Страница 4 из 27
Вбежала взволнованная Маринка.
— Что случилось? — выкрикнула она, не забыв тщательно прикрыть за собою дверь, чтобы ничто не отвлекло меня от ожидаемого ею пересказа событий. — Я так перепугалась за тебя! Не молчи, не молчи, что ему было нужно?
Я устало махнула рукой:
— Потом, Марин, потом, не могу сейчас…
Но разве Маринка отстанет, если ее мучает любопытство?
Через пять минут она уже знала все и ругала вовсю наши доблестные органы правопорядка, Министерство культуры и все ЮНЕСКО в придачу. Чтобы пресечь ее вербальную атаку на меня, я попросила кофе.
— Сейчас сделаю! Нет, ну надо же: такого человека обвинить в краже! Да я думаю, если бы он захотел, он за свою жизнь половину музея бы перетаскал к себе домой, но он же этого не сделал!
Продолжая возмущаться, Маринка наконец-то вышла и оставила меня одну. Я слышала ее громкий голос, доносившийся из-за двери. Она со всеми подробностями рассказывала Сергею Ивановичу то, что узнала от меня. Существенным плюсом для меня в этом было то, что я избежала участи повторять то же самое еще и Кряжимскому.
Однако, слушая Маринку, я внезапно приняла решение, которое почему-то сразу мне в
Голову не пришло.
Я подошла к вешалке и надела плащ, обернулась и вспомнила, что забыла сумку. Взяв ее и проверив, что редакционное удостоверение лежит на месте, я вышла из кабинета.
Сергей Иванович стоял у Маринкиного стола и с кем-то говорил по телефону, увидев меня, он кивнул и быстро закончил разговор.
— Я двоим позвонил. Диван уже выехал к Спиридонову, второго не было дома, но жена обещала ему передать. Сейчас еще попробую найти кое-кого…
Кряжимский опять зарылся в свою записную книжку.
— Какой такой диван? — спросила Маринка.
— Это стариннейший приятель Спиридонова. Они вместе работали раньше в музее, — ответил Сергей Иванович, — его фамилия Диванов…
— А, поняла, поняла, — закивала Маринка. — А то я удивилась даже: какой диван?
— Предлагаю прокатиться до картинной галереи, Сергей Иванович, — предложила я Кряжимскому, — изучим обстановку на месте. Может быть, мы с вами сумеем решись этот вопрос с другого конца.
— Конечно, правильно, согласен, — сразу же ответил он и пошел одеваться.
— Ты поговори с этим директором, договори так, чтобы у него очи повылазили, — дала мне задание Маринка и резкими движениями принялась наводить порядок на своем столе.
Это означало, что она очень нервничает и пытается успокоиться.
Глава 2
Мы с Сергеем Ивановичем поймали машину почти сразу же как вышли из здания редакции.
Картинная галерея нашего города располагалась в помпезном доме дореволюционной постройки, стоящем почти напротив городской администрации. Кому принадлежал этот дом изначально, я понятия не имела, но потом в нем много лет существовала Высшая партийная школа, а передача дома под галерею была совершена приказом Гайдара в бытность его премьер-министром, что, на мой взгляд, было одним из немногих его удачных решений.
Пообещав шоферу заплатить немного сверху, я убедила его поспешить, и, может быть, по этой причине перед самой галереей мы едва не вписались в бок белой «Ауди», подрезавшей нам дорогу.
Скрипнув тормозами, «Ауди» затормозила напротив высокой двери галереи, и, хлопнув дверцей, из машины быстро вышла девушка в шубе из серебристого енота. Девушка, не оглядываясь, вбежала в галерею, а «Ауди» медленно развернулась и быстро умчалась в сторону центра.
Расплатившись с шофером и поддакнув его колоритно выраженному мнению насчет уехавшего нахала, я пошла к высоким дубовым дверям «Третьяковки Поволжья», как почему-то принято у нас называть нашу картинную галерею.
Кряжимский догнал меня уже в холле, где я остановилась, чтобы осмотреться.
Прямо передо мной была широкая, покрытая красным ковром лестница, ведущая на второй этаж. С правой стороны стоял киоск, слева располагался спуск в гардеробам и туалетам.
Сбоку от лестницы сидел на стуле омоновец в бронежилете и кепке, держа на коленях короткоствольный автомат. Он задумчиво посмотрел на нас с Сергеем Ивановичем, и в его блеклых глазах не мелькнуло и тени интереса.
Сверху по лестнице к выходу спускались двое рабочих в черно-синих спецовках. Они осторожно несли носилки со строительным мусором. На фоне ковра, мраморных ступеней и дубовых перил они смотрелись грязноватым пятном.
Засмотревшись на эту композицию, я немного отвлеклась от цели нашего приезда. Вернул меня к действительности голос Сергея Ивановича.
— Сейчас все и узнаем, — сказал мне Кряжимский и подошел к киоску, в котором продавали билеты и буклеты.
— Здравствуйте, — наклонился он к окошку, за которым виднелась скучающая пожилая мымра, — нам нужен ваш директор, как к нему пройти, скажите, пожалуйста.
— Он уехал, — сухо ответила продавщица и равнодушно отвернулась.
Кряжимский в растерянности потоптался на месте и спросил еще раз:
— Извините, а вы не подскажете, когда он вернется?
— Мне он не докладывал, — нетерпеливо ответила она ему, очевидно, досадуя, что ее донимают такими никчемными вопросами.
— Он на совещании в Министерстве культуры, — послышался у меня за спиной мужской голос.
Я обернулась к его обладателю.
Среднего роста мужчина в короткой кожаной куртке не спеша спускался по широкой лестнице со второго этажа. В одной руке он держал кожаную барсетку, пальцами другой разминал сигарету.
Кряжимский почему-то окончательно растерялся и посмотрел на меня, не зная, что же делать дальше.
— Позже заедем? — тихо спросил он.
Я не успела ответить, потому что мужчина в куртке, спустившись с лестницы, подошел к киоску.
— А Спиридонова не было, что ли, сегодня? — грубоватым голосом спросил он.
— Не видела, Максим Иванович, мимо меня не проходил, — разулыбавшись, ответила ему неприветливая с Кряжимским старая перечница.
Пожав плечами, уважаемый персоналом Максим Иванович вышел на улицу.
— Если директора нет, его заместитель, наверное, на месте? — твердо спросила я, неприязненно поглядывая на киоскершу. — Как к нему пройти?
— А вы по какому делу, девушка? — снова попыталась показать свою значительность эта мерзкая тетка.
— Ваше руководство вам это и объяснит, если посчитает нужным, — сказала я. — Так где же кабинет заместителя?
Что-то проворчав, но не слишком громко, чтобы я на всякий случай не услышала, продавщица ткнула прямо из своего окошка пальцем наверх:
— Вторая дверь направо.
Пройдя мимо не пошевелившегося омоновца, мы поднялись по лестнице и толкнули нужную нам дверь.
Заместителем директора оказалась приятная пожилая женщина в темно-синем костюме и больших очках. Когда мы вошли к ней, она мирно пила чай с лимончиком и читала газету «Культура».
С ней мы договорились быстро. Сработали и редакционные удостоверения, и то, что она уже не первый год трудилась в галерее и, как сама выразилась, была воспитанницей Спиридонова.
— Что вы, что вы! — сразу же заволновалась она. — Никто никаких обвинений ему не предъявлял, что вы! Ну, может, директор и сказал что-то, но сами поймите: это же ван Хольмс, пятнадцатый век, Голландия… Очень большая потеря, очень! А Николая Игнатьевича мы все очень уважаем, и никто на него и не подумал даже, я и сама его воспитанница, — повторила она во второй раз, очевидно, считая этот факт наилучше характеризующим Спиридонова.
Я переглянулась с Кряжимским. Было ясно, что от беседы с этой перепуганной заместительшей толку будет немного.
— А не могли бы вы разрешить нам заглянуть в ваши запасники, если можно, конечно, — вдруг попросил Сергей Иванович. — Нам хотелось бы составить свое мнение о происшествии.
— Заглянуть к нам в запасники?! — полуобморочным шепотом повторила за ним заместитель директора и сложила ладони на груди, словно уже собралась умереть от ужаса, который ей внушили эти слова.