Страница 17 из 26
Снова въедливая хина Сводит судорогой рот, На висках горячий пот — Посиди со мною, Нина. Опусти плотнее штору, Лампу книгами закрой, Вечер скучный и сырой Пролетит легко и скоро. Будем слушать понемногу Шум докучливый дождя Иль, на рифму набредя, Заглушать стихом тревогу. Трудно, трудно в вечер длинный Призывать напрасный сон, Выжимать в стакан лимон, Слушать шорохи в гостиной. Ночь придет, луна засветит Узкой щелью на стене, Позову ль кого — и мне Только голос мой ответит. Жар и бред. Мечты пустые — В целом доме — никого, И на улице мертво, Только сумерки густые. Только легкой каруселью Тени носятся вокруг, Только сердца тайный стук В полуночном подземелье. 2 К незатейливой постели Ближе столик подтяну, Лист бумаги перегну, Чтоб края не шелестели. Резкой лампочки стекло Счетом прачки перекрою, Пуховик взобью горою — Тихо, чисто и тепло. Скука день свой отстучала, Отлетел короткий срок, Помяну его меж строк, — Завтра буду жить сначала. Острый след карандаша Закруглился понемногу, — Так выходит на дорогу Полуночная душа. Что ж? Не всё ей по заказу В пятнах окон городских Под дождем искать таких, Что не выспались ни разу. Счастье рядом, счастье тень, С каждым шагом неразлучно, Да шагать без цели скучно, А бежать за целью лень. Оттого в метель ночную Хорошо лежать без сна, Ближе к тени, чтоб она Прилегла к душе вплотную — Поздно. Счастьем окружен, Глаз усталых не смыкаю, Рифму милую ласкаю И не верю в добрый сон.
1930
* * *
Я полюбил Берлин тяжелый, Его железные мосты, Его деревья и цветы, Его проспектов воздух голый. Иду неведомой дорогой В туман, рассветом залитой, — Гранитный профиль, голос строгий Пленяют важной простотой. Чернеет линия канала, Горят сигнальные огни, От холодеющей ступни В подводный сумрак тень упала. За ней — перил чугун фигурный, Под аркой — отраженный свод, — Нет, не Венеции лазурной Равняться с блеском черных вод. Здесь, только здесь и может сниться Сон, невозможный наяву, — Лед, сжавший черную Неву, И в бездне — Зимняя Столица.1930
ПУДЕЛЬ
Да, есть, о — есть в обычном мире Необычайные шаги — Сижу в прокуренном трактире, И шум, и гам, и вдруг — ни зги. На электрические свечи, На неживые зеркала, На обессиленные плечи Внезапная нисходит мгла. И в онемевшем разговоре Звук тщетно бьется и молчит, Лишь в северном пустынном море Подводный колокол звучит. И кто-то в темень грозовую Вознес на мачте два огня, И кто-то трижды вкруг меня Черту смыкает огневую — И вижу мрак дуги надбровной И выступ острого виска, И слышу чей-то шаг неровный И скрип стального коготка, И пусть одно мгновенье только Мой краткий продолжался сон, Пусть затанцованная полька Опять терзает граммофон, — Уже молчу, уже не верю Ни пьяницам, ни кельнерам, Гляжу внимательно на двери — И ничего не вижу там. Но жженой серы запах душный Горчит забытое вино, И просит растворить окно Мой собеседник простодушный. А чуть поодаль, в стороне, Хозяин пуделя ласкает, И черный пудель глухо лает И порывается ко мне.* * *
Иду по набережной черной В закрытом наглухо пальто, Слежу за тенью беспризорной И думаю не то, не то. Когда в стволе сухом и жестком Взыграет соками весна И над широким перекрестком Взойдет широкая луна, Когда в канаве заржавелой Ростки завьются зеленей, И станет ветер неумелый И ласковей, и солоней, — Не выдержу, в ночную глотку Швырну ключи от всех дверей И жизнь, как парусную лодку, Пущу гулять, без якорей.