Номер 16

Стивен засмеялся, однако в его смехе не было веселья. Он присел на диван, по которому беспокойно ерзал на протяжении последних десяти лет так, что обивка уже лоснилась.

— Девушка уехала, ее увезла «скорая». И выглядела несчастная так себе.

Консьерж отхлебнул виски и поморщился, когда обожгло горло, после чего махнул булькнувшей бутылкой на безмолвную, неподвижную жену. Она следила за ним живыми глазами.

— Очевидно, все пошло не по плану, дорогая. Я понял это в тот момент, когда ее дружок, или кто он там ей, вытащил меня среди ночи из постели. Да, дорогая. Предполагаю, что план не сработал.

В следующий миг Стивен собирался спросить жену, не ощущает ли она запах, эту жуткую вонь чего-то горелого и гнилого одновременно. Но не успел. Он увидел, как за кругом света от торшера, в крохотной прихожей перед дверью возникла невысокая фигура.

Ребенок стоял неподвижно и не пытался войти в гостиную, за что они оба были ему признательны. Учитывая смрад, предваривший появление сына, старший портье бы не удивился, если бы его непокрытая голова до сих пор дымилась.

Стивен поднялся и сглотнул комок в горле. Дженет принялась издавать безумные стоны, зарождавшиеся где-то в глубине груди. Она раскачивалась в инвалидном кресле у окна, напрягая те немногие мышцы живота, которые еще функционировали после трех инсультов, последовавших друг за другом и уничтоживших девяносто процентов ее нервной системы в ту ночь, когда она отважилась подняться в шестнадцатую квартиру, чтобы в первый раз встретиться со своим мертвым сыном.

— Господи. — Стивен отшатнулся от ухмыляющегося призрака. — Господи Иисусе!

— Как скажешь, — проговорила закопченная голова.

Лицо мальчишки больше не скрывал капюшон. Казалось, он был вырван из куртки с мясом. Так же как и один рукав, заодно с рукой. В дыре поблескивало что-то черное. Остатки парки потемнели и были покрыты уродливыми вытянутыми пятнами, как будто кто-то вытирал о куртку мокрые ладони, пытаясь пробраться под ткань. Однако самой жуткой деталью его внешности — из-за чего Стивен даже громко вскрикнул и выронил бутылку с виски — была голова, из недр которой выходил голос.

Белки глаз и мелкие зубы, мерцающие в болезненном оскале, были такими яркими, что закопченные ошметки сохранившейся плоти на контрасте казались еще более жуткими.

— А я принес вам новости.

— Мы ничего не хотим знать. Хватит. Нам ничего от тебя не нужно. — Стивен снова сглотнул, отчаянно желая отвести взгляд от куска жженого мяса в дверях. — Все кончилось, осталось в прошлом! Я сделал все, о чем меня просили.

— He-а. Кое-что изменилось.

— Только не для меня! Я выполнил все условия договора.

— Так ведь ничего же не получилось. Разве что, если ты сумеешь вернуть девку и затащишь ее в комнату к тем тварям, иначе никак. Правда, сомневаюсь, что она захочет вернуться в дом. А сам-то ты как думаешь?

Стивен медленно покачал головой, когда до него постепенно дошли слова покойного сына.

— Но у тебя лично все будет хорошо. Никто не знает, что ты здесь замешан. К тому же все равно кто-то должен оберегать знаки на стенах. И под половицами. Если не ты, то кто же?

— Нет, с меня хватит. У вас есть Сет. Мы же договорились!

Жуткий черный череп ухмыльнулся.

— Сет вышел за пределы полотна. У нас остался только ты.

Стивен упал на колени, стиснув руки в горячей мольбе:

— Скажи ему. Скажи этой твари… Я больше не хочу!

— Пойди и скажи ему сам. В темноту, где я только что побывал.

Ребенок взглянул на культю, оглядел грязную куртку и захихикал.

— Никуда ты не пойдешь, папочка. Останешься здесь и будешь заботиться о маме. Счастливая семейка!

ЭПИЛОГ

— Господи! Да твою ж мать! — выпалил Арчи, окинув взглядом стены. — Никак не могу привыкнуть.

Куин стоял рядом молча. Он только моргнул пару раз, словно на ярком солнце.

— Как думаешь, что это за хрень? — спросил Арчи, упираясь руками в бока в изножье неприбранной кровати.

Куин не захотел или не смог ответить. Прошло четыре недели с тех пор, как за комнату было уплачено в последний раз, и примерно столько же с момента, когда Сета видели в последний раз. Полиции, когда за постояльцем явились стражи порядка, они сказали то же самое.

Хозяину следовало проявлять побольше интереса к Сету, просто не хотелось лишний раз любопытствовать. У каждого имеются свои причины, чтобы жить в «Зеленом человечке». Причины, о которых не говорят. Поселиться здесь можно тогда, когда не остается иного выбора. А Сет был очень хорошим постояльцем — всегда вовремя платил и никого не беспокоил. Поэтому Куин не заволновался, когда тот немного опоздал с оплатой. Но четыре недели это уже слишком, кроме того, хозяину не хотелось, чтобы легавые снова совались в паб.

Когда месяц назад Арчи показывал комнату полиции, в ней было пусто, точно так же, как во все остальные разы, когда Куин пытался постучать или заглянуть в замочную скважину. Такое уже случалось раньше: человек живет здесь, иногда даже не один год, а потом вдруг исчезает, не сказав ни слова. Подвал забит вещами прежних жильцов. В «Зеленом человечке» не вели учетных книг и не задавали вопросов. В этом и заключалась прелесть меблированных комнат. Можешь проводить время за пределами гостиницы как угодно. Пока платишь семьдесят фунтов в неделю и никому не причиняешь неудобств, никто не станет задавать вопросов.

Но теперь Куин вроде бы припоминал, что Сет рассказывал о своих занятиях живописью. Обмолвился разок, давным-давно. Вроде бы. Хозяин толком не помнил. Но то, что Сет рисовал здесь, было очевидным фактом. Доказательства остались на стенах и на полке.

— А что делать с этим дерьмом?

Арчи указал на кучу одежды в углу, тюбики из-под красок, засохшие кисти, листы с набросками, раскиданные по пыльным простыням на полу, белое блюдце с горой изломанных сигаретных окурков и рюкзак у холодильника.

— Куин?

— Что?

— Я говорю, что с этим делать?

Куин оторвал взгляд от красных пятен на камине. Все равно что наблюдать вскрытие трупа.

— Оттащи в подвал. На случай, если он явится за вещами.

Арчи кивнул, затем взглянул на стену напротив двери.

— Бедняга совсем рехнулся. Сомневаюсь, что мы когда-нибудь увидим его.

Куин посмотрел на профиль Арчи, желая, чтобы тот развил свою мысль или же просто обменялся с ним понимающим взглядом. Но в следующий миг хозяин уже не знал, чего хочет на самом деле. Не понимал, что видит на этих стенах, что творится у него в голове, когда он глядит на них. Картины вселяли в него неуверенность и какое-то болезненное чувство, словно его что-то тревожит до тошноты. А потом Куин вовсе перестал понимать, на что вообще смотрит.

Арчи помотал головой.

— Это что, лицо или морда? Собака какая-то. Похоже, там сплошные зубы.

Старик говорит, чтобы как-то заглушить потрясение, какое они оба испытали, когда зажгли свет и отдернули жидкие занавески. Они должны были бы разозлиться, увидев испорченные стены, или развеселиться и поиздеваться над тем, что натворил Сет. Даже преисполниться восхищения при виде мастерства, с каким художник сумел воплотить свои персонажи, поражающие зрителя с первого же взгляда. От которых захватывает дух. Но Куин не ощущал ничего, кроме тревожной неуверенности, которую не выразить словами, и желания крепко зажмуриться. Он больше не хотел на это смотреть.

— Простыни оставь на полу и сегодня же все закрась. Принеси белую эмульсию, оставшуюся от кухни, и покрой стены в два слоя.

— Возьму тогда валик.

— Да мне плевать, что ты возьмешь, только избавься от этого! Хочу, чтобы к пятнице комната была сдана. Кузен Кенни расстался со своей бабой, он ищет жилье. Пусть перекантуется здесь.

Арчи кивнул, не сводя со стен глаз. Куин вышел.

— Господи! — воскликнул Арчи.

Он покачал головой и снял очки.

Комнату надо красить вслепую, тогда он, по крайней мере, не сможет в подробностях рассмотреть тварей, которые карабкаются по стенам и ползут по потолку.