. Она должна прислать мне еду.
Как выяснилось, в занзибарских больницах пациентов не кормили. Не давали им и лекарств для детоксикации организма – всего лишь питательный комплекс с витамином В, глюкозу и средство от обезвоживания организма.
Через некоторое время мне позвонила Лейла и спросила, не собираюсь ли я навестить Тарика. Мы вместе пошли отнести ему обед. Он лежал под капельницей и скучал, однако на этот раз в палате было больше народу. Бедняга сказал, что ему плохо, но боль накатывает временами и он вполне может с ней справиться. Выглядел он хорошо, но настроение у него было просто ужасное. Я пыталась быть веселой и не уставала благодарить его за помощь и доброту, но он лишь сказал:
– Это тебе только кажется. Я так про себя не думаю.
Когда к другому пациенту пришла большая семья, Тарик повеселел.
– Это Абдулла Исса, известный певец, – сказал он, указав на одного из мужчин.
Мне нравилась одна из песен Абдуллы – я так часто слышала ее в супермаркете, что даже купила пиратскую запись.
Он узнал Тарика, подошел и тепло поздоровался с ним. Знаменитый певец вел себя совершенно естественно, увидев знакомого, который лечился в больнице от наркозависимости. Было такое ощущение, словно мы все просто встретились на улице. Мы поговорили о музыке и наших проектах и обменялись телефонами.