Поклонение огню

— А в СИЗО сейчас ужин. Макароны, — размечтался Мориарти.

Кабан тоже психовал. Потерять хорошо налаженный конфетный бизнес в Красносибирске и оказаться на зоне в Эмиратах! Такого ему и в кошмарном сне не могло привидеться. Все это, конечно же, из-за безумной любви к Надежде, но добро бы она рядом с ним была, а то ведь на женской половине тюрьмы находится, и ее не видно, не слышно.

Кабан с Гротом, квартировавшие вместе, частенько грызлись, оспаривая друг у друга первенство в бригаде российских отморозков. Власть переходила из рук в руки, но явный лидер до сих пор еще не определился.

Мориарти с Гоблином тоже были недовольны тем, что из российских зеков превратились в арабских. В произошедших в их жизни не в лучшую сторону переменах они винили Грота, организатора побега. Тот огрызался: никто, мол, вас из Вороньего гнезда силком не тащил. Сами полетели, гулюшки хреновы.

Смуглые арабы с неприязнью поглядывали на русских, но их не задирали. Два мира, две различные, системы со своими сложившимися традициями, иерархией ценностей, порядками не желали вступать в спор и до поры до времени предоставили друг друга самим себе.

Но как бы ни были недовольны Грот, Заика, Гоблин, Мориарти и Кабан сменой места жительства, им было намного легче в тюрьме, нежели Наденьке Холмогоровой. У мужчин все же были какие-то развлечения — шахматы, нарды, прогулки. Женщины на исламской зоне всего этого лишены. Человек двадцать дам, в основном неверные жены различного возраста и социальной принадлежности, целыми днями сидели друг против друга на цементном полу в узкой — два на шесть — комнате-камере. Выходить из нее запрещалось, курить тоже. Из-за отсутствия курева Холмогорова страдала неимоверно.

Да, и еще одна беда! Надежда стала полнеть. Нет-нет, она не была беременной, это точно. Просто на талии стали появляться жировые складки. И это притом, что она сидела на вынужденной диете — скудном тюремном пайке! Холмогорова недоумевала, косясь на соседок по камере. Те-то таяли на глазах! «Ну, на кого я теперь похожа? — думала Надя, незаметно ощупывая внутреннюю сторону бедер. И там появилась жировая прослойка. «Кому я с такими телесами буду нужна?» — отчаивалась она.

Что скрывать — свою идеальную фигурку и кукольное личико Холмогорова считала своим главным богатством!

А все шейх! Этот жирный шейх Абдул Аль Азиз! Он ее поднял, и он же опустил на самое дно. Впрочем, что бога гневить, на дне она уже побывала. Когда они с Кабаном в первый раз приехали в Эмираты, ей пришла в голову гениальная мысль сбежать от него со всеми его деньгами.

Жизнь в Эмиратах она вела разгульную, насколько это возможно в исламской стране. А потому деньги быстро кончились, и Надя вынуждена была пойти на работу танцовщицей беллиданса. Но это было прикрытием. На самом деле она зарабатывала деньги не столько на сцене, сколько после нее, работая с клиентами индивидуально.

Она настолько понравилась шейху Абдулу Аль Азизу, что он выкупил ее у хозяина и забрал к себе во дворец. В доме шейха прекрасная одалиска каталась как сыр в масле. Шейх отличал ее, заходил несколько раз в неделю в ее апартаменты, исполнял свои мужские обязанности, а иной раз заставлял исполнять перед гостями танец живота.

Может, и по сей день продолжалась бы эта сказка, если бы не поручение вывезти из России внука шейха Алешу. Здесь его называли иначе — Али…

Год назад вечерним рейсом Белов прилетел с Камчатки в Красносибирск. Куда только не заносит по служебным делам директора алюминиевого комбината! В аэропорту Александра встречали Виктор Злобин, Арсений Степанович Власов и Доктор Ватсон.

Когда Александр в длинном черном плаще и с дипломатом в руках вышел из здания аэропорта, то сразу же попал в объятия Степаныча и Дока. А Виктор Злобин фамильярничать с Беловым не стал, хоть и рад был его видеть. Как никак он состоял на службе у директора комбината и соблюдал дистанцию. Крепко пожав прилетевшему руку, Злобин басовито сказал:

— С приездом, Александр Николаевич!

Белов похлопал своего начальника службы безопасности по плечу.

— Здорово, Витек! — и отдал ему дипломат. Затем с улыбкой оглядел приятелей. — Вся компания, за исключением Федора, в сборе.

— У Федора, сам знаешь, — откликнулся Доктор Ватсон, — шифер съезжает с этим его домом бомжа. Не до нас ему сейчас. Нашел каких-то бичей, говорит, будто ученые какие-то спившиеся. Вот и нянчится сейчас с ними, наставляет на путь истинный.

— Тоже дело, — одобрительно кивнул Белов. — Заеду как-нибудь к нему, поговорю. — Он взглянул на Власова. — У тебя, Степаныч, как дела с «Сибирским кренделем» идут?

— Идут, Саша, идут! — усмехнулся Арсений Степанович. — Хлеб всему голова, куда же без него в России. Мы ведь хлебоеды знатные!

— А как с «Бальзамом Вонсовского»? — перевел взгляд на Ватсона Белов.

Вопрос был болезненный. Док развел руками.

— Все так же. До сих пор патент не получил. — Док был профессионал. Он сразу же заметил у Александра на шее ссадину и поинтересовался: — А это что у тебя?

— Так, — отмахнулся Белов. — Ерунда. Выдался свободный денек, по горам на Камчатке полазал, оцарапался маленько.

Начался дождь. Проходившие мимо люди заспешили, стали раскрывать зонтики. Компания заторопилась к автомобилю Степаныча. Под шум барабанящих по фургону капель расселась в нем по местам. Степаныч не спеша завел мотор, погазовал на холостом ходу и тронулся с места.

— Все по вулканам лазаешь, Александр Николаевич, — проворчал Витек, когда автомобиль, развернувшись, бесшумно помчался прочь от аэропорта. — Делать тебе нечего.

Действительно, в последнее время у Белова появилось хобби. Он коллекционировал вулканы, вернее, спуски в них.

— Ничего ты не понимаешь, Витек, — хмыкнул Саша. — Вулканы — давняя моя мечта. Я с детства хотел стать геологом, мечтал изучать вулканы, но не удалось, судьба меня в другую сторону развернула. Зато теперь свободное время могу посвятить любимому занятию.

— Чего же в вулканах интересного? — удивился Злобин. — Только воздух отравляют, му сорят в атмосферу.

— Экстремальные ощущения. Это как наркотик.

Начальник службы безопасности Красносиба не разделял точку зрения своего начальника. На его лице застыло вежливо-снисходительное выражение.

— Не романтик ты, Витек! — укорил Белов друга. — Вулканы — это же здорово! Я всегда мечтал попасть на Эоловы острова в Средиземном море. — Александр воодушевился и, уже обращаясь ко всей компании, сказал: — Эол — бог ветра. Представляете, мужики, маленькая островная дуга посреди лазоревого моря, несколько островков — и на них два вулкана. Один Стромболи, другой — Вулкано. Стромболи непрерывно извергается каждые двадцать минут, вы только вдумайтесь, с тысяча пятисотого года до нашей эры! Вся Европа там уже побывала, кроме меня.

Степаныч круто заложил руль, объезжая резко остановившуюся перед фургоном машину, и, выругавшись, сказал:

— Какие твои годы, Саша. Побываешь еще на своих счастливых островах.

— Конечно, побываю! — охотно откликнулся Белов. — И не только на них. Вулканов на земле великое множество. Есть у них свои тайны, загадки. Вот! — Александр взял у Злобина дипломат, открыл его и достал красочно оформленную книгу. — «Горн Гефеста». Есть такой ученый — Осип Ильич Штернгарт. Эту книгу о вулканах он написал. Очень интересно. Если есть желающие, могу дать почитать.

Желающих ознакомиться с «Горном Гефеста» не нашлось.

— Эх, не понимаете вы в жизни ни черта! — рассмеялся Белов. — Есть упоение в бою, и есть упоение на краю кратера вулкана. Ну и хрен с вами, обыватели! Живете, как черви слепые, ни сказок о вас не напишут, ни песен о вас не споют.

Он раскрыл книгу и, в который раз, принялся рассматривать великолепные иллюстрации любимой книги.

Александр Белов сдержал слово и на следующий день перед работой заскочил в Дом Сорского. Это подведомственное Красносибмету учреждение располагалось на базе дома отдыха комбината, и в том, что Белов заглянул сюда, ничего удивительного не было. Федор сумел раскрутить подброшенную Беловым идею создания ночлежки. За короткое время Лукину удалось превратить заброшенную базу отдыха в процветающий приют, слава о котором шагнула далеко за пределы города.