Страница 30 из 80
Если бы Владимир Мирзоев вдруг задумал снять сиквел своего «Бориса Годунова» о Смутном времени в той же стилистике, материалы нынешних сливов, подглядок и прослушек из жизни оппозиции легли бы в ткань такого кино ненавязчиво и адекватно. Впрочем, протестный народ, похоже, все понимает про своих вождей — и тут снова точен диагноз академика Панченко.
Велик соблазн объявить либеральных лидеров самозванцами, а мидл-классовую массовку — сплошь митрополитами Филиппами гражданского общества. Но увы… Во-первых, подвижники — самый штучный человеческий товар. А во-вторых, очевиден ответ о предпочтениях Филиппа. Определенности его выбора между царем и самозванцем.
IV. Гражданинская лирика
Если бы к Николаю Некрасову, автору национальной формулы о поэте и гражданине, обратились бы в Английском клубе, в редакции ли «Современника», на петербургской улице: «Гражданин поэт!» — он бы не заметил подвоха. Не уловил бы ни издёвки, ни угрозы. Разве что выдохшийся намек…
Зато большинство авторов, угодивших под стилизацию после того, как «Поэт и Гражданин» стал, перебравшись с «Дождя» на «Эхо», «Гражданином Поэтом», контекст такого обращения просекли бы мгновенно и безошибочно.
Даже Игорь Северянин, успевший умереть в 1940 году в Эстонии. Родной язык и отечественные страхи легко проникают через ближние госграницы, и ты следишь за их экспансией, даже если не замечаешь оккупации.
Не говоря об Александре Вертинском, вернувшемся в Союз в 1943-м, чтобы быстро восстановить и пополнить знания о родной стране. За каких-то пару тяжелых гастрольных лет.
К Есенину в милициях, может, именно так и обращались, но всей меры зловещести государственной вежливости он оценить, конечно, не успел. В отличие от Осипа Эмильевича.
Константин Симонов и Александр Твардовский реагировали бы с мрачным достоинством, попутно пытаясь выяснить, кто из них достойнее. И мрачнее.
Сергей Михалков, заикаясь, передразнил бы государство, подумав, что это оно, по обыкновению, с ним шутит. Впрочем, у него имелся хороший учитель — Корней Иванович…
За Агнию Барто и Михаила Исаковского просто боязно, ибо специальности песенника и детского поэта предполагают повышенную возбудимость.
А вот Евтушенко с Высоцким скорее были бы исполнены радости. Евгений Александрович — потому, что как раз арестантского пиара ему и не хватало для полного счастья. Владимир Семенович — оттого, что назвали наконец поэтом. Да и гражданином тоже…
Немного статистики. На момент написания этих заметок, выпусков «ньюзикла» (как предпочли назвать новооткрытый жанр сами создатели — литератор Дмитрий Быков, продюсер Андрей Васильев и актер Михаил Ефремов) «Гражданин Поэт» вместе с «Поэтом и Гражданином» насчитывается 25.
В рамках проекта «Поэт и Гражданин» было написано и показано 7 произведений. Литературная их первооснова — Александр Пушкин (2), Николай Некрасов, Михаил Лермонтов, Александр Грибоедов, Иван Крылов и Евгений Евтушенко.
В эфир телеканала «Дождь» попало 6 выпусков. Седьмой — «Тандем в России больше, чем тандем» (стилизация стихотворения Евгения Евтушенко «Со мною вот что происходит») — сначала подвергся административной правке, а потом и вовсе угодил в самый знаменитый цензурный скандал года — во многом благодаря саморазоблачающим оправданиям руководства «Дождя». Проект был перенесен на «Эхо Москвы», сменил название на вызывающее «Гражданин Поэт» и, как полагают многие наблюдатели, сделался еще острей и радикальнее.
На мой взгляд, это не совсем так. Скажем, «О рыбаке и рыбке» по уровню сатирического обобщения куда радикальней ситуативного «Тандема», да и «Ворона и лисица» вышла далеко за флажки басенных аллегорий.
(Кстати, поющего Путина — одного из персонажей басни, пережившей удачный апгрейд, — Быков предсказал задолго до фонда «Федерация»:
«Представьте, что на одной концертной площадке в России поет чудесно воскресший Карузо, а на другой — Владимир Владимирович Путин, и угадайте, где будет лом». Пелевин своего генерала Шмыгу описал уже постфактум:
«…Шмыга распорядился принести в тесную комнатку еще два стула.
— Ну что, мужики, — сказал он, когда мы сели. — Споем.
И сразу же затянул любимую песню разведчиков:
— С чего-о начинается Ро-оодина…»).
Разбираться в тонкостях цензурной ориентации «Дождя» сегодня вряд ли имеет смысл. Умеренно-конспирологическая версия гласит, что канал-де «медведевский» и потому шутки в сторону премьера негласно даже поощрялись, а вот когда дошло до президента… Во всяком случае, Дмитрий Анатольевич после закрытия «ПиГ» побывал на «Дожде», где поделился скромными планами на неясное будущее. И таким образом, снабдил авторов «ГП» новой порцией сатирического сырья.
Итак, продолжим подсчеты. «Гражданин Поэт» — 18 выпусков, стилизованных авторов — 17, из них только трое — представители золотого, девятнадцатого века — те же Пушкин, Лермонтов, и еще Евгений Баратыский.
Остальные 14 — поэты советского времени и отчасти Серебряного века, то есть тоже в известном смысле советского времени, поскольку происхождение революции 1917 года, равно как и советского проекта общеизвестны.
«Русские поэты советской эпохи» — как одно время принято было говорить с некоторой застенчивостью.
Я их уже перечислил, за исключением, кажется, Владимира Маяковского, чья реакция на обращение «Гражданин Поэт!» мне представляется малопредсказуемой.
В единственном пока экземпляре наличествует стилизация под блатной фольклор («Постой, паровоз» — первое появление, так сказать, в эфире — 1965 год, фильм Леонида Гайдая «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика», исполнение Юрия Никулина. Следует добавить, что широкое распространение блатного фольклора — явление, безусловно, советских и даже постгулаговских лет).
Таким образом, можно констатировать не полемическое заострение и не повышение сатирического градуса. Всё это было и осталось. «Гражданин Поэт» несколько сменил концептуальный вектор. Проект стал куда более четко конструировать себя относительно определенной исторической оси координат. Выстраивать контекст путинской эпохи, отталкиваясь от памятных образов и образцов. Не столько даже исторических, сколько мифологических, поскольку сегодня главным источником общественной энергии является не советская история, но одноименный миф.
«Гражданин Поэт» — проект в известном смысле просветительский. Воспитывающий гражданское чувство по принципу «из какого сора». Формирующий если не вкус, то избирательность памяти. Иногда от противного. Часто по образцу и подобию. С четкими замерами глубины падения не от нуля, а от высшего плюса.
Ну, скажем… Бессмысленно сейчас гадать, мог ли Александр Трифонович Твардовский написать стихотворение о Юрии Буданове. Важно знать, что в русской поэзии есть стихи «Я убит подо Ржевом». И быковская стилизация, посвященная Буданову, не нарушает ни строя, ни интонации знаменитого солдатского некролога. Бережно и нервно принимает на себя все неписанные законы (не побоюсь сказать — «понятия») национальной поэзии.
Или «Летят перелетные птицы» Михаила Исаковского. Патриотический фокстрот написан в 1948 году, в разгар борьбы с космополитизмом, и, естественно, пафос его — центростремительный. У Быкова в «Улетной», напротив, отражены всеобщие центробежные настроения:
Но пафос остался и даже усилился — собственно, при нынешних нравах сатира — единственное место, где за пафос не стыдно.
«Модернизацию», эту виртуальную футурологию Дмитрия Медведева, оказывается, есть откуда и с чем сравнивать: