Страница 29 из 35
— Да, тут ты права. Эйлин всегда рядом со мной. Но в том-то и беда. Мы слишком давно и хорошо знаем друг друга, мы с ней вместе выросли, я не испытываю к ней никаких чувств, кроме дружеских.
— Так, значит… ты ее не любишь? — спросила Джулия, пораженная этим открытием.
— Я всегда восхищался ее красотой, это правда, какой мужчина сможет перед ней устоять… Но любить… Это совсем другое дело. Только когда появилась ты, я вдруг осознал, что на самом деле в наших с Эйлин отношениях всегда чего-то недоставало. И я бы, наверное, так никогда и не узнал, что мне нужно на самом деле, если бы ты не явилась в Лискуль, серьезная, аккуратная и чопорная, в скромном старом платьице и с трогательной челкой.
— Чопорная? — воскликнула Джулия в притворном возмущении.
— Очень чопорная, — решительно подтвердил Хью. — Ты же была намерена показать мне, как тебе не нравятся мои грубые манеры. Но знаешь, как у принцессы из сказки, в тебе было что-то волшебное.
Джулия засмеялась дрожащим голосом. Его слова наполнили ее такой радостью, что она боялась разрушить эти чары.
— О, никогда не думала, что во мне есть такое… Что я похожа на принцессу. Я всегда считала себя довольно симпатичной, в разумной мере, такой же, как тысячи других девушек, которые по утрам спешат на работу, а вечером домой.
Хью рассмеялся в ответ с мальчишеским задором, которого она раньше не слышала. Он протянул к ней руки и снял ее с седла.
— Правда, я не сейчас планировал сделать тебе предложение. — Он указал на высокие деревья, по ветвям которых карабкался туман, похожий на фантастические призраки. — Я хотел подождать до весны, когда будут цвести яблони.
— Но к тому времени меня здесь давно бы уже не было. Я бы уехала. От одной мысли, что ты любишь Эйлин, что вы вдвоем… В общем, я бы не выдержала долго и…
Он не дал ей закончить и привлек ее в свои объятия.
— А теперь ты должна мне сказать, какой твой любимый драгоценный камень, и мы обыщем весь Дублин и купим то, что тебе нравится.
— Я об этом как-то не думала, — почти застенчиво призналась Джулия. — Но мне всегда нравились опалы.
— Но ведь говорят, что они приносят несчастье? — улыбнулся он.
Она покачала головой:
— Как я могу быть несчастной теперь, когда узнала, что ты меня любишь?
— В таком случае рискнем купить опалы. Хотя, знаешь, мама будет очень разочарована, что ты не наденешь наше фамильное обручальное кольцо.
— О нет, Хью! — Упоминание об Уне вернуло Джулию на землю.
— Что, неужели ты так ее боишься?
— Нет, не то чтобы боюсь, — задумчиво сказала она. — Просто твоя мать привыкла поступать по-своему, а на самом деле она очень добросердечная.
— Но тебе трудно терпеть над собой ее опеку, да?
— Ну, может быть. В любом случае, мне не хочется надевать ее кольцо. Получится, что я пошла у нее на поводу и исполнила то, чего она хотела. Наверное, я говорю ужасные вещи, но это очень трудно объяснить, потому что на самом деле она мне очень нравится, я даже к ней привязалась.
— Тогда мы купим тебе твои любимые опалы, любовь моя, — нежно пообещал он. — Уверен, что нам они принесут только счастье. — Посреди сырого туманного леса они поцеловались и приникли друг к другу. — Нам пора возвращаться, дорогая, — нежно сказал он. — Когда опускается густой туман, здесь становится ужасно сыро.
Она нехотя вернулась к Барби, и он помог ей сесть в седло.
Джулия удивилась, что, когда они вернулись в долину, там не было никакого тумана — стоял ясный солнечный день, и только невысокие горы были окутаны белесой дымкой. В гостиной сейчас, наверное, потрескивает камин, и Джулия с вожделением подумала о тепле и уюте своей спальни, где она могла, оставшись одна, подумать о своем новом счастье. Уна, конечно, сразу догадается, что между ними произошло, и Джулия немного побаивалась ее триумфальной радости, когда она увидит, что дело сладилось так, как ей хотелось.
Однако, когда они вошли в гостиную, Уна спустилась к ним по лестнице в тревоге.
— Наш рыжий негодник куда-то пропал, — без обиняков заявила она. — Его давно уже нигде не видно. Хью, не понимаю, почему ты не мог взять собаку с собой? Бедняга места себе не находил, когда вы уехали одни и оставили его здесь.
— А мы его оставили потому, что этот «бедняга» вечно машет хвостом и сбивает на пол бесценные безделушки, которые Эйлин понаставила на журнальных столиках.
От беспокойства Уна стала очень раздражительной.
— Ах, ну да, конечно, Эйлин! Она у нас всегда на первом месте! — вспылила она. — И ее желания для нас закон. — Но тут она вдруг запнулась, впервые почувствовав какую-то перемену в них обоих.
— Не волнуйся, дорогая, — мягко сказал Хью, обнимая мать за худые плечи. — Ты не видишь, что мне на всем свете нужна только одна девушка?
Лицо Уны просветлело и засияло счастьем, смысл слов Хью дошел до нее.
— Джулия, дорогая моя! — Она поцеловала Джулию с искренней нежностью и даже с непривычной для себя раскованностью схватила ту в объятия. Уже в следующее мгновение она кинулась к телефону — звонить друзьям, сообщить радостную новость.
Хью ласково поглядел на Джулию:
— С этой минуты твоя жизнь тебе больше не принадлежит. Ты должна быть к этому готова.
— Это не имеет никакого значения, — ответила Джулия, сияя счастливой улыбкой. — Ведь у меня никого нет, с кем я могла бы поделиться этой радостью.
Он понимающе посмотрел на нее:
— Да, верно. Я все забываю, что ты одна на целом свете. Но теперь все будет по-другому, моя милая. Теперь ты — член семьи Муртаг, и Лискуль станет твоим родным домом.
Глава 11
Вечером, когда все собрались у пылающего камина, Уна радостно и возбужденно изложила, как она представляет себе предстоящую свадьбу. Джулия сидела на низенькой скамейке возле кресла Хью, обняв свои колени и глядя в огонь. Сердце ее было преисполнено покоем, в целом мире были только они с Хью, так что она едва слушала болтовню Уны.
Только когда Хью встал и выбил трубку о каменную каминную полку, Джулия встрепенулась и прислушалась к тому, о чем говорила Уна.
— Послушай, мама, — стараясь быть терпеливым, возражал матери Хью. — Джулия сама решит, хочет она белое подвенечное платье или нет.
На мгновение Уна застыла в немом возмущении.
— Но ведь ты хочешь, разве нет, Джулия? — почти с мольбой спросила она. — Каждая девушка мечтает о свадьбе и представляет, как она в белом платье…
— Мне пора на конюшню, а вы тут пока обсуждайте свои женские дела, — засмеялся Хью. — Лошади требуют заботы, им до моей свадьбы дела нет.
Как только он вышел из гостиной, Уна тотчас набросилась на Джулию:
— Надеюсь, ты не собираешься надеть на собственную свадьбу какой-нибудь ужасно скучный костюм, пиджак и юбку, как сейчас: некоторые себе позволяют?
— Ну почему непременно скучный? — засмеялась Джулия. — Но, надо признать, Уна, мне бы хотелось, чтобы платье было скромное, ничего вычурного. В конце концов, — на секунду замялась она, — у меня ведь нет родителей. А настоящее подвенечное платье очень дорого стоит.
— Неужели ты не понимаешь, что свадьба Хью — это огромное событие для всей округи? И как невеста землевладельца из рода Муртагов, ты непременно будешь в центре внимания. И если ты появишься в каком-нибудь затрапезном виде, это вызовет много толков и будет неправильно понято. А о расходах можешь не беспокоиться, дорогая, я все беру на себя. Мне даже приятно будет чувствовать, что я хотя бы отчасти заменяю тебе родителей. О, как жаль, что они не дожили до этого дня! Поедем на днях в Дублин и выберем материал. Что скажешь насчет вышитого плотного шелка?
Уна продолжала радостно болтать, сама с собой споря и сама же с собой соглашаясь, а Джулия слушала ее со все нарастающим ужасом. Ей вдруг пришло в голову, что и после свадьбы мать Хью намерена жить в Лискуле. В конце концов, ведь это ее дом, средоточие всей ее жизни. Если лишить Уну ее любимых лошадей и отрезать от семьи, она наверняка затоскует, ударится в меланхолию, а возможно, и в старческие странности. Но все же мысль о том, что ей придется жить под благожелательным, но неусыпным покровительством Уны, наполнила сердце Джулии страшным унынием. Надо будет поговорить об этом с Хью, решила она, мягко напомнить ему, что его мать не должна вмешиваться в их семейную жизнь. Правда, у нее было предчувствие, что он не слишком серьезно отнесется к этим ее опасениям.