Страница 34 из 81
Натальину Андрей узнал сразу. Подвижная худенькая женщина пугливо оглядывала перрон, видимо, старалась первой увидеть «журналиста».
— Вы разве не работаете? — удивился Андрей.
Подошел, представился. Предложил пройтись, не стоять на месте.На гуляющих меньше обращают внимание. Медленно пошли по направлению к азартным спорщицам.
Начинать с задуманных расспросов — вызвать подозрения. Лучше отвлечь собеседницы, заставить её расслабиться.
— Честно говоря, услышав от вас время встречи, удивился. Три часа дня — разгар рабочего времени, придется отпрашиваться, придумывать достоверную причину…
— Какие там причины? В институте даже с бумагой — дефицит, не говоря уже про электроэнергию и расходные материалы. Приезжаем утром, изображаем активную деятельность… в курилке и — по домам, Легко и удобно…Поэтому нет нужды отпрашиваться.
— И все же на вашем месте…
— Давайте — без хитрых подходов, — решительно перебила Натальина, мельком взглянув на наручные часы. — Мне предстоит отмыть два подъезда, после — купить продукты, накормить детей…
Панкратову стало стыдно. На самом деле, женщина изматывает себя, кандидат наук, младший научный сотрудник сидит с больными стариками, моет заплеванные лестницы. А он хитрит, старается покопаться в её душе.
Скрывая неловкость, нарушил жесткое требование врачей — закурил.
— Ладно, извините… Буду предельно откровенен, вернее, постараюсь быть откровенным, — спохватившись, поправился он. — Одна просьба: о нашем разговоре никто не должен знать: ни дети, ни, тем более, взрослые. Обещаете?
Натальина снова посмотрела на часы.
— Обещаю.
Они дошли до конца перрона, повернули обратно. Из подошедшей электрички повалил народ — пришлось подождать пока не схлынет поток пассажиров.
— Итак?
— Имеется достаточно твердая уверенность, что из вашего института попадают в чужие руки некоторые сведения. Если говорить ещё более ясно — сведения по линии изобретения Иванчишина…
— И вы заподозрили меня?
— Если бы это было так, наш разговор бы не состоялся… В поле зрения попали четыре наиболее осведомленных человека, Не стану скрывать — вы тоже были в этом списке. Но теперь, считайте, вас там нет.
— Спасибо. В таком случае, чем могу быть полезной? И с каких пор журналисты ищут шпионов? Что-то не слишком все у вас вяжется.
— Журналисты занимаются всем, в том числе, и шпионами, — с досадой отрезал Панкратов. — Такова уж профессия… Что же касается помощи, которой от вас ожидают, она не затруднит… Вы хорошо знаете своих коллег?
Поколебавшись, Андрей достал из кармана бумажку с записанными на ней четырьмя фамилиями. Он знал — поступает глупо, непрофессионально, но чувствовал необьяснимое доверие к этой хрупкой женщине.
Натальина пристально посмотрела на сыщика, кивнула — показалось, не ему, а своим мыслям. Взяла бумажку, долго вчитывалась в написанное.
— Паша Устименко?… Добрый, даже очень добрый человек. Но дело даже не в доброте — он крисстально честен и открыт…Нет, нет, Пашу смело можете вычеркнуть… Коля Ковров?… Тоже неплохой парень, но слишком любит деньги. Сейчас, насколько знаю, подрабатывает расклейкой афиш… Стелла Ковригина? Как и я, мать-одиночка. Только у меня двое детей, у неё один парень… Не работает — помогают богатые родители… Вот, пожалуй, все.что могу сказать…
— И все же, кто из них может выносить из института чертежи и расчеты?
Инна Аркадьевна насмешливо повела плечиком. Так выразительно, что ясно и без пояснений. Дескать, я свое мнение высказала, решать вам.
— Простите, мне пора. И без того опоздала…
Панкратов пошел проводить её. Возле кассы все так же пил из жестяной банки патлатый пацан, пересмеивались поджарые девчонки. Исчезли только «митингующие» дамочки — видимо, их подхватила недавно прошедшая электричка.
Ковров любит деньги, Ковригина живет за счет богатых родителей. Два кандидата в предатели. Но как умудриться подобраться к ним, проверить? Метод, апробированный на Инне Аркадьевне, отпадает — подозреваемые не должны знать о том, что находятся «под следствием». Только в этом залог успеха.
Панкратов прикидывал разные варианты и… отвергал их. Единственно приемлемый: задействовать «топтунов» из родного уголовного розыска либо передать Коврова и Ковригину для дальнейшей разработки напарнику. Пусть Ступин самолично либо с помощью друзей из Службы безопасности потрясет их.
Заявится вечером Аркадий для очередного собеседования нужно поговорить с ним, как любил выражаться один из бывших начальников Андрея, «расставить акценты».
Но первым «заявился» не госбезопасник, а Костя Негодин. Обычно веселый, неунывающий, сегодня он хмур и неразговорчив.
— Как здоровье?
Постоянно проявляемое внимание к здоровью бесило Панкратова, напоминало об инвалидности, неполноценности. Костя отлично знает об этом, но не может удержаться от привычного вопроса. На подобии — «здравствуй» или «до свиданья».
— Живу, как видишь… Что у вас произошло?
— Как тебе должно быть известно, экссыщик, в нашей скорбной профессии часа не обходится без событий. Как правило, нерадостных…
— Костя, не придуряйся! — прервал Андрей штампованные фразы друга. — Я ведь тебя изучил, как собственную физию и даже — лучше… Что случилось?
Негодин поерзал на стуле, то ли выбирая удобное положение, то ли зацепился за неожиданно выскочивший гвоздь. Он все ещё считал Андрея тяжело больным человеком и не хотел его расстраивать.
— Костя!
— Костя, Костя… Ничего особенного… Женщина выпала из окна десятого этажа… Наверно, мыла окно на лестничной площадке… В лепешку… Честно говоря, много мне пришлось видеть трупов, но такого…
— Фамилие! Панкратов схватил Негодина за плечи, встряхнул. Будто надеялся, что вытряхнет из друга другое имя, не то, которое сейчас сдавило ему мозг и сердце.
— Еще неизвестно… Документов при осмотре тела не обнаружено… Андрей, что с тобой?
Не отвечая, бледный до синевы, Панкратов схватил телефонную трубку, дрожащим от напряжения пальцем набрал знакомый номер… Один гудок… второй… третий… десятый… Наконец, гудки смолкли, будто кто-то зажал рот болтливому телефону.
Плачуший, переполненный слезами, девчоночий голосок.
— Вас… слушают…
— Позови маму!
В трубку вырвались рыдания и затопили шелест помех.
— Мамы… нет, она не пришла…ночевать.
Панкратов осторожно положил трубку. Будто она — из хрупкого стекла, может разбиться. Вытер со лба выступившую испарину.
— Фамилия погибшей — Натальина. Дома осталось двое детей. Запиши адрес.
Еще ничего не понимая, только смутно догадываясь, Негодин покорно записал продиктованные «координаты».
Андрей резко поднялся, подошел к окну, минут пять помолчал. Когда обернулся — ничем не напоминал растерянного человека, пережившего страшное потрясение. Только скулы обострились да в глазах появилась жестокость.
— Выслушай меня внимательно, — знакомым «приказным» тоном вымолвил он. — Натальина — младший научный сотрудник известного тебе института. Вчера я встречался с ней на Савеловском вокзале. Зачем — расскажу позже, сейчас не до этого… Запиши приметы возможного наводчика, через него выйдешь на убийцу…
— Ты полагаешь…
— Не предполагаю — точно знаю. Пиши.
И он размеренно и четко, будто учитель русского языка на уроке, продиктовал приметы пацана в вытертых джинсах, с длинными сальными волосами. Так подробно, словно там, на перроне, сфотографировал его.
— Второе — постарайся позаботиться о детях. Только не сплавь их в какой-нибудь детдом — найди родственников матери либо её бывшего мужа… И вот что еще, — неожиданно стеснительно улыбнулся Андрей. — Похоже, мне сели на хвост — поручи одному из своих ребят понаблюдать… Выполняй!
Несмотря на то, что сейчас майор не возглавляет отделение уголовного розыска, находится на пенсии по инвалидности, Негодин покорно наклонил голову и поспешно покинул квартиру.
Только после того, как он остался один, Андрей приказал себе расслабиться.