Я — Оззи

Мне было жаль этого парня. Никто в здравом уме не брал его на работу, и он затягивал к себе домой английских туристов, брал с них по пятьдесят фунтов с носа, просил купить себе пива и пакетик травки, а потом рассказывал им историю величайшего ограбления поезда. Это называлось «Приключение Ронни Биггса». Думаю, так все же лучше, чем гнить в тюряге.

Он был в порядке, этот Ронни, знаете ли. Не был злодеем, и все знали, что его и близко не было в поезде, когда напали на машиниста, но, несмотря на это, ему влепили тридцать лет. Сегодня можно изнасиловать ребенка или убить старушку и получить за это меньше тридцатки. Люди полагали, что, в конце концов, парню удалось свалить. Не думаю! Дядька был глубоко несчастлив. Я не удивился, когда, в конце концов, он вернулся в Англию, хоть и догадывался, что его повяжут прямо в Хитроу и отправят в тюрягу.

Но дом есть дом, хоть и за решеткой. В итоге его освободили, правда, только потому, что он был одной ногой в могиле. Ронни любил повторять, что его последней волей будет «войти в паб Маргейт, как подобает англичанину, и купить себе бокал пива». Но, из того что я слышал, ему придется отложить это удовольствие до следующей жизни.

Летом, после выступления на фестивале «Rock In Rio», я согласился сыграть на «Live Aid» вместе с «Black Sabbath». Шарон снова была беременна, мы не хотели лететь самолетом в Филадельфию и решили поплыть в Нью-Йорк на корабле «Queen Elizabeth 2», а дальше поехать на машине.

О чем пожалели уже через час пребывания на море. Мы тогда летали в Нью-Йорк на «Конкорде» и привыкли к тому, что перелёт длился три часа. Корабль херачил по морю пять дней, хотя казалось, что проходят миллиарды лет. Ну и чем можно было заняться на борту? Разве что, блевать от морской болезни. К концу первого дня я надеялся, что мы столкнемся с айсбергом, может хоть тогда что-то начнет происходить. А потом тоска стала еще зеленее. Я пошел умолять судового врача, чтобы он прописал мне сильнодействующее снотворное, так не хотелось просыпаться до конца путешествия. Проснулся я только через сорок восемь часов, как раз в то время корабль входил в порт. Шарон сильно злилась на меня — она была предоставлена сама себе все это время, пока я мертвецки спал — и только каким-то чудом не выбросила меня за борт.

— Помнишь меня, засранец? — это были её первые слова, когда я открыл глаза.

Скажу вам правду, меня сильно напрягал весь этот «Live Aid». Сто лет не общался с Тони и ситуация была неловкая. К тому же, организаторы поставили нас между Билли Оушеном и сраным «Four Tops» на десять утра. Не знаю, чем они думали. Наверное, на фестиваль требовалось больше чёрных групп и они могли подумать, что мы — чёрные. Как тогда, в Филадельфии, во время наших первых гастролей.

Начало не сулило ничего хорошего.

Перед концертом регистрируюсь у администратора гостиницы, и тут ко мне подходит какой-то типок и говорит:

— Эй, Оззи, с тобой можно сфотографироваться?

Я ему в ответ:

— Да. Конечно!

А этот парень:

— Мне очень жаль, но я должен это сделать — и вручает мне судебный иск. От моего тестя. Блин, он решил затащить меня в суд перед началом благотворительного концерта!

Когда за кулисами все узнали об иске — не спрашивайте меня, в чем там дело, всем занялась Шарон — один из техников подходит ко мне и говорит:

— Странный какой-то человек, твой тесть.

— В смысле? — спрашиваю я.

— Сказал, что обложка пластинки «Born Again» напоминает ему внуков.

Для непосвященных объясню: «Born Again» — это третий альбом «Black Sabbath» после моего ухода, а на обложке изображен демонический выкидыш с когтями и клыками. Как можно нести такую чушь?!

С одной стороны, участие в «Live Aid» было фантастическим: благая цель это раз, а два — никто не сыграет старые «саббатовские» песни лучше, чем я, Тони, Гизер и Билл. С другой стороны, было и немного позора. Во-первых, у меня по-прежнему был избыточный вес, я едва помещался в кадре. За шесть лет после ухода из группы, я стал знаменитостью в Америке, в то время как «Black Sabbath» катились в противоположном направлении. Поэтому ко мне относились с особым пиететом, хотя я об этом не просил. Речь идет о мелочах, например, я получил куртку с логотипом фестиваля, а они — нет. Во всяком случае, мы все ощущали себя неловко. А я не пытался деликатно разрулить ситуацию, потому что мое накокаиненное эго рок-звезды вырвалось из-под контроля. В глубине души вертелись слова, готовые вырваться наружу: «Вы выгнали меня, а теперь вы мне не нужны и идите в жопу!» Теперь, когда я оцениваю это спустя годы, задаю себе только один вопрос: а стоило ли быть тогда таким козлом?

Сам концерт прошел гладко. Мы разместились в отеле, встретились на пробе звука, пробежались по списку песен, вышли на сцену, отбарабанили своё и разбежались по домам.

Что касается иска Дона Ардена, то он, в общем-то, не должен был стать для нас какой-то неожиданностью. Фирма «Jet Records» болезненно перенесла наш уход. Сюда стоит добавить и прочие проблемы. Примерно тогда, Дэвид, брат Шарон, должен был предстать перед английским судом по обвинению в похищении, шантаже и избиении бухгалтера, некого Харшада Патела. Весьма неприятная история. Дэвида приговорили к двум годам тюряги в Вэндсворт, но он отсидел там только несколько месяцев, после чего был переведен на общий режим в тюрьму Форд.

Взяли за задницу и Дона, который по-прежнему жил в доме Говарда Хьюза на вершине каньона Бенедикта. В конце концов, Дон понял, что ему грозит экстрадиция, вернулся добровольно в Англию, чтобы предстать перед судом. Нанял самых лучших адвокатов Лондона. Ему удалось избежать наказания, и он был оправдан по всем статьям.

Через несколько месяцев после «Live Aid», 8 ноября 1985 года, родился Джек. Я был пьян и мало что помню — часами просиживал в пабе напротив больницы — но помню, как Шарон захотела сделать малышу обрезание. Я не собирался ей перечить. Кстати, самое смешное то, что моя мама, будучи католичкой, в свое время сделала обрезание и мне. Никто из моих братьев не прошел через это, только я. Помню, спрашивал маму, что ей тогда пришло в голову, она ответила:

— Так было модно.

Я не верил собственным ушам. Накричал тогда на нее:

— Мне отрезали крайнюю плоть, потому что это было модно?!

Но я должен признать, мой член от этого стал чище. А так как Джек был наполовину евреем — принимая во внимание Дона Ардена, настоящее имя которого было Харри Леви — это казалось естественным.

Удивительно и то, что это был наш третий ребенок за три года. Мы этого не планировали, так получилось и всё тут. Всегда после окончания тура мы с Шарон залегали на матрацы — дело молодое — всё идет своим чередом, а через девять месяцев Шарон рожала очередного маленького Осборна.

Офигеть можно, я колесил по миру в роли Князя Тьмы с тремя детьми на плечах, что не совсем соответствовало моему имиджу. Несколько лет подряд почти все время в перерывах между концертами уходило на лихорадочные поиски «конверта для новорожденного» с нашитым жёлтым медвежонком по имени Ляля. Джек неистово капризничал, если не мог обнять или пососать свою Лялю. Но мы так часто переезжали, что Ляля постоянно где-то терялась. У меня самого начался бзик из-за этого долбаного медведя. Спускаюсь со сцены после исполнения «Diary of a Madman» и первым делом беспокоюсь:

— Где Ляля? Вы не видели Лялю? Не забудьте забрать Лялю!

Неоднократно мы посылали наш частный самолет через пол-Америки, чтобы забрать Лялю из отеля, где мы вчера ночевали. Тратили двадцать штук на топливо, чтобы спасти Лялю. Вы только не подумайте, что мы не пробовали купить Джеку взамен что-то другое. Малыша не проведешь — никаких замен и точка. Можно было найти одеяло с медвежонком, ну вылитый Ляля, однако Джек моментально его выбрасывал и заливался слезами, пока не получал назад настоящую Лялю. Время шло и Ляля подверглась хирургическому вмешательству, когда собака Шарон несколько раз пробовала сожрать одеяло, так что нашего мишку уже ни с чем нельзя было спутать.