Страница 46 из 49
На этом Вальеха, очевидно, счел, что получил от Лори всю необходимую ему информацию, потому что торопливо пробормотал:
— Спасибо, мисс Дензел, вы можете идти.
Уже в дверях Лори внезапно обернулась.
— Кстати, мистер Бринк, вас там дожидается хирург.
Дел вскочил.
— Я тоже могу идти?
— Сейчас, через минуту. — Крейг выключил диктофон. — Если у нас возникнут еще какие-то вопросы, мы снова с вами свяжемся. И, очевидно, нам придется побеседовать и с вашей женой... когда это станет возможно. Это простая формальность, но, сами понимаете... возможно, ей удастся уточнить некоторые детали.
Дел глубоко вдохнул, выдохнул и сказал — тихо и жестко:
— Моя жена только что перенесла тяжелейшую операцию. Я еще не говорил с врачом, но сомневаюсь, что в ближайшие дни она будет в состоянии отвечать на вопросы. В любом случае, эта беседа будет происходить только с разрешения врача и только в моем присутствии...
— Но... — попытался перебить Крейг.
— ...или в присутствии ее адвоката и семейного врача. Кстати, ее семейный врач — мисс Дензел.
— Хорошо, через несколько дней мы с вами созвонимся и решим, когда это можно будет сделать, — кивнул Вальеха. — И еще один, последний вопрос — не для протокола. Я так и не понял, когда этот... так называемый Энрико Эта успел получить столько травм?
— В тот момент, когда я его обезвреживал, — объяснил Дел. — Он был вооружен, и мне пришлось действовать быстро и... наверняка.
Вальеха смерил его недоверчивым взглядом, но больше ни о чем спрашивать не стал.
Выходя, Дел встретился глазами с Крейгом и чуть повел головой в сторону двери — тот вышел вслед за ним.
— Я думаю, что в присутствии мисс Виллифранко на заводе больше необходимости нет? — это было скорее утверждение, чем вопрос.
Крейг по-своему понял причину этих слов и торопливо сказал:
— Она не виновата... Нам только пару часов назад удалось расколоть того террориста с нефтехранилища. Это с самого начала была подставка, отвлекающий маневр — и мы на него клюнули. А запрос она послала, только ответ пришел уже после всего, что случилось. Энрико Эта абсолютно чист... только это не Энрико Эта — на фотографии лицо другое, и отпечатки пальцев не совпадают. Где настоящий, пока неизвестно.
— Я понимаю, что она не виновата, но на заводе ей, по-моему, больше делать нечего — ведь на этот раз все действительно кончено.
Лори в холле не обнаружилось. Дел сунулся в первую попавшуюся незапертую дверь, и ему объяснили, что хирург отдыхает после операции — «по коридору до конца, повернуть направо, вторая дверь налево, постучать».
Легко найдя искомую дверь, он даже не удивился, что Лори уже там. Удивление вызвало другое — личность самого хирурга. Почему-то Дел считал, что увидит мужчину, а перед ним предстала женщина, сравнительно молодая, кругленькая, улыбчивая — и при этом в монашеской одежде. Впрочем, он тут же вспомнил, что это католическая больница, построенная при монастыре, и часть персонала, естественно, составляют монахини.
Несмотря на явно усталый вид, разговаривала она приветливо — даже предложила кофе. Не вдаваясь в технические детали, которых он бы, по ее мнению, все равно не понял, сообщила, что в целом операция прошла успешно и последствий, по идее, быть не должно, но сейчас об этом говорить рано.
— К сожалению, в ходе операции возникли некоторые проблемы, — добавила она. — Ваша жена потеряла очень много крови, и у нее прямо на операционном столе дважды останавливалось сердце. Я надеюсь, что это останется без последствий — но пока она не пришла в себя, нельзя сказать наверняка.
— Каких... последствий? — осторожно спросил Дел.
— Она может долго не приходить в себя, могут быть явления дезориентации, временной локальной амнезии — или, скажем, сильные головокружения. Кроме того, до сих пор существует опасность вторичного кровотечения. Примерно дней через восемь, если не возникнет осложнений, ее можно будет перевести из реанимации в нормальную палату. Лори предлагает, если все будет в порядке, перевезти ее в вашу заводскую больницу — но об этом пока рано говорить.
— Когда я смогу ее увидеть?
— Она еще не пришла в себя.
— Все равно...
— Хоть сейчас. И... когда ваша жена очнется, желательно, чтобы рядом находился кто-то, кого она знает. Она может не понять, что происходит, и испугаться, а ей сейчас нельзя нервничать и двигаться. Ее мать... или, скажем, сестра?... Нельзя ли кого-то из них вызвать?
— У нее нет никого, кроме меня.
— Я не знаю, когда она придет в себя, это может произойти и через сутки. Вы сами собираетесь находиться с ней все время?
— Да, разумеется. — Встретив несколько удивленный взгляд, пояснил: — Не беспокойтесь, мне уже приходилось ухаживать за ней, когда она болела.
Ему хотелось как можно быстрее увидеть Карен — даже без сознания, все равно — увидеть, дотронуться до руки, погладить по лицу, убедиться, что дышит, что живая. Словно подслушав его мысли, врач встала.
— Ну хорошо, пойдемте.
Коридор... лестница... ну скорее, скорее... Голову сжимало словно железным обручем, кровь билась в висках... Стеклянная дверь с надписью «Отделение реанимации»... стол дежурной сестры — и сама сестра, тоже в монашеской одежде. Остановка — зачем, почему? Ну скорее же... Переговорив с сестрой, врач прошла по коридору, остановилась у двери с номером «4» и пропустила его вперед.
Лицо — бледное, неподвижное, с закрытыми глазами — это было первым и единственным, что Дел сразу увидел. Прежде, чем кто-нибудь успел опомниться и помешать, он шагнул к Карен, наклонился и прикоснулся губами к щеке; сказал — тихо, чтобы могла услышать только она:
— Я с тобой, — на мгновение сжал в руке маленькую вялую ладошку, выпрямился и отступил на шаг.
Умом он прекрасно понимал, что Карен без сознания, что сейчас она ничего не слышит и не воспринимает — и все же какое-то мгновение вглядывался в неподвижное лицо, вопреки здравому смыслу надеясь, что оно сейчас оживет, что глаза внезапно откроются — как они всегда открывались ему навстречу.
Но чуда не произошло, вместо этого сзади раздался голос врача:
— Она все еще под действием наркоза. Когда она очнется... или вы заметите какие-то изменения в ее состоянии — тут же вызовите дежурную сестру. Ни в коем случае не давайте ей шевелиться и не пытайтесь сами двигать ее. — На его удивленный взгляд пояснила: — А то некоторые родственники пытаются устроить больного поудобнее и все только портят.
Он слушал и кивал — все это было понятно и так. Наконец, очевидно, вспомнив, что имеет дело не с местным крестьянином, врач устало вздохнула.
— Дежурная сестра в любом случае будет заходить к вам каждый час и проверять, все ли в порядке. И если возникнут еще какие-то вопросы, обращайтесь к ней.
Дел понимал, что эта женщина совершила почти невозможное, что только благодаря ей Карен сейчас лежит здесь, живая и теплая — и дышит, и когда-нибудь откроет глаза. Но прежде чем он сумел найти подходящие слова благодарности, она улыбнулась, быстрым привычным движением перекрестила Карен и выскользнула из палаты.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Наконец-то они снова были вместе... вдвоем...
Лицо — такое бледное, что веснушки, обычно веселые и золотистые, резко выделялись на нем и казались коричневыми. Правая рука — иголки, трубки, капельницы. Еще одна трубка, к носу — очевидно, кислород. Правое плечо — белая марля, закрывает то место, где была рана и уходит вниз, под одеяло. Провода датчиков и прибор на тумбочке — бесконечная кривая: вверх-вниз-ровно, верх-вниз-ровно... Ее сердце...
Продвинув стул, Дел сел и взял Карен за левую руку — единственное, что можно было трогать, не боясь сдвинуть приборы, капельницы и повязки — закрыл глаза, нагнулся и со звуком, похожим на рыдание, прижался лицом к ладони. Чуть покачиваясь, он терся об нее лбом, щеками, приоткрытым ртом, понимая, что это странно и стыдно, и, не дай бог, кто-нибудь войдет и увидит — но не в силах остановиться.