Похищение Европы

Ватсон понял, что ей лучше не перечить. Он испытующе посмотрел на Лайзу, но она выдержала этот взгляд.

Станислав Маркович нежно подхватил Федора под мышки и поставил на ноги.

— Пойдем-ка, проповедник. И не спорь. Ты действительно всех утомляешь.

Лукин пробовал сопротивляться. Он бормотал что-то несвязное, но Ватсон его не слушал. Прихватив походный чемоданчик, доктор увел новоявленного Ван Хельсинга наверх, в спальню.

Федор горячо шептал:

— Я докажу… Я докажу вам, что я прав. — И Ватсон успокаивал его, как мог.

— Конечно, докажешь. Но — завтра. Дело-к вечеру. А завтра проснешься, глядишь, все и переменится. Пошли-ка, охотник за привидениями.

Второй этаж был разбит на шесть отличающихся размерами комнат. Лайза с Беловым занимали самую большую. Любочке досталась самая маленькая, но зато самая светлая каморка в противоположном от беловской спальни конце здания. Одна комната была общей, еще одна — проходной, там находилась винтовая лестница. Первую из оставшихся, выходившую окнами на ворота, занимал Витек, а Ватсон с Федором делили вторую.

Доктор Вонсовский усадил незадачливого искателя приключений на кровать, помог Федору снять ботинки и свитер.

— Ложись, Федор…

Лукин вцепился в руку Станислава Марковича.

— Ватсон, — горячо зашептал он. — Ну хоть ты-то мне веришь? Я тебе покажу. Там, рядом с центральным рынком, на улице Тараса Шевченко… Там…

— Конечно, верю, — ласково сказал Ватсон. — Но только завтра, ладно?

— Прямо с утра, — говорил Федор. — Обязательно пойдем…

— Обязательно, — успокоил его Ватсон. — Дать тебе снотворное?

— Какое там снотворное? — отмахнулся Федор. — Я все равно не засну, даже если выпью целую пачку.

Он без сил повалился на подушку и через мгновение захрапел — сказывались переживания долгого и трудного дня.

Ватсон постоял немного, почесывая гладкую голову.

— Ну как ребенок, ей-богу! За ним — глаз да глаз. Хорошо еще, что не обвешал весь особняк связками чеснока…

Ватсон усмехнулся, тихо закрыл за собой дверь и спустился в центральный зал, где Лайза четким приказным тоном отдавала распоряжения.

— Так, — говорила она, сверяясь с портативным компьютером. — На завтра план следующий. В поселке Ильпырский состоится Праздник лета. Оленеводы пригонят туда свои табуны. Лучшего повода пообщаться с камчадалами не найдешь. Нельзя забывать, что они — тоже избиратели. Нам важен каждый голос. Камчадалы, — назидательно сказала она, повернувшись к Белову, — это коренное население Камчатки, объединяющее ительменов, чуванцев и коряков. Запомнил?

Александр, как прилежный ученик, повторил:

— Ительмены, чуванцы и коряки.

— Хорошо. Постарайся побеседовать как можно с большим количеством людей, вникнуть во все их проблемы и насущные нужды. Учти, что все они — дети природы, кормящиеся в основном оленеводством и охотой. Нынешний губернатор урезал им квоты на добычу рыбы и зверя; это все равно, что запретить европейцу ходить в магазин, понимаешь?

— Угу. — Белов кивнул.

— В твоей программе одним из первых пунктов записана охрана природных богатств. Так вот, нельзя охранять природу от камчадалов, потому что они сами и есть часть этой природы. Запомнил? Очень важный тезис. И вот еще что, — Лайза пролистала несколько электронных страниц и нашла нужную. — Ты обязательно должен встретиться с Иваном Пиновичем Рультетегиным. На Камчатке все еще сильны языческие традиции, а Иван Пинович — самый уважаемый из всех шаманов. Смотри, не перепутай имя — Иван Пинович Рультетегин.

— Хорошо, — ответил Белов.

Солнце клонилось к закату. Огромный оранжевый диск, как циркулярная пила, вгрызался в синюю тайгу.

— Праздник лета будет широко освещаться прессой, — сказала Лайза. — По-моему, самое время озвучить громкое предвыборное заявление. Сегодня на пресс-конференции в аэропорту случился фальстарт. Завтра это не должно повториться. Зачем делать такие роскошные подарки нашим соперникам?

— Согласен, — сказал Саша.

Голос Лайзы слегка смягчился, но очерк губ был по-прежнему жестким. Как-то незаметно она взяла бразды правления в свои руки, но — странное дело! — никто и не собирался с ней спорить.

— На этом — все, — объявила Лайза. — Пора ложиться спать. Если честно, то я устала, а впереди — трудный день. Витек, запирай ворота.

Злобин нехотя поднялся со стула и направился к выходу. Его вид говорил, что сам бы он ни за что не послушал упрямую американку, но если даже шеф не осмеливается ей возражать, то… Что уж тут поделаешь?

Белов пристально наблюдал за Лайзой, пытаясь понять, что с ней происходит? Может, бешеный темп жизни и постоянная нехватка времени начали негативно действовать на его любимую? Может, Лайза не выдерживает этой нагрузки и теперь подсознательно хочет только одного — чтобы затея с выборами как можно скорее завершилась, пусть и неудачно?

«Нет. — Он встряхнулся, отгоняя прочь мрачные мысли. — Этого не может быть. Что бы ни случилось, мы будем вместе. Лайза не подведет».

Но рациональная часть сознания твердила другое: если однажды нечто подобное уже произошло — с Ольгой, то почему это не может произойти с Лайзой?

«Потому что я этого не хочу. Не хочу повторять старые ошибки», подумал Александр. Он решил поговорить обо всем начистоту, но не прямо сейчас, а тогда, когда Лайза сама этого захочет. Надо было выдержать небольшую паузу.

Лайза сосредоточенно листала электронные страницы карманного компьютера. Несколько раз она украдкой ловила на себе внимательные, взгляды Белова, но делала вид, будто ничего не замечает.

Наконец она не выдержала, выключила «палм» и заявила:

— Все. Объявляю отбой. Нам всем надо хорошенько выспаться.

Лайза первая покинула центральный зал и ушла на второй этаж, в свою комнату.

Белов выждал несколько минут. Он покурил, перекинулся парой словечек с Витьком и Ватсоном, затем пожелал Любочке спокойной ночи и поднялся в спальню.

Лайза уже лежала, до подбородка накрывшись легким покрывалом.

— Не включай свет… — попросила она, услышав скрип половиц и тихие шаги Александра. — Я уже сплю.

Белов не стал возражать; он быстро разделся и скользнул в постель, поближе к любимой. В полумраке комнаты угадывались только плавные контуры тела, но они были такими родными… и соблазнительными. Саша поцеловал Лайзу в плечо и медленно провел рукой по талии.

Лайза отстранилась и негромко, но отчетливо произнесла:

— Не надо…

Белов почувствовал, как в груди начала медленно подниматься волна возмущения, но он тут же постарался ее погасить. В конце концов, нельзя же быть таким эгоистом! Разве их желания всегда должны совпадать?

Встреча с Лайзой многому его научила. Раньше он привык только брать, пользуясь правом сильного. Он не считался с желаниями других — полагал, что это ни к чему. Но по прошествии некоторого времени оказалось, что так он теряет близких и дорогих людей. Пример с Ольгой был слишком красноречив.

Да, нужно быть сильным, чтобы отстоять свою точку зрения, но иногда требуется куда больше силы, чтобы подавить собственное самолюбие и уступить. Особенно тому, кто беззащитен перед тобой.

Он аккуратно убрал руку и еще раз поцеловал Лайзу в плечо — легко и нежно, будто просил прощения.

— Что-то не так? — спросил он. — С тобой что-то случилось? Может, нам надо поговорить об этом?

Лайза молчала. Казалось, она колебалась. Белов уже думал, что еще немного и она повернется к нему и расскажет обо всем, что ее беспокоит… Но Лайза только вздохнула и прошептала:

— Не сейчас. Давай будем считать, что на сегодня нерешенных вопросов больше не осталось.

— Как скажешь, — ответил Белов. — Я тебя люблю. Спокойной ночи.

К сожалению, это было неправдой. Нерешенные вопросы остались, и, что еще хуже, их было много. С некоторыми из них им пришлось столкнуться уже через несколько часов.

Виктор Петрович Зорин жил в центральной гостинице Петропавловска, в президентском «люксе». Естественно, гостиница называлась «Камчатка», и, разумеется, в означенном «люксе» никогда не останавливались президенты. Просто небольшой городок, будучи региональным центром (выражаясь старомодно — губернской столицей), страдал тщательно замаскированным комплексом неполноценности. Отсюда и тяга к пышным названиям. Единственное, что было президентским в этом номере, так это размер тараканов.