Похищение Европы

— Люди так и становятся богатыми — они берут то, что им не принадлежит, — вкрадчиво сказал Князь.

— Я не имел в виду конкретно тебя, — поспешил заверить Белов.

— Уж не потому ли твой бородатый открыл на меня сезон охоты? — Князь очень точно ухватил суть дела.

— Да, — подтвердил Саша. — Он перепутал тебя с другим человеком, но… — «если бы еще знать, с каким?» — добавил он про себя.

Белов ожидал услышать что угодно, но вовсе не то, что услышал.

— Санек, я все знаю, — сказал Князь. — После того случая на рынке я отдал своим ребятам команду навести кое-какие справки. А я — не последний человек на Камчатке. Так вот, я нашел его — того самого, с кем меня перепутал твой бородатый.

— Нашел? — Белов был ошеломлен. — И ничего не сказал?

— Ты забываешь — я стою за правым плечом. И никогда не лезу вперед. У тебя возник вопрос — я его решил. Обещай мне, что никому не сделаешь зла, и через пару часов я приведу его к тебе. Я проверил — он не при делах.

— Конечно, обещаю. Я и не собирался кому бы то ни было причинять зло. Наоборот. Я хочу только узнать…

— Про метеорит, — спокойно сказал Князь. — Ты узнаешь. Готовься к встрече. Мы скоро будем.

Белов стоял, не зная, что сказать. События развивались столь стремительно, что он отказывался в это поверить. Но поверить приходилось.

— Знаешь, — честно признался Белов. — Кажется, я недооценивал тебя.

— Нельзя недооценивать того, кто стоит за твоим правым плечом, — веско сказал Князь. — Однажды он может спасти тебе жизнь.

Раздались короткие гудки, — Князь повесил трубку. Белов огляделся. Весь центральный зал был завален охапками цветов. Посреди помещения стоял Ватсон; если кто-то здесь и напоминал жениха, так это был он.

— Ну что? — нетерпеливо спросил доктор. — Что он сказал?

— Скоро все узнаем, — ответил Белов. — Поторопи Федора с пловом. У нас будут гости.

Похоже, сумасшедшая суета последних двух суток близилась к завершению. События, внешне никак не связанные друг с другом, складывались в одну стройную цепь. И кто бы мог подумать, что именно Князь найдет недостающее звено в этой цепи. Сбывалось пророчество Рультетегина — «пройдет время, и ответы найдутся сами собой». Саша не знал, что вместо ответов он столкнется с еще одним, быть может, самым главным вопросом.

Без четверти шесть утра Шмидт подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. Мужественное лицо, покрытое загаром кирпичного цвета. На висках — седина. На лбу и у крыльев носа — глубокие складки. Глаза блестят азартным стальным блеском.

— Ну, вылитый орел Зевесов… Нет, не орел — сам Зевс! — пробормотал Шмидт и посмотрел на свой хронометр. — Итак, господа офицеры, сверим часы! — Встреча с Ольгой была назначена через сорок пять минут, в половине седьмого.

Он как раз успеет доехать от квартиры до клиники, провести рекогносцировку на месте, организовать отвлекающий маневр и акцию прикрытия… Словом, все идет по плану. Есть еще несколько минут. Шмидт взял ручку, лист бумаги, сел за стол и стал писать записку. Надо же было как-то объяснить свои действия, а то доктор Наршак может не понять его дурацкую выходку.

Приходилось признать: в глазах окружающих то, что он собирался сделать, должно было выглядеть по-дурацки… Наверное, и даже — наверняка, но для Шмидта это было неважно. Куда важнее было то, что Ольга сама так хотела.

Вчерашний день, по мнению Дмитрия, выдался на редкость удачным. Ольга снова стала сама собой. Она вернулась.

Хозяин клиники Яков Наршак, посмотрев утренние анализы крови и восстановившийся диурез, принял решение прервать медикаментозный сон.

— Довольно ей спать под капельницей, пусть привыкает к нормальной жизни.

Пришел врач, удалил катетер и убрал капельницу. Все это произошло за тот час, когда Шмидт был в Ленинской библиотеке. Выполнить поручение Ватсона оказалось совсем несложно — номер журнала нашелся в необъятном хранилище, а уговорить девушку разрешить сделать с него ксерокс не составило особого труда. Шмидт отправил факс на Камчатку и помчался обратно в клинику, где застал Ольгу — посвежевшую и бодрую. Она только что приняла душ и была одета в белый махровый халат; мокрые волосы рассыпались по плечам, на лице блестели капельки холодной воды.

Дмитрий пожалел, что не сообразил купить цветы. Шмидт покраснел и пробурчал: «Я сейчас. Я быстро», но Ольга взяла его за руку и больше не отпустила.

— Не уходи, — сказала она. — Я хочу с тобой познакомиться.

Это заявление слегка озадачило Шмидта. «Она что, не узнает меня?» — подумал Дмитрий и осторожно намекнул, что они вроде как уже знакомы… И достаточно близко. Ну, то есть настолько близко, что ближе уже и некуда.

Ольга рассмеялась. Ее смех снова стал звонким и мелодичным. Он сводил Шмидта с ума.

— Нет, — сказала Ольга. — Все, что было раньше, не считается. Давай начнем заново.

Шмидт подумал и вдруг понял, что именно этого он хотел бы больше всего — начать все заново. Возможно, у них еще есть шанс?

— Расскажи мне о себе, — потребовала Ольга, и Шмидт подчинился.

Он начал излагать свою биографию — сначала скупо и сдержанно, но потом, увидев сияющие Ольгины глаза, разошелся и упомянул факты, знать о которых посторонним людям вовсе не следовало. Но ведь Ольга не была посторонней.

— Как здорово! — воскликнула она и захлопала в ладоши. — А вы — очень интересный человек, Дмитрий Андреевич!

Халат распахнулся — как бы ненароком — и Ольга опять запахнула его, но сделала это несколько небрежно и гораздо медленнее, чем могла бы.

В этот момент Шмидт окончательно понял, что пропал. После стольких лет, проведенных порознь, Ольга показалась ему куда соблазнительней, чем прежде. И в глазах у нее было такое выражение… Не зовущее, но и не отвергающее. Она выглядела, как крепость, приготовившаяся к легкому отпору: ров заполнен водой, и мост поднят, но мы не будем возражать, если вы попробуете преодолеть эти преграды… И мешать не будем.

Шмидт обхватил Ольгу за талию и потащил в ванную: на дверях палаты не было замка, а в ванной имелся — пусть и хлипкий — шпингалет. Через пятнадцать минут, растрепанный и взбудораженный, Шмидт вышел из ванной и наткнулся на медсестру, входившую в палату со шприцем на металлическом подносе. Медсестра, желая скрыть неловкость, остановила взгляд на картине:

— Как самочувствие больной?

— Спасибо, — ответил Шмидт, спешно одергивая пиджак и пытаясь засунуть пуговицу совсем в другую петлю. — Насколько я могу судить, ей уже значительно лучше.

Они с Ольгой целый день провели за болтовней — иначе это и назвать было нельзя. Легкий, ни к чему не обязывающий треп, время от времени прерываемый бурным сексом в ванной. То ли эта комбинация подействовала на Ольгу живительно, то ли инъекции, составленные по рецепту доктора Наршака, но она хорошела прямо на глазах. Шмидт не мог отвести от нее влюбленного взгляда. А Ольга, не отрываясь, смотрела на картину. Дмитрий думал, что ему это только на руку: в конце концов, именно он раздобыл холст. Но Ольга, оказывается, думала о другом.

— Надо же, как бывает… — задумчиво сказала она. — Зевс так сильно влюбился в Европу, что, обратившись в быка, похитил ее. Интересно, способны ли современные мужчины на такие безумства, или это — удел богов?

Шмидт не сразу понял, к чему она клонит, а когда понял, стал что-то бубнить о незавершенном курсе лечения и о том, что нельзя подводить Наршака…

Ольга его не слушала. Она печально покачала головой и сказала:

— Одно из двух: либо я не похожа на Европу, либо ты — не Зевс.

Вот этого Шмидт выдержать уже не мог. Он поднялся со стула, поправил галстук и застегнулся на все пуговицы.

— Сверим часы, — сказал он, переводя взгляд с хронометра, красовавшегося у него на руке, на стенные электронные часы. — Девятнадцать двадцать три. Завтра, в шесть тридцать, я буду у тебя.

— В шесть тридцать? — притворно удивилась Ольга. — Тебя не пустят. В это время клиника еще закрыта для посещений.