Страница 26 из 88
Волшебное слово «полиция» подействовало. Появился парень с сальными волосами, он нес в руке пакет с яйцами. Мо сказал ему что-то по-арабски, и мы все вместе бросились вниз по лестнице через грязь и мусор, потом сели в машину. На полной скорости мы пронеслись по городу и притормозили рядом с Камелем, который подошел к окну, отдал мне мой паспорт, все деньги, которые я заплатила за поездку, и двадцать английских фунтов сверху. Мо открыл паспорт, показал мне купюры и сказал:
– Видишь? Больше денег. Поняла?
В тот самый момент микроавтобус, на котором уехали корейцы, въехал в город, остановился, и дверь открылась. Мы отправились в Каир.
Ким сказал, что они ехали по пустыне, и вдруг микроавтобус развернулся на сто восемьдесят градусов и направился обратно в город. Я все еще была в шоке от того, как мне едва удалось ускользнуть, и ничего не соображала. А надо было бы прекратить жаловаться на свой неудачный опыт и расспросить, почему они решили прервать экскурсию.
И ЗДЕСЬ ТАНЦОРЫ!
Путь в пыльную египетскую столицу казался нескончаемым, а я тем временем выбрала несколько номеров в телефоне и пыталась решить, кому позвонить в первую очередь, надеясь, что денег на звонок хватит и батарейка продержится. Я могла бы вернуться в Сиву первым же автобусом, но подумала, что стоит сообщить кому-нибудь о случившемся. И позвонила Ракии Хасан – самой знаменитой преподавательнице танцев живота в Каире.
– Иди в туристическую полицию, – сказала она. – Нельзя допускать, чтобы подобное случалось с иностранцами.
В Каире меня проводили в отделение, где здоровяк полицейский в форме выслушал мой рассказ, а затем повторил его мне, переврав все факты. Потом он спросил:
– У вас есть разрешение на то, чтобы писать книгу в Египте?
Я чувствовала: в этой ситуации проигравшей буду я, и вряд они мне помогут. Здоровяк вручил мне адрес и приказал сообщить о случившемся в другое отделение. Я отправилась по адресу, уже не особо желая что-либо рассказывать. Ситуация казалась бессмысленной. Явившись наконец в участок, я обнаружила крошечную комнатушку, в которой сидели двое полицейских. Они не говорили по-английски и не имели понятия, что со мной делать.
Тем временем мой телефон зазвонил. Говорила какая-то женщина:
– Я была в доме Ракии, когда вы позвонили. Вам есть где остановиться? В моем номере лишняя кровать. – Это была Сабрия, исполнительница танца живота из Дубая, приехавшая погостить в Каир. Несмотря на столь скудную информацию о ней, я немедленно приняла ее предложение.
Каирские улицы – вечный муравейник из машин, перестраивающихся на огромной скорости, и людей, которые ловко уворачиваются от бамперов, пытаясь перейти улицу не по переходу и без светофора. Мы ехали в шикарный отель «Пирамиса». Когда я вошла, по коридору двигалась свадебная процессия. Чего здесь только не было: музыка, загарит(праздничные возгласы), люди, одетые в свои лучшие наряды. И я – покрытая песчаной пылью, с грязными волосами и одной лишь сиванской традиционной сумкой, украшенной разноцветными помпонами.
Сабрия встретила меня в холле. Оказалось, когда я участвовала в проекте «Звезды танцев живота», мы вместе выступали на премьере нашего диска в Лос-Анджелесе. Недаром говорят, мир тесен!
Сабрия недавно закончила Калифорнийский университет в Беркли. На Ближнем Востоке считается, что исполнительницами танца живота становятся лишь те, у кого нет выбора в жизни. В отелях на берегу Персидского залива танцовщицы получают столько же, сколько представители администрации. Это противоречие действительно нелепо, учитывая общественное мнение, что танцовщицы существуют вне общепринятых социальных норм и занимаются своим делом, поскольку их жизнь не сложилась и они были вынуждены избрать столь постыдную карьеру. Таково представление о профессиональных танцовщицах в арабском мире.
В Дубае коренные жители составляют всего четырнадцать процентов населения. Остальные восемьдесят шесть процентов – гастарбайтеры. Многие из них получают гроши, особенно приезжие из бедных стран, таких как Индия и Филиппины. Рабочая масса столь многонациональна, что главным языком является английский.
– Постояльцы отелей, где я танцую, узнают мой телефон у администратора (хотя разглашать такую информацию запрещено) и звонят мне в номер, – рассказывала Сабрия. – Они пытаются произвести впечатление, хвастаясь своим имуществом и тем, что могут предложить.
Меня особенно рассмешил ее рассказ о том, как один постоялец позвонил ей и напыщенно произнес:
– Я пилот.
– А я танцовщица, – ответила она.
– Я пилот! – не унимался он.
– Я танцовщица, – повторяла она в ответ.
Ему казалось, что его профессия должна произвести на нее впечатление. Мы поразмышляли о том, что исполнительницы танца живота, пожалуй, самые свободные женщины в мире. Во всем мире есть представители нашей субкультуры. Куда бы ни отправилась танцовщица – в Китай или Новую Зеландию, – там она встретится с такими же, как она, и везде ее примут с радостью. Люди, которые считают, будто мы танцуем, чтобы доставить удовольствие мужчинам, совершенно не осознают реального положения вещей.
Я планировала уехать утром, но мы пошли в гости к Ракии Хасан. Она прославленная на весь мир преподавательница танца живота, и хорошо выглядит, несмотря на преклонный возраст. Ее квартира заставлена позолоченной мебелью в стиле барокко и завалена безделушками. Она отвела нас в расположенную по соседству танцевальную студию, чтобы показать несколько движений.
Хотя на Ракии были мешковатые вязаные рейтузы, а в руках она держала мобильный телефон, в ее исполнении было столько огня, что я невольно подумала: красоту танца полностью раскрывают зрелость и опыт. Ракия резко вращала бедрами и делала волнообразные движения животом; она составляла из этих элементов танец, который, казалось, черпал энергию из самой земли и наполнялся волшебством.
Ракия не могла допустить, чтобы мы ушли голодными. Она отвела нас обратно в квартиру, где собрались лучшие танцоры Египта. Двоих мужчин из присутствующих я узнала: они оказались бывшими участниками «Реды», знаменитого египетского фольклорного балета. Теперь они преподавали танец живота. Трудно представить, что эти добренькие старички обучают танцу живота женщин со всего мира. Третьим мужчиной в комнате был доктор Мо Геддави, египетский врач, недавно вышедший на пенсию. Он жил в Берлине и тоже считался танцевальным инструктором высокого класса. Сабрия спросила, где он живет, и он ответил:
– В данный момент нигде.
– Я тоже, – ответила Сабрия.
– Моя кошка живет в Сиэтле, – сказала я.
Вот такая она, всемирная танцевальная тусовка!
Но я должна была вернуться в Сиву. Легко было уговорить себя остаться в Каире, избежав утомительного автобусного переезда, тем более, я не знала, как отреагируют в Сиве на мое возвращение. Возможно, местные просто не желали, чтобы я написала книгу о них, потому и послали Мо отвлечь меня и заставить прекратить. Ракия была со мной согласна. Кто-то из мужчин предположил: «Сиванцы думают, будто ты – подружка доктора Мунира, и потому хотят над тобой поиздеваться». В голову лезли всякие мысли: может, они посчитали, что я знаменита, как Дина, и решили снять порнофильм со мной в главной роли? Или та мерзкая комнатушка была подпольным борделем?
Путешествие на автобусе в Сиву прошло гладко. Рядом со мной сидела дружелюбная женщина из Палестины; она угостила меня печеньем, и мы вместе смотрели безумные египетские фильмы на телеэкране, подвешенном над головой. Чего в этих фильмах только не было: музыка, танцы, шутки, мужчины, переодетые женщинами, женщины, переодетые мужчинами, и очень много переживаний. Исполнительниц танца живота в них изображали эдакими сексапильными кошечками, которые бросали на мужчин соблазнительные взгляды. Они обольщали их своими танцами, а мужчины делали глупые лица, падали навзничь и вели себя как беспомощные клоуны. На одной из остановок я познакомилась с блондинкой по имени Салли. Она была американкой, но уже более двадцати лет жила в Египте. Колоритный персонаж с луженой глоткой, Салли гоняла всех, выкрикивая хриплые приказания на арабском. Она называла себя «единственной американской заложницей, которую когда-либо держали в Ливии». Проведя пару часов в ее обществе, я поняла, почему они ее отпу стили.