Подарок

— Заходи!

Она зашла — внутри было абсолютно темно и тихо — и неуверенно огляделась.

— Что это?

— Мой дом. Я здесь родился.

Электричества не было, но Дел раздобыл где-то старинный канделябр, и в мерцающем свете свечей они пили шампанское из найденных на кухне стаканов.

У Карен кружилась голова и ей чудилось, что здесь, сейчас с ней тот самый мальчишка, который когда-то уехал из этого дома, еще не зная, что больше сюда не вернется. Этот мальчишка смотрел на нее сияющими влюбленными глазами, целуя и лаская ее чуть неловкими руками, и ей все время казалось, что эта неуверенность вызвана не выпитым виски, а молодостью и неопытностью.

Когда он заснул, положив голову ей на грудь, Карен еще долго не спала. Что-то мешало ей... короткий миг ужаса — всего лишь миг, о котором она не вспоминала весь день, а теперь вспомнила...

Она лежала в полной темноте, прижавшись губами к русому затылку, и, стараясь не заплакать, безнадежно думала о неизбежной разлуке.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Рано утром Дел тихо выбрался из постели. Карен сонно мурлыкнула, пытаясь нашарить его рукой, но, не найдя, сползла на нагретое им место и свернулась в клубочек. Он оделся, поискал карандаш и обнаружил его на прежнем месте — в ящике стола. Написал записку: «Скоро приду. Не скучай!», положил на подушку и выскользнул в коридор.

В доме все было по-прежнему, кроме чехлов на мебели. Он мог бы вернуться сюда в любую минуту и подумал, что когда-нибудь, наверное, так и сделает — когда-нибудь в будущем. Вчера весь вечер он чувствовал себя прекрасно и с удовольствием разговаривал со старыми приятелями — но сейчас ему хотелось как можно скорее вернуться на озеро, и чтобы рядом не было никого, кроме Карен.

Но прежде всего он собирался сходить к Сэму — это был не только адвокат, но и друг, хорошо знавший всю их семью. Дел до сих пор жалел, что год назад при разводе ему пришлось прибегнуть к помощи другого адвоката — скорее всего, с участием Сэма он мог выйти из этой истории с меньшими — по крайней мере, материальными — потерями, тот материал, что был у него на руках, позволял это. Но Сэм тогда очень не вовремя уехал в Европу, а психика Дела была на пределе, и единственное, чего он хотел — покончить с этим побыстрее и не проходить через унизительную процедуру публичного процесса. Впрочем, все было уже кончено—и слава богу.

Они не виделись лет пять, но Сэм ничуть не изменился — все так же покровительственно похлопывал его по плечу и называл «мой мальчик» и «Делвин». Только три человека называли его полным именем — Ларс, Сэм и... Мэрион.

То, что изложил ему адвокат, оказалось для Дела полнейшей неожиданностью и заставило его губы иронически искривиться. Знала бы Мэрион, что его мать все-таки переиграла ее — даже после смерти.

Он понимал, что Карен наверняка уже проснулась, но все-таки зашел к Марти — не мог не зайти, ведь они не виделись уже почти четыре года — его последнего визита к матери.

Она открыла дверь — высокая, сухощавая — казалось, еще больше высохшая, но в остальном почти не изменившаяся — и Дел обнял ее, чуть не плача от нахлынувших чувств. Он помнил ее с рождения, еще в смутных детских воспоминаниях — она всегда была рядом, была членом их семьи.

— Марти...

Отступив на шаг, Марти взглянула на него — строго и оценивающе — хотя в глазах ее были слезы.

— На деда похож... — задумчиво протянула она, — незадолго до смерти.

— Я что, так плохо выгляжу? — Дел был несколько шокирован этим замечанием.

— Да нет, — она вдруг рассмеялась, — ему тогда и пятидесяти не было, а смотрелся он еще моложе. Он же сразу умер, не болел. А ты как раз выглядишь неплохо. Кофе попьешь?

Дел снова обнял ее, поцеловал в щеку и пошел за ней на кухню. Эту кухню он тоже помнил с детства и чувствовал себя здесь, как дома.

— А ты все такая же. Она усмехнулась.

— Ты тоже. Девушка-то... спит еще? Он смущенно улыбнулся.

— Уходил — спала. Я сейчас у Сэма был.

— Моей Айрис понравилась — она мне полночи рассказывала, как вы вчера у Мегги танцевали. Говорит, хорошенькая очень, веселая и глаза добрые. Это у тебя серьезно — или так?

— Думаю, да.

— Молоденькая совсем.

— Да... — ей, единственной, Дел мог сказать то, о чем старался не думать — и все-таки думал порой, и в такие минуты во рту становилось кисло и противно: — Она моложе Элинор.

Наверное, Марти по голосу почувствовала его нежелание обсуждать эту тему и спросила о другом:

— Где же ты был столько времени? Из больницы тогда мне открытку черкнул — что вроде ходить уже начал и скоро приедешь — и вдруг исчез. Только из газет про тебя и можно было что-то узнать. Сначала — эта статья, что ребята притащили. Потом, в светской хронике — что дочка замуж вышла, и почти сразу же — что развелся. А потом, почти год — ничего, пока вот про домик не позвонил.

— Порадовалась?

Она молча кивнула. Дел знал, что она ненавидела Мэрион не меньше, чем его мать.

— Так где же ты был все это время?

Он махнул рукой, подтянул под себя табуретку и сел. Марти налила ему кофе, поставила тарелку булочек с черникой — она всегда пекла их по утрам — и уселась напротив, внимательно глядя ему в глаза, как когда-то в детстве.

Дел хотел зайти ненадолго, но просидел почти час и рассказал ей многое — куда больше, чем собирался. О Колумбии — то, что не писали в газете — там вся эта история выглядела несколько отличной от реальности, например, яма деликатно именовалась «местом содержания». О больнице, о кошмарах, о том, как долго не мог и не хотел ни с кем видеться.

Лишь о Мэрион и своем разводе он не стал рассказывать — это было слишком противно. О Карен сказал очень мало — только то, что они вместе уже четыре месяца.

На прощание он получил пакет еще теплых булочек и, насвистывая, быстро пошел к дому.

Войдя в холл, он сразу увидел, что дверь, ведущая во внутренний дворик, приоткрыта. Заглянул туда — Карен сидела и жмурилась, подставляя лицо неяркому зимнему солнцу. Дворик зарос и выглядел заброшенным, но Дел еще помнил, что в нем когда-то цвела сирень и весной ее запах проникал во все окна. Небольшой мраморный фонтан в центре — Марти утверждала, что ему уже лет двести, но он все еще работает — покрылся зелеными пятнами мха.

Почувствовав его взгляд, Карен обернулась и просияла.

— Здесь так красиво, — она обвела рукой унылый и заброшенный пейзаж, — похоже на заколдованный замок из сказки.

Присев рядом на скамейку, он достал из пакета булочку и поднес к ее рту.

— Завтрак для принцессы!

Глаза ее загорелись, она откусила кусок, еще один — и в минуту прикончила угощение прямо из руки Дела. Облизала его палец в поисках крошек сахарной пудры и выжидательно уставилась на него, переводя глаза на пакет в его руке.

— Там еще есть — дома получишь, — рассмеялся он и, обняв, повел ее к выходу.

Они пробыли на озере еще целую неделю — так не хотелось уезжать. Пару раз заезжал Кэсси, один раз с Айрис, которая привезла злополучный галстук — она нашла его под столиком.

В последнюю ночь Дел проснулся перед рассветом и обнаружил, что рядом пусто и холодно. Испугался, выскочил из дома, и увидел, что Карен сидит на лодке, уткнувшись лицом в колени. Услышал плач — тихий, почти беззвучный — и испугался еще больше.

Почувствовав его прикосновение, она вскинула голову и улыбнулась, пытаясь незаметно вытереть слезы.

— Что случилось, почему ты плачешь?

— Ты всегда так бесшумно ходишь — как большой кот.

— Не заговаривай мне зубы — что случилось?

— Ничего.

— Ты плакала, я же слышал.

— Это просто плохой сон приснился, ничего страшного.

Она улыбалась, на лице уже не было и следа слез, но Дел знал, что ему не приснился этот тихий плач. Он не стал ни о чем допытываться — просто обнял ее, согревая своим теплом, и повел по тропинке обратно в дом.