Страница 79 из 80
Поскриптумом сообщу, что сам по себе формат обращений к первому лицу весьма распространен в путиниане. Все эти «в блог президенту», естественно, не рассчитаны на реакцию адресата, скорей являются наиболее доступным способом обозначить социальность творчества… Стала популярной и цитируемой песня Васи Обломова «Письмо счастья» по тому же универсальному адресу, с классической рифмой «Конституция — проституция», и вообще Вася — сам по себе интересное явление и обнадеживающая тенденция.
Талантливый эпигон культового рэпера NOIZE MC, в более попсовом варианте, автор музыки к рэп-композиции «XIЙ» («Гражданин Поэт») и фразеологизма «унылое говно», музыкант явно не рэперской школы и происхождения, он, похоже, сознательно выбрал рэп и хип-хоп для наиболее адекватного выражения гражданской позиции и отображения российской повседневности.
В новые мехи вечное вино.
Поскольку разговор у нас пошел преимущественно о рэпе, настоятельно рекомендую статью Захара Прилепина «…Мы лишь добавляем в тему бит и бас» (журнал «Собака. ру», 10/2011). Не могу судить, первая ли это серьезная работа по русскому рэпу; ценность ее в другом: все-таки даже для тридцатилетних, не говоря о последующих поколениях, эта музыка — terra incognita, хотя проникает в русские умы всё плотнее и агрессивнее.
А здесь — знаменитый писатель, лидер направления и литературного поколения, рассказывает о явлении, занимающем важное, но не центральное место в его личной вселенной — знание темы и взгляд немного со стороны, позволяющие одновременно поддержать «своих» и «врубить» неофитов.
Несколько дилетантских замечаний о русском рэпе, не попутных, а параллельных.
Захар — нормальная популяризаторская стратегия — прислоняет рэп к русскому року, чтобы обозначить его (контр)культурную генеалогию. На самом деле и как ни парадоксально, рэп ближе к авторской песне — приоритет текста, технологическая простота и доступность, массовость и фольклорность в пику современной рок-элитарности. Другое дело, что линия эта не каэспешная, скорее напрямую от Высоцкого (который, кажется, и сочинил первый рэп на русском языке «Красное, зеленое, желтое, лиловое», были у него и еще речитативы) и — в плане того же социального напряжения — от Галича.
Когда-то питерского рокера Майка Науменко (которому русский рок многим обязан) эстеты упрекали в «джамбульщине» — дескать, что видишь, то и поешь. (Что было не очень справедливо — как раз Майк был не чужд несколько наивного символизма и бравирования «культуркой» — «Уездный город N»). Майк, оправдываясь, говорил: по-моему, петь как раз надо о том, что видишь.
Рэперы возвели поэтику акынов в основной творческий принцип.
Как раз сегодня отечественные рок с рэпом во многом не только не родственны, но, пожалуй, противоположны. Современный русский рок угодил либо в натужную претензию на элитарность (странно сочетающуюся с конфузливым термином «рокопопс»), либо в стыдливую коммерцию по принципу «и рыбку съесть, и на харизму присесть». Исключений среди ветеранов немало — «Телевизор», «Центр» Василия Шумова, Александр Чернецкий, те же уцелевшие сибирские панкеры, но я говорю об общей тенденции. Рэперы коммерции отнюдь не стесняются — как средства достижения красивой и сладкой жизни с большими черными машинами, клёвыми телками и качественным ганджубасом, но пародийный этот набор вовсе не отменяет подлинности высказывания.
Собственно, стихия подлинности — как в лучших, так и в более чем средних образцах жанра готовность не просто «отвечать за базар», а не видеть иных вариантов, если на «базар» пробило; вещественность мироощущения здесь и сейчас — главные достоинства отечественного рэпа. А русская реальность, волей или неволей, способствует его расцвету.
«Настоящесть» тем не менее не отменяет ролевой игры: самый брутальный рэперский проект десятилетия — «Кровосток» с назойливым гангстеризмом, сексом (преимущественно анальным) и наркотой (хотя их песня «Биография», косноязычная исповедь очередного «героя нашего времени», достойна войти в литературный канон о 90-х) — сделали люди, от криминала далекие, — Шило и Доктор Фельдман, художники, поэты, писатели, словом, творческие интеллигенты.
В то время как имевшие реальные тюремные сроки Гуф (наркотики) и «Песочные люди» (хулиганка) предпочитают этот опыт не транслировать, впрочем, легко обходясь близкими темами.
Однако было бы ошибочно полагать, будто русский рэп — это новая музыка бунта и адепты ее целыми днями думают, как бы обличить режим и записать очередной гимн протеста. Магистральное направление в рэпе — бытописательство, другое дело, что сам по себе быт рэпера — довольно захватывающее приключение, пусть и не отменяющее жизненной рутины…
И тут происходит забавная история с песенным Путиным: при всем здоровом образе жизни, дзюдо, черном поясе, он еще и признанный наркогуру, с которым так приятно вместе употребить.
Путин воспринимается одновременно в качестве вечного спутника и в амплуа прикольного, своего чувака, партнера по непростому бизнесу рэперской жизни. Строчка пермского рэпера Сявы «Володя Путин, давай замутим» из вполне бравурно-бессмысленной песенки — своеобразный ключ к пониманию Путина-бренда современной молодежью. Глагол «замутить» вроде английского to get и может обозначать любое действие — от совместного раскуривания косяка и создания музыкального проекта до геополитического похода за национальными интересами.
(…)
И знаменитое, где естественным для рэпа образом обыгрывается пропагандистское клише мобилизационного 2007-го. Опять же предлагаю оценить три «Э» — энергетику, экспрессию, экспозицию. Без всякого отдела «Э» — потому что здесь никакого экстремизма: