«Заказ» на конкурента

— Ну и что скажешь? — справился Вячеслав Иванович, видя, что Денис закончил читать.

— Держится уверенно. О брюках сам сказал, хотя не спрашивали. Не постирал их, хотя мог бы сто раз успеть. Черт его знает, похоже на правду. И, по-моему, если шантаж — не блеф, то подозревать Вюншу следует Вяземскую. Она о Коротаевой знала — раз, ревновала — два, работает в «Русьнефти» — три. А вот есть ли у нее причина отсрочить это чертово собрание — не знаю, вполне может быть, что есть. Но уважаемый Герман Александрович ее не назвал. Почему, спрашивается?

— Понятия не имею. Может, любит и отмазывает, а может, точно знает, что не она. Фокус-то в том, что есть шантажист или нет его, а есть только сказка, проверить невозможно. Мог бы письмецо состряпать для правдоподобия, а то телефонный звонок, да еще недельной давности.

— Но на место съездили, проверили?

— Съездили. Результатов экспертизы пока нет. Но, скорее всего, они и не понадобятся.

— Почему? — не понял Денис.

— Подтвердить это может только тот факт, что Маша там была, если на покрышках «мазды» земля оттуда. Но убили ее в гараже — это уже установлено. Есть кровь на полу, залитая сверху тормозной жидкостью. И земляные катышки на коврике под рулем из ее кроссовок. Я думаю, вот как все было: на природе Маша то ли послала Вюнша на фиг, то ли потребовала денег и немедленной свадьбы. Вюнш отказал, тогда она психанула и уехала. Он последовал за ней. В гараже они еще раз поругались, и Вюнш ее убил. Следы крови залил тормозной жидкостью, так как вытереть их было нечем, и затолкал тело в багажник. На следующий день он, скорее всего, собирался вернуться и все прибрать, но потом передумал, и решил, что история с шантажом — дешевле и сердитей. И еще придумал козырную отмазку: ничего не знаю, два часа был в отключке. А то, что он за эти два часа своего бессознательного состояния мог сто раз съездить в Москву, убить и вернуться, никого не волнует. Среднестатистического обывателя при таких уликах уже тащили бы в суд, но Вюнш же не среднестатистический обыватель. Адвокаты скажут, что он, мол, стратегическая фигура российской экономики, что имел место заговор и т. д. и т. п.

— Самое обидное, дядь Слав, что, может, он и имел место.

— Может, и имел. Но если мы все-таки откопаем свидетелей, видевших его около гаража, никакие теории заговора его не спасут.

ТУРЕЦКИЙ И КОМПАНИЯ

Как Турецкий и предполагал, Генеральный и слушать не захотел ни о том, чтобы забрать дело об убийстве Коротаевой в ведение Генпрокуратуры, ни о том, чтобы в приказном порядке обязать Юсуфова поделиться с Турецким материалами, собранными на Вюнша по делу Попкова. Таким образом, злополучного первого замминистра продолжали разрабатывать по трем разным направлениям разные люди. И скоординировать усилия с теми же муровцами, работавшими по Коротаевой или с Гордеевым, можно было только путем бесконечных телефонных переговоров. Но ясной картины: кто чем располагает и что планирует в дальнейшем, так и не складывалось.

Да еще Меркулов с утра огорошил. Пришел ответ на запрос в кадры ФСБ по поводу Ефремова Семена Семеновича. Оказывается, Семен Семенович из ФСБ уволился в 98-м, а следовательно, за его противоправные действия нынешнее руководство ФСБ ответственности не несет. Открестились, короче говоря. Причем открестились не только от Семен Семеныча и Шаранина, который «…после увольнения в 97-м «за служебное несоответствие» ни к каким спецоперациям не привлекался…», но и от своего участия в недавнем наезде на Минфин. Таким образом, главная версия покушения на Вюнша: противостояние силы (ФСБ) и денег (Минфин), грозила попросту развалиться. И если Ефремов на самом деле больше не представлял ФСБ, то и его фээсбэшное прошлое могло ничего не значить, а следовательно, поиск заказчика нужно начинать практически с нуля.

Фээсбэшники даже были настолько добры, что поделились кое-какой информацией, сохранившейся в их архивах на Ефремова: выдали старую характеристику и адрес, по которому он проживал лет десять назад. Характеризовался Семен Семенович всецело положительно, служил и защищал, даже был удостоен двух правительственных наград, однако цена этой бумажке была — грош, а по названному адресу он перестал проживать через год после увольнения. Родственников не имел, так что у Турецкого была одна-единственная зацепка — любовь Ефремова к догам, но шерстить собачников в Москве можно годами, да и не дурак, наверное, Ефремов: узнав об аресте Шаранина, убрался уже наверняка из столицы.

В розыск его Турецкий, естественно, объявил, однако не слишком надеялся, что в случае поимки Ефремов будет столь же разговорчив, как Шаранин, а значит, надо продолжать искать заказчика и мотив.

Александр Борисович принял волевое решение: собрать на военный совет Грязнова, Грязнова-млад-шего и Гордеева и вместе пораскинуть мозгами. Место сбора он тоже выбрал сам — собственную кухню. По всеобщему согласию, решили ограничиться пивом и прочими слабоалкогольными напитками, чтобы раньше времени не потерять способность трезво мыслить.

Александр Борисович даже произнес вступительную речь:

— Итак, граждане-товарищи-бояре, предметом этого разговора будет являться несчастный Герман Александрович Вюнш, на которого вдруг, как из рога изобилия, свалились все беды одновременно. Я бы поверил, что его злоключения никак не связаны между собой и у него в жизни просто наступила черная полоса, если бы не такое количество повторяющихся во всех делах личностей…

— Слово предоставляется господину Гордееву Ю. П., — перебил просто сгоравший от нетерпения адвокат. — Оказывается, ФСБ не имеет никакого отношения к запугиванию свидетелей после ареста Попкова. Я буквально только что разговаривал по телефону с одним из них — Завьяловым, который уехал в Канаду. Он почувствовал себя в относительной безопасности вдалеке от Москвы и Минфина, поэтому был откровенен, хотя в суде, конечно, выступить не согласится. Так вот, Завьялов утверждает, что на самом деле его никто не избивал, что дачу Хомченко подожгла сама Хомченко с мужем (этот сарай все равно собирались сносить), а расписывали все они свои мнимые злоключения всем родным и знакомым по прямому распоряжению Германа Александровича Вюнша. И объяснил Вюнш свои требования так: против нынешнего руководства Минфина осуществляется крупномасштабная акция с целью свержения этого самого руководства, неугодного силовым структурам страны. «Русьнефть» — это только повод, Попков — всего лишь первый в ряду многих, кого, возможно, арестуют. И в сложившейся ситуации главное — лишить Генпрокуратуру и ФСБ возможности продолжать проверки. Дескать, лучшая защита — это нападение, и если сфабриковать пару-тройку инцидентов, раскрывающих недозволенные методы ведения следствия, то это следствие может вообще захлебнуться в бесконечных разбирательствах: кто, кого и за что. А для пущей надежности всем, кто может быть привлечен по делу «Русьнефти» в качестве свидетелей, лучше вообще уволиться и исчезнуть. В свете всего вышесказанного, Александр Борисович, я думаю, что и вашем случае ФСБ может оказаться ни при чем.

— Это я уже и так понял, — отмахнулся Турецкий. — Осталось доказать, что Вюнш через посредников нанял Шаранина и фактически сам заминировал свою машину. Только не все так просто. Из вашего допроса Шаранина, — Александр Борисович кивнул Грязнову-старшему, — я понял, что люди из «Зари» покалечили Гмызу накануне взрыва вюншев-ской машины. Они его не пугали и убивать не собирались, они его спасали. Гмыза должен был ехать вместе с Вюншем в заминированном «БМВ». Не Вюнш же, в самом деле, так извращался? Если он знал о бомбе и не собирался в этой машине никуда ехать, зачем городить огород с ДТП?

В дверь заглянула Нинка и, недовольно поморщившись, исчезла.

— А что ты думаешь о шантаже? — поинтересовался Вячеслав Иванович. — Я лично вообще ни в какой шантаж не верю, но» может быть, шантаж не связан с убийством Маши Коротаевой, а связан с этой бомбой или, например, с делом Попкова, а ловкач Вюнш перевернул все с ног на голову?