Похищение Европы

Остальные оленеводы обступили их полукругом.

— Эй, мельгитанин! — подал голос один. — Павел не хоти, бери мой упряжка!

Этот довод помог Тергувье решиться.

— А, Белова, не слушай! — сказал Павел. — Мой упряжка — самый быстрый. Сэрту — лучший бык в тундра. Шибко беги!

Боясь, что Белов передумает, Тергувье схватил портсигар.

— Шапка, шапка давай!

Саша отдал ему бейсболку, и Павел тотчас надел ее на голову. Среди его приятелей пронесся вздох восхищения и сдержанной зависти.

Совершив нехитрый обмен, Белов подошел к упряжке. Коренной олень — Сэрту — был заметно крупнее остальных. Его короткая серебристая шерсть лоснилась, тогда как у других оленей была грязная и свалявшаяся от линьки.

— Ну что же? Посмотрим, как действует этот агрегат, — сказал Белов.

Он подошел и сел в нарты. Устроился поудобнее и крикнул «Но!». Олени не реагировали, и в душу Белова закралось сомнение: может, ему попались глухие олени?

— Хорей бери, однако! — крикнул Павел.

Белов пробовал дотянуться до шеста, но он лежал слишком далеко. Тогда он встал, одной рукой оперся на нарты, а другой — попытался взять хорей. Не успел Саша опомниться, как Сэрту издал короткое мычание и, наклонив рогатую голову, помчался вперед. Из-под широких копыт полетели комья мягкой земли. Белова протащило за нартами и отбросило в сторону.

Все произошло очень неожиданно, поэтому он не смог среагировать, но, к счастью, Саша отделался лишь парой синяков и несколькими ссадинами.

Упряжка пробежала еще несколько десятков метров и остановилась.

Павел подбежал к Белову и помог ему подняться.

— Плохо, мельгитанин! — ругался он на Александра. — Хорей в руки — олешка беги! Олешка беги!

Затем Тергувье, передвигаясь едва ли не быстрее оленя, добрался до упряжки и, взяв Сэрту за веревочные постромки, привел обратно.

Белов отряхнулся и недоуменно посмотрел на оленевода. Он не мог понять, как ему справиться с этой задачей — взять хорей и сесть в нарты? Что нужно сделать в первую очередь? Если шест оказался в руке, то олени бегут, как угорелые. Но если сначала сесть в нарты, то как взять хорей?

Павел хитро улыбнулся.

— Моя делай, твоя смотри, мельгитанин.

Тергувье положил хорей на землю. Затем подвел к нему упряжку — так, чтобы шест лежал справа. Потом Павел осторожно поддел хорей ногой, положил его на носок.

Сэрту косился на хозяина, внимательно наблюдая за каждым его движением.

— Оот! — закричал Тергувье и подбросил шест ногой,

Сэрту рванул что было сил; Павел на ходу поймал шест и несколько секунд бежал вровень с упряжкой. Когда олени набрали скорость и стали вырываться вперед, Тергувье запрыгнул в нарты и снова закричал: «Оот!».

Хорей он зажал под мышкой; округлый наконечник бил оленя по голове между рогами. Затем Павел чуть сместил шест, теперь он был слева от головы Сэрту. Бык стал забирать вправо, и упряжка описала пологую дугу.

Поравнявшись с Беловым, Тергувье отбросил хорей и натянул постромки. Сэрту, не видя больше шеста, который терзает любого ездового оленя в самых страшных снах, успокоился и остановился.

— Твоя понимай, мельгитанин? — спросил Павел.

— Моя понимай, — кивнул Белов.

— Больше езжай нету, — строго сказал Тергувье. — Сэрту шибко устал, однако. Надо жди, тогда побеждай.

— Хорошо. — Белов приготовился ждать.

Настроение сразу улучшилось. По крайней мере теперь ему было не скучно — вскоре предстояла настоящая мужская забава.

Но сначала ему пришлось вытерпеть небольшой спектакль: Зорин пытался заарканить оленя.

Виктор Петрович со свитой расположился немного поодаль. Хайловский бегал и суетился, расставляя всех по местам. Одного оператора он поставил за спиной и чуть справа от Зорина, второй сместился влево, чтобы снять все со стороны. Табунщики привели несколько оленей — самых старых и спокойных коров. Они флегматично жевали траву; с морд свисали нитки зеленоватой слюны. Табунщики предусмотрительно стреножили коров, и они стояли, не двигаясь с места.

Зорину вручили аркан из сыромятной кожи, с большим медным кольцом на конце — чаут. Виктор Петрович продел ремешок в кольцо, и получилась петля. Зорин раскрутил аркан над головой и бросил, но петля затянулась еще в полете. Следующие четыре попытки также оказались безуспешными.

Олени, завидев взлетающий чаут, вздрагивали, но убежать не могли. Они жалобно мычали, но, как только понимали, что опасность миновала, тут же принимались снова жевать.

— Да что я тебе? Ковбой, что ли? — рассердился Зорин на Глебушку. — Иди сам кидай свой дурацкий аркан!

— Виктор Петрович! — Хайловский молитвенно сложил руки. — Ну, пожалуйста! Еще несколько кадров. Знаете, какой получится предвыборный клип? — Он поднес к губам пальцы, сложенные в щепоть, и причмокнул. — Конфетка!

— Да? Ну разве что… — пробурчал Зорин. — Пусть кто-нибудь научит меня обращаться с этой штуковиной.

Подошел табунщик. У него все получалось быстро и ловко. Чаут над головой — свист — и вот уже петля затягивается на рогах оленя.

— Чувствую я, здесь нужна сноровка, — проворчал Виктор Петрович.

Он попробовал еще несколько раз и вдруг… Получилось! Петля тяжело упала на рога ближайшей оленихи, и Зорин, опасаясь, что корова мотнет головой и сбросит чаут, резко натянул сыромятный ремешок.

Олениха покачнулась; Зорин покраснел от натуги и заорал:

— Видели? Все видели?

Хайловский подошел к нему и захлопал в ладоши.

— Прекрасно, Виктор Петрович! Просто великолепно! — Он сделал паузу и добавил: — Последний план надо бы переснять. Больно уж у вас лицо… того…

Зорин отбросил в сторону аркан.

— Ты что, издеваешься надо мной? Лицо как лицо! У меня другого нет!

— Да я все понимаю, Виктор Петрович, — извиняющимся тоном сказал Глебушка. — Но только избирателям это не понравится…

Зато гонка на оленях точно понравилась бы избирателям, но Белов сильно сомневался, что ее будут снимать. За те полчаса, что Зорин изображал из себя табунщика, Павел Тергувье объяснил Белову правила предстоящего соревнования. Старт — совместный, по сигналу дедушки Они. Погонщики должны разогнать упряжки, домчаться до священного столба, обогнуть его и вернуться обратно.

Казалось бы, все просто — побеждает тот, у кого самые быстрые олени. Но Павел успел посвятить Белова в некоторые тонкости, недоступные стороннему наблюдателю. Во-первых, очень важно правильно выбрать момент поворота. Молодые, не слишком опытные погонщики будут стараться повернуть как можно раньше, едва их упряжки минуют столб. Тергувье сказал, что этого делать не стоит — наверняка парочка нарт сцепится друг с другом, и гонка для них будет закончена.

Павел посоветовал Белову поворачивать позже всех; пусть по самой большой дуге, зато в полной безопасности. Учитывая то, что Сэрту — самый быстрый бык в тундре, можно себе позволить потерять несколько секунд. Во-вторых, важна техника прохождения поворота. Нарты обязательно накренятся наружу, и погонщику надо свеситься внутри дуги. При этом он должен погонять оленей, направляя их по кратчайшему пути к финишу.

Ну и, в-третьих, после того, как нарты выйдут из поворота на прямую, надо будет податься вперед и лечь на живот; тогда вся тяжесть тела придется на переднюю часть полозьев, и они будут легче скользить.

— И не жалеть олешка, однако, — добавил Тергувье.

Олени в тундре — расходный материал. Мясо, шкура и средство передвижения. Даже не автомобиль — с автомобилем уместнее сравнить целый табун, — а просто литры бензина.

Хотя… И из этого правила бывают исключения. Наглядный пример — Сэрту. Он был единственный, кому Павел дал кличку; остальные оставались безымянными «олешками».

Белов кивнул, но про себя решил, что жалеть Сэрту будет. Все-таки не свой, а взятый напрокат. Серебряный портсигар и бейсболка какого-то идиота, травящего себя «дурью», — слишком незначительная цена за жизнь оленя. Даже если его хозяин так не считает.