Страница 25 из 35
— И только? — сухо спросил он.
— Да, это все, — твердо ответила она.
Долгое время они сидели молча, Руад положил свою изящную голову на колено хозяина, поглядывая своими крупными карими глазами то на одного, то на другого, словно чувствовал какую-то новую связь между ними.
Хью выбил свою трубку о каминную решетку и вздохнул:
— Скажи, Джулия, тебе у нас очень трудно живется?
— Нет, совсем нет. — Она удивленно подняла брови. — Почему ты так решил?
— Потому что мы, Муртаги, своеобразные люди. Мои предки всегда гордились, что они такие особенные, непохожие на других! Взять хотя бы этот сегодняшний бал, который затеяла моя мать! Посмешище, да и только.
— Нет, я не могу с тобой согласиться, — быстро возразила Джулия, и он заметил, что эта тема искренне волнует ее. — Люди, окружающие твою мать, говорят на одном языке, Уна отлично понимает их шутки, намеки. Я здесь совсем чужая, пришелец, на которого все смотрят как на чужака. У меня с этими людьми нет решительно ничего общего.
— Да, возможно. Знаешь, у моей матери какая-то тяга к неумеренной расточительности, лишь бы произвести впечатление на узкий круг старых сплетников, какой-то неуемный эгоизм, называй как хочешь. И поэтому мы, Муртаги, никогда по-настоящему ни с кем близко не сходимся, всегда стоим немного особняком.
— Но ведь на самом деле вы гордитесь этим, не так ли? — бросила она ему.
— Джулия, почему ты всегда так безжалостна ко мне? — мягко спросил он. — Неужели я правда кажусь тебе таким надменным и чванливым?
Она устало потерла лоб:
— Нет, просто ты меня всегда так смущаешь. Я не знаю, что сказать, чтобы не совершить очередной ошибки.
— Да, тогда я, наверное, сам в этом виноват, — заметно погрустнел он. — Понимаешь, Джулия, с тех пор как умер мой отец, я лишен защиты, чувства безопасности. Отец мне запомнился таким крупным, веселым человеком. Он исполнял любую прихоть моей матери. Шкафы Лискуля были забиты красивыми вещами, шелками да бархатом. Стоило ей только захотеть какую-нибудь вещь — и она ее получала. Я был еще совсем юным, когда отец умер, и практически в одно мгновение вся прежняя жизнь для меня закончилась. Пришла пора подсчитывать, с чем мы остались. Адвокаты обнаружили, что у отца была масса долгов, и я тогда уже понял, что детство прошло и мне придется много работать, чтобы Лискуль не был продан за долги. Конечно, моей матери тоже было нелегко, когда вся та роскошная и беззаботная жизнь ушла в прошлое, и, признаться, я не всегда проявлял к ней достаточно сочувствия. Но, честно говоря, у меня мало времени на любезности и светские тонкости.
— Тогда понятно, почему ты так хорошо понимаешь Эйлин, — сказала она безо всякой задней мысли. — Она отлично тебя знает, твое прошлое, твой характер.
Он невесело рассмеялся:
— Мы с Эйлин прекрасно подходим друг другу, потому что она — опасная игрушка. Эйлин всегда отвечает ударом на удар, а вот ты, Джулия, совсем другого склада. — Он помолчал, с нежностью глядя на ее профиль, юный и беззащитный в мягком рассеянном свете.
Она с живым интересом слушала то, что он ей рассказывал, чтобы найти в его рассказе ключ к собственным своим, непонятным ей, сложным чувствам.
Но он не стал дальше распространяться на эту тему, встал, схватил ее за руку и рывком поднял на ноги.
— Знаешь, детка, по-моему, ты стала проявлять слишком много любопытства. Хотя, конечно, мы тебя просто замучили. Ты в последнее время просто разрывалась между бунтующими слугами и капризами матери. Хочу тебя спросить, когда ты последний раз дышала свежим воздухом?
Джулия наморщила лоб, обдумывая этот полушутливый вопрос с юной наивностью.
— А… вчера нам не хватило яиц, и я ходила пешком на ферму.
— Понимаешь, я тут подумал, если ты куда и выходишь, то только по делам, чтобы купить или привезти что-нибудь. Пора бы тебе уже прогуляться безо всяких заданий.
— И что вы мне порекомендуете, доктор Муртаг? — улыбнулась она.
— Я предлагаю тебе заняться всерьез верховой ездой. Упражнения на свежем воздухе будут тебе очень полезны, и потом, я совершенно уверен, что тебе это понравится. Завтра же возьму тебя с собой. Я сам поведу лошадь в поводу. Поначалу так будет лучше, чтобы ты не испугалась, а привыкла сидеть в седле.
— Признаться, я немного боюсь ездить верхом, — честно сказала Джулия. — Но все равно мне очень хотелось бы научиться. Я всегда так мечтала об этом, но, разумеется, у меня никогда не было такой возможности.
— Ну и отлично, тогда завтра, сразу после завтрака, — ответил он и попрощался.
Только потом, глядя в окно своей спальни на полную луну, которая превращала спящую природу в фантастический пейзаж, где все тонуло в призрачном голубом свете, только потом она осознала, что, будучи настоящим Муртагом, он не оставил ей свободы выбора. Он решил, что она должна научиться ездить верхом, — и все, значит, она должна научиться.
Джулия слегка улыбнулась в темноте, глядя, как серо-черные облака проплывают по бледному диску луны.
Глава 9
Холодный резкий утренний свет поздней осени освещал Уну, сидевшую во главе стола за завтраком, безжалостно выдавая ее возраст.
— Я так рада, что ты решила учиться верховой езде, — с энтузиазмом говорила она Джулии, наливая кофе. — Ты знаешь, в наших местах для девушки очень важно уметь ездить верхом, иначе она будет себя чувствовать как-то не у дел.
Конор поднял голову от тарелки, не скрывая искреннего удивления.
— Только не говори мне, что Хью сам будет тебя учить, я этому просто не поверю.
— Почему же нет? — тихо отозвался Хью, накладывая себе сандвичей с серебряного подноса, стоявшего с краю стола.
Конор пожал плечами:
— Ты же в свое время наотрез отказался обучать Эйлин, когда она решила, что лучше рисковать свалиться с лошади, чем быть исключенной из общества, как только что отметила Уна.
— Из нее все равно не получилась бы приличная наездница, — не особенно галантно заявил Хью. — Потом, она слишком сильно нервничала.
— Надеюсь, ты тогда нашел убедительные причины, чтобы отказать даме, — сухо заметил Конор.
— Ну разумеется! — заверил его Хью, подливая себе кофе.
— И что, она приняла твои извинения и примирилась с отказом, позволь спросить?
— Насколько мне известно, ей на самом деле нужно было только научиться изящно сидеть в седле, не больше, — ответил Хью. — И ты не можешь не согласиться, что это ей удалось.
— О, несомненно, — подхватил Конор ироническим тоном. — Значит, ты видишь в Джулии будущую блестящую наездницу, раз вызвался сам обучить ее этому искусству?
Хью бросил быстрый взгляд в ту сторону, где сидела Джулия.
— Со временем она преодолеет свой страх и станет приличной наездницей.
— Однако, — казалось, Конор был слегка задет, — это даже странно, что ты готов уделить ей так много своего драгоценного времени. В конце концов, с этой задачей мог бы справиться любой другой подходящий человек, не такой занятой, как ты. У тебя ведь куча работы.
— Перестань, Конор, — резко прервала его Уна. — Ты сегодня какой-то бестолковый. Неужели не понимаешь, что это нужно просто для того, чтобы Джулия и Хью поближе узнали друг друга?
— Давайте сменим тему. По-моему, мы смущаем Джулию, и мне так это просто скучно. — Хью встал, высокий, широкоплечий, в бриджах для верховой езды, и широким шагом двинулся к открытой стеклянной двери. Он прошел через лужайку и скрылся за воротами конюшни.
Конор застонал, поглядев на Джулию, красную от смущения.
— Право же, Уна, ты по праву заслужила приз самой бестактной сводницы во всей Ирландии! На твоем месте я бы старался больше ни во что не вмешиваться.
— Сводницы? — рассеянно переспросила Уна, совершенно не замечая язвительного тона Конора. — Ты даже не представляешь, какое значение придавали этому в старые времена. Знаешь, это значительно все упрощает. Вот, например, у фермера Мерфи была дочь на выданье, и что же? Ему надо было только обратиться к своднику, чтобы тот помог найти подходящего молодого человека, подумывающего о женитьбе, вот и все. Он просто был посредником между двумя сторонами, они обсудили приданое, он поторговался. Потом наконец познакомили счастливую пару, устроили смотрины, чтобы молодые, по крайней мере, не возненавидели друг друга с первого взгляда. Сватовство прошло хорошо, и они поженились. Вот и все. А от этих романтических увлечений только одни осложнения, ты не согласна?