Страница 18 из 49
— Простите, вы не видели Карен? — спросил он, подойдя к ним.
— Нет, — отрезала Лори.
Миссис Меррик оказалась более любезной и словоохотливой.
— Я видела, как она пошла куда-то за дом — несколько минут назад, когда вы еще разговаривали с вашей очаровательной секретаршей (Дел мысленно чертыхнулся), и с тех пор больше не показывалась.
Карен стояла на заднем крыльце, опершись локтями о перила и наклонившись вперед. Ей было тоскливо и одиноко. Конечно, нет ничего особенного в том, что Дел остановился поговорить с кем-то из гостей... тем более со своей секретаршей — и все-таки на душе почему-то было очень погано...
Шаги за спиной, рука, скользнувшая по плечу... Ей не надо было оборачиваться, чтобы понять, что это не та рука, которая ей нужна. С этим типом церемониться было ни к чему, и Карен, не поворачивая головы, бросила:
— Отвали, придурок. Тебя тут не хватало.
— О-о, моя кисонька злится! Ай-ай, как нехорошо! — Рики ничуть не обиделся — напротив, с довольным видом уселся на перилах.
— Отвязни!
— Ну-у, я же не твой престарелый муж, чтобы оставить такую очаровательную девушку одну! Разве я могу упустить свой шанс?
— Отвали, говорю — чего приперся?!
— А может, я как раз помочь пришел? Не могу оставить женщину в беде!
— В какой еще беде?
— Неужели ты не хочешь отомстить мужу за такое небрежение? Я с удовольствием помогу — и поверь, это будет сла-адкая месть.
Карен выпрямилась, собираясь уйти. Она надеялась, что Дел найдет ее — но он все не шел, а стоять тут и терпеть выходки Рики было противно.
Но стоило ей шагнуть к двери, как он вскочил с перил и загородил ей дорогу.
— Что, хочешь чистенькой остаться? Твой муженек налево вовсю бегает, а ты тут целку наивную из себя разыгрываешь?
— Дай мне пройти! Хватит глупостей!
— Ну почему же глупостей... Каждый день, под вечер, он со своей новой секретаршей в кабинете запирается — интересно, зачем?
Она хотела заткнуть уши, не слушать — потому что это неправда, это не может быть правдой, не может! — но насмешливый бархатистый голос не умолкал:
— Я бы, конечно, такую милочку, как ты, на эту старую швабру не променял — но ему, наверное, виднее... Смотри-ка, даже сегодня — тебя побоку и с ней в кустах обжимается! И как у него прыти еще хватает?
— Перестань!
Карен попыталась проскочить мимо него; даже если это походило на бегство, ей было сейчас все равно — главное уйти, не слушать, спрятаться! Но рука словно попала в капкан, и Рики потянул ее к себе, легко преодолевая сопротивление.
— Поиграть решила? Я же вижу, что ты сама хочешь! Вот увидишь, тебе понравится!
И эта фраза, часто слышанная ею когда-то, всколыхнула все самые грязные и жуткие воспоминания, которые до сих пор жили в душе Карен. Больше не было милой молоденькой женщины, домашней и тихой — ее место заняла та самая девчонка, которая когда-то сумела выжить в жестоком и безжалостном мире, где насилие было нормой, а гуманность — пустым словом.
Удар ногой ниже колена застал Рики врасплох. Еще более неожиданными были острые коготки, вонзившиеся ему в руку. Но не это, а раздавшиеся где-то поблизости шаги заставили его отпустить девку. Она мгновенно отскочила футов на пять — как ни странно, не перепуганная, а злющая, как черт. Рики знал, что еще успеет по достоинству расплатиться со злобной маленькой сучкой, и решил не рисковать — чуть прихрамывая, он подошел к перилам, облокотился на них и, достав из кармана платок, приложил к глубокой, сочащейся кровью царапине на руке.
Даже в тусклом свете небольшой лампы на крыльце Делу хватило одного взгляда, чтобы понять, что что-то не так. Лицо Карен — застывшее, как маска, с прищуренными глазами и плотно сжатыми губами; ее напряженная поза — спиной к перилам, ухватившись за них рукой, словно в поисках опоры. И Рики, облокотившийся о перила и оглянувшийся на звук его шагов.
Ее глаза вспыхнули радостью, на лице ясно выразилось облегчение и тут же сменилось чем-то, похожим на растерянность, испуг — или, может быть, безмолвный упрек? Что ж — упрек был вполне заслуженным. Кивнув ей и улыбнувшись, он обернулся к Рики.
— А ты тут, как всегда, моей жене надоедаешь? — его голос звучал вполне по-дружески — и в то же время в нем было что-то от мурлыканья тигра, бьющего себя хвостом по бокам. — Смотри, это опасно — остальные женщины могут обидеться, что ты их совсем забыл!
— Ну, раз ты уже пришел и ее больше не надо от скуки спасать, то я могу и на лужайку вернуться, — так же дружелюбно ответил Рики.
Дел дождался, пока итальянец скроется за дверью, ведущей в дом, и лишь тогда шагнул к Карен, по-прежнему неподвижно стоявшей спиной к перилам. Встревоженно взглянул ей в глаза — в них застыло все то же странное выражение. Взял за плечи и быстро спросил:
— Что-нибудь случилось?
Она не отвечала — только молча смотрела на него.
— Он что-то тебе не то сказал?
Никто не знал, как в этот момент Карен хотелось уткнуться в него лицом, чтобы он успокоил и утешил; погладить по щеке, почувствовать знакомое тепло — и не спрашивать, забыть злые слова, до сих пор звучавшие в ее ушах. Но она заставила себя говорить спокойно, ровно и бесстрастно:
— Он сказал, что ты трахаешь свою новую секретаршу — по вечерам, запершись в кабинете.
Лишь мгновение Дел смотрел на нее — растерянно, не сразу поняв, о чем она говорит. И ответил одним коротким словом:
— Чепуха!
Карен поверила сразу, не раздумывая и не сомневаясь — он понял это по ее глазам, внезапно ставшим живыми.
— Ты из-за этого такая?
Она пожала плечами и кивнула. Жизнь постепенно возвращалась на ее лицо — еще немного побледневшее, но уже не застывшее неподвижной маской.
— Или... было еще что-нибудь?
Карен слегка поморщилась.
— Остальное — как обычно.
— Что значит — как обычно?
— Ну, он же с самого начала на меня... глаз положил.
— Почему ты мне никогда не говорила?
— А зачем? Ты что, пойдешь с ним объясняться или морду бить? Все это — обычная болтовня, он всегда может сказать, что я шуток не понимаю. Сегодня он впервые... позволил себе что-то, кроме слов — ну и получил на всю катушку.
— Что он себе позволил? — спросил Дел — очень спокойно.
— Удержать пытался, когда я уйти хотела, чтобы не слушать. — Она вздохнула и призналась, словно даже извиняясь за то, что натворила: — Я ему руку располосовала... ногтями. И еще ногой пнула — так, что захромал.
Дел был в бешенстве — тем более что, действительно, мало что мог сделать. Пойти на лужайку и врезать Рики по морде? Если бы он вышел на крыльцо хотя бы минуты на три раньше, то имел бы все права, а сейчас... момент упущен. А говорить с этой мразью — только дать ему понять, что своими словами он сумел задеть за живое.
В это мгновение он ненавидел всех — и Рики, и Кэти, подвернувшуюся со своей пьяной болтовней, — и даже, в какой-то степени, Карен. Она его жена и должна понимать, что никто, а тем более этот подонок, не имеет права с ней так обращаться и разговаривать — а она смеет воспринимать это как пустяк, как нечто обыденное?! Но больше всего Дел ненавидел себя — за то, что не смог защитить ее, не оказался рядом, когда это было нужно.
Теплая маленькая рука легла ему на щеку — как всегда, когда Карен казалось, что с ним что-то не так. Делу стало совсем не по себе — она еще пытается его утешить! — но он закрыл глаза и замер, чувствуя, как с каждым прикосновением легких пальчиков злость, затопившая его душу, постепенно растворяется... исчезает...
Он вздохнул и сказал то, что вынужден был сказать, чтобы еще какая-то случайная сплетня не причинила ей новой боли:
— А насчет того, что сказал Рики... у меня с моей секретаршей нет и не будет никаких отношений, кроме чисто деловых. Но я хочу, чтобы ты знала, если опять кто-то начнет болтать — мне действительно иногда приходится запираться с ней по вечерам. Это тоже связано с работой — и только с работой, и я пока что не имею права тебе больше ничего говорить. Недели через четыре, надеюсь, смогу тебе все объяснить. А пока — просто поверь мне, ладно?