Поклонение огню

Осип Ильич подстроил гитару, взял первый аккорд и запел хрипло, напористо:

Странно звучал человеческий голос в этом первобытном нагромождении сопок, камней и скал.

Спать легли рано. Поболтали немного перед сном и захрапели так, что горы задрожали, как при землетрясении.

Вертолет на следующий день прилетел на два часа позже условленного срока. Дожидаясь его, вулканологи посматривали то на небо, то на часы. Наконец в небе появилась точка, которая стала увеличиваться на глазах и вот уже на землю, громыхая, будто летательный аппарат с планеты Кин-дза-дза, опустился видавший виды МИ-6.

Два хмурых пилота в стареньких комбинезонах вылезли из застывшей без движений машины и исподлобья оглядели вулканавтов. Летчики были чем-то очень недовольны.

— Ну, в чем дело, ребята! — стал выговаривать Белов пилотам. — С вашими шефами мы обо все договорились. За аренду машины заплатили. Должны вы были прилететь в семь часов утра, а сейчас девять. Понимаете, мы можем не успеть выполнить намеченный на сегодня объем работ.

Однако внушать что-либо пилотам было бесполезно.

— Вы с нами ни о чем не договаривались, — заявил один из них — длинный, словно жердь, парень, с квадратной челюстью. — Вот с начальством и, разговаривайте.

— Вот именно, — поддакнул второй — плотный усатый мужчина с давно не стриженной шевелюрой. — Мы не виноваты, что нас отправили рыбу из рыбпромхоза возить. А вообще-то, мы сегодня рассчитывали с Серегой отдохнуть, а нас запрягли с вами работать.

— Да ты чего базаришь! — ни с того ни с сего взъелся Витек. — У нас здесь научная экспедиция! Мы, понимаешь ли, вулканы изучаем, жизнью рискуем, а у тебя времени для нас нету?

— Да я ж сказал тебе, — тоном уставшего объяснять человека произнес усатый, — у нас сегодня выходной. Вот полетаем с вами часок, а потом домой.

— Как это домой? Как это домой? — будто петух закукарекал Витек. — Мы что, на вулкане ночевать будем? А если он хренакнет, кто будет отвечать?

— И, правда, ребята, — вклинился в спор Штернгарт, — Мы вечером должны вернуться в лагерь.

Положил конец спору Белов. Он, ни слова не говоря, достал из кармана пачку денег, отделил четвертую часть банкнот и сунул в руку усатому.

— Держи, Тимофей! — имя мужчины он запомнил с прошлой поездки. — Все сделаете так, как нам потребуется.

Голос у Белова был твердый, властный. Людям с такими голосами невольно подчиняются. Иной раз даже без денег, а с деньгами — с удовольствием. Пилоты переглянулись, однако Тимофей взял протянутые купюры и сунул в карман.

— Вы все привыкли решать с помощью денег? — сказал он все так же мрачно.

— А что же делать?! — гавкнул из-за спины Белова Злобин, — если ты сам вынуждаешь.

— Ша! — поднял вверх руку Саша. — Закрыли рты. Времени нет тары-бары разводить. Все за работу!

В течение последующих пятнадцати минут вулканологи и присоединившиеся к ним пилоты перетаскивали вещи и аппаратуру в пропахший рыбой вертолет и составляли на скользком от рыбьей слизи и чешуи полу. Оставшиеся вещи уложили в палатке, застегнули на ней замок и расселись по местам.

Вертолет некоторое время гудел, дрожал, раскручивая винт до нужных оборотов, и, наконец, оторвался от земли. Палатка и черный кружок пепелища от разведенного вчера костра стали уменьшаться в размерах, а потом и вовсе исчезли среди складок местности. Под вертолетом медленно и величественно поплыли скалы.

Бригада вулканологов приступила к работе. По распоряжению Штернгарта пилоты повели вертолет вокруг подножья вулкана, потом по спирали стати подниматься к вершине.

Каждый был занят своим делом. Витек вел непрерывную видеосъемку, Белов щелкал затвором фотоаппарата, Штернгарт снимал показания приборов. Изредка, перекрывая шум мотора, Осип Ильич отдавал распоряжения, а иногда пояснял.

— Вон, Витек, дайка, — крикнул он, указывая вниз на торчавшие на холме скалы. — Помнишь, я. тебе вчера рассказывал. Раньше ее здесь не было. Это и есть магматическое тело, выдавленное из магматического очага, как паста из тюбика. Давай, Тимофей, подлетай ближе, мы как следует рассмотрим.

Вертолет на некоторое время завис, а вулканологи сделали несколько снимков дайки.

Наконец поднялись над вершиной вулкана. Отсюда в ином ракурсе Бурный не казался таким грозным и высоким. Обычная скалистая возвышенность со срезанной верхушкой. Сам кратер вулкана был похож на ровную круглую, разрыхленную гигантской бороной площадку, кое-где дымившуюся, будто свежевспаханное поле.

— Осип Ильич, — сказал Саша, оторвавшись от объектива фотоаппарата. — Давайте уровень радиации замерим.

— Это еще зачем? — удивился Штернгарт. — Я думаю, лишнее. Здесь никогда не было и не может быть радиации.

— А вдруг? — настаивал Белов с упрямством дилетанта.

Поколебавшись, Штернгарт согласился с предложением Белова. Он включил высокочастотную радиометрическую станцию и вытаращил глаза. Прибор показывал довольно приличный уровень радиации.

— Не может быть, — пробормотал Осип Ильич. — Чертовщина какая-то. — И он распорядился, чтобы пилоты сделали второй заход к кратеру и пролетели над ним на малой высоте.

Вновь снял показания прибора. Он упорно показывал наличие радиации.

— Саша, а ведь действительно пробка радиоактивна! — заявил Штернгарт. — Но такого быть не должно. Что это? Радиоактивная аномалия? Я не могу найти объяснения. Нужно подумать.

— Что за пробка такая? — спросил Витек. — Может, вы мне растолкуете?

— Позже! — отмахнулся Штернгарт и с задумчивым видом вновь переключился на приборы.

Полчаса спустя вертолет стал спускаться к вершине вулкана, а затем приземлился на небольшую ровную площадку неподалеку от кратера. Разгрузились намного быстрее, чем загрузились. Правда и вещей оставили немного, только самое необходимое. Попрощавшись и пообещав прилететь ближе к вечеру, пилоты подняли вертолет в воздух, и вскоре громадная стрекоза растаяла вдалеке.

Белов, Штернгарт и Витек подошли к кромке кратера. Сейчас он не напоминал вспаханное поле, как виделось с высоты птичьего полета. Он представлял собой глубокую, похожую на гигантскую чашу с обрывистыми краями впадину. Диаметр кратера был метров триста, триста пятьдесят, глубина более двухсот метров. Дно было усеяно обломками крупных и мелких камней, грунт в центральной части отличался по цвету: был черным с серым налетом, а кое-где розоватым. Из трещин на дне и из стенок кратера сочились струи пара и газа.

— Ни хрена себе! — отшатнулся Витек. — Жарища-то какая! Будто из печи, что у нас на комбинате стоит, пышет.

— Вот это и есть кратер, — тоном экскурсовода пояснил Штернгарт. — Вон там на дне, Витек, пробка, про которую ты спрашивал. После извержения густая лава застывает в жерле, образовав пробку. Однако со временем давление внизу взрывает пробку, и в воздух взлетают большие глыбы пород. Они называются вулканическими бомбами.

— А иногда, — подхватил Белов, — пробки не взрываются. — Был случай, когда вязкая лава выдавила из вулканического канала пробку высотой четыреста метров, образовав уникальный природный обелиск. Правда, простоял он недолго. Вскоре верхняя часть его откололась. Высота оставшейся иглы составляла двести семьдесят метров. Но и она под действием процессов выветривания разрушилась.

— Был такой случай, — улыбнулся Штернгарт. — Ну-ка давай, Саша, снова уровень радиации замерим.

Включили прибор — норма. Обошли кратер, сделав замеры в нескольких местах, — то же самое.

— Нет никакой аномалии, — вынужден был признать Осип Ильич. — По-видимому, действительно все дело в пробке, она радиоактивна. Только что это значит, ума не приложу.