Штурм вулкана

На свалке, как на необитаемом острове, деньги цены не имеют; натура — вот, что имеет цену: еда, питье, одежда. Увидев выпивку и жрачку, бомжи оживились, загалдели. Два резвых помощника Бобра, которые и смогли поймать верткого Белова-младшего, потащили ящики в сторону своего жилья.

Пацаны не знали, что делать — стояли поодаль. Им, троим малолетним бродягам, не справиться даже с горсткой бомжей, не говоря уже о вооруженных и накачанных людях у джипа, им никак не помочь Им ну, не вытащить его из беды. Тем временем Ивана затолкали в джип, дверцы захлопнулись, и машина, развернувшись, укатила в сторону города.

Кабан очнулся в каком-то подвале среди водосточных труб, с которых капал осевший конденсат. Он был прикован наручниками к крюку в стене и лишен возможности двигаться. Тело побаливало, очевидно, досталось ему основательно. Напротив него восседал на стуле человек средних лет, седой, в очках в золоченой оправе, и наблюдал за тем, как Кабан приходит в себя. G двух сторон от него стояли те самые мужики, с которыми он сцепился в баре «Лагуна» — сухощавый и здоровяк. Кабан пошевелился, напряг мускулы, чтобы проверить прочность своего прикрепления к стене.

— Сиди, не дергайся, кабан, — прикрикнул на него сухощавый.

Кабан сначала удивился — откуда им известна его кличка, а потом испугался — его раскололи. Это люди Белова — они вычислили его и сейчас начнут пытать!

— Ты кто такой по жизни? — спросил седой, вертя в руках поддельный паспорт Кабана.

— Просто человек, — осторожно ответил Кабан, — бизнесмен…

— Чего делаешь в этом городе?

— А сам-то ты кто будешь, чтобы мне вопросы задавать? Прокурор или следак ментовский?

Эта вспышка самоутверждения не прошла для Кабана бесследно. К нему подскочил сухощавый, которого здоровяк в баре назвал Дубой, и с размаху несколько раз врезал Кабану кулаком под дых. Дыхание у Кабана сперло, он закашлялся и понял, что сейчас не время качать права. Нужно играть в придуманную Зориным легенду, что он московский бизнесмен, приехавший в Красносибирск для продвижения товара. Но тут он вспомнил, что они знают его кличку. Ну и что? Он будет стоять на своем: никакой он не Кабан и знать такого не знает.

— Я приехал в Красносибирск по делам… хочу товар сюда возить… конфеты… — отдышавшись, промямлил Кабан.

— Какие конфеты, ты чего тут гонишь? — снова подскочил к нему Дуба.

— «Белочка» и «Мишка на Севере», — ответил Кабан, — хорошие конфеты… отечественные…

Дуба замахнулся, чтобы снова врезать ему, но седой только кашлянул и тот отскочил от Кабана.

— Я смотрящий за Красносибирском, — представился седой, — кличка моя Семен. И в том баре, где ты мебель развалил и пацанов моих оскорбил действием, тоже моя территория.

— Мне с седьмого класса синяков никто не ставил, — прогудел Герман, прикладывая тряпку к глазу, — я за этот синяк тебя «Мишка на Севере», самого в синяк превращу!

— А что, мне под вас ложиться надо было? — . рассердился Кабан. — Не на того напали!

Дуба снова подскочил, чтобы двинуть Кабану, но в этот момент дверь в подвале скрипнула и девичий голос крикнул:

— Не трогай его!

Кабан приоткрыл глаза и увидел Диану. Она шла прямо к нему.

— Как ты нас нашла? вскочил с места Семен. — Я же приказал тебе сидеть дома!

Кабана и вовсе оторопь взяла — неужели он запал на молоденькую любовницу смотрящего? Недаром же она и вела себя в баре так независимо. Хорошо, еще не дошло у них до гостиничных утех — иначе бы точно не сносить Кабану головы.

— Этот, — Диана ткнула пальцем в Кабана, — ни в чем не виноват! Он поступил, как настоящий мужчина. Увидел, что меня Дуба с Германом тащат, а я упираюсь, и за меня заступился! Не бросил меня, не спрятался, а заступился!

— Он молодых наших троих в туалете положил! — вставил Дуба — Я их туда отправил, чтобы они его задержали, чтобы без проблем все было! Мы Диану нашли, а она домой ехать не хотела, и этот жирный еще пасся рядом. Что было делать?

Не называй меня жирным! — рассердился Кабан.

Дуба подскочил и врезал ему в челюсть.

— Папа! — закричала Диана.

«Так это отец ее! — понял Кабан. — Все-таки это лучше, чем если бы Семен оказался ее любовником».

— Хватит его бить, — спокойно произнес Семен, — отцепите его!

Дуба и Герман подчинились. Опасаясь получить тычка, отцепили Кабана. Тот встал со стула, разминая руки. Драться не полез.

— Так, говоришь, конфеты хочешь возить? — спросил Семен и, не дождавшись, ответа, сказал: — Конфеты это хорошо. Конфеты детям нужны, особенно «Белочка» и «Мишка на Севере». Но нужно обсудить наш сладкий процент с этого дела.

— Давай обсудим, — согласился Кабан, — но не здесь же…

Когда они выходили из подвала, Дуба, уже понявший, что конфликт исчерпан, подошел к Кабану и сказал:

— А ты ничего машешься. Тебе бы не конфетами, а делом заниматься.

И тут Диана оттеснила Дубу от Кабана, взяла его под руку и сказала Дубе:

— А ты не подлизывайся. Получил, за дело, нечего было лезть. Не дал мне спокойно посидеть, поговорить, потанцевать.

— Все претензии высказывай своему отцу, — хмуро буркнул Дуба и отошел в сторону.

VI

Утром Белов собирался вместе со Степанычем на его возвращенной «девятке» проехаться по вокзалам. В дверь власовской квартиры неожиданно позвонили. «Слишком рано для гостей», — подумал Белов и осторожно глянул в глазок. В первый момент он не узнал Федора без бороды, а когда узнал — не поверил, что «блудный сын не в лесу строит скиты» а все еще в Москве. Саша распахнул дверь, и тут настал черед Лукина удивляться.

— Александр? — воскликнул он, не веря своим глазам, — Ты здесь? А мы тебя ищем]

— Кто это мы? — усмехнулся Белов, пропуская странника в квартиру — Или ты как Николай Второй?

Федор только открыл рот, чтобы все прояснить, как в дверях прихожей появился Власов. Он увидел давнего товарища, всплеснул руками и бросился обнимать его, крича:

— А где борода твоя? Где патлы? Ты что, имидж сменил?

— Прячусь я от злых людей, — пояснял Федор, стараясь вырваться из жестких объятий Арсения Степановича, — поэтому вынужден прибегнуть к конспирации.

Власов потащил Лукина на кухню, где по старой памяти предложил товарищу по свалке стаканчик водки, которую Федор с негодованием отверг, что крайне удивило и заинтересовало Власова. Тогда он предложил ему омлет и чашку чая, от чего Федор не отказался. Белов потянул носом аромат, исходивший от одежды и волос Лукина. Запах был слишком характерным, чтобы Белов не узнал его.

— Никак ты на свалке опять прописался? — спросил он.

— Временно, друг мой, — ответил Федор, — только чтобы переждать опасные времена. А ты что в Москве делаешь?

— А я, друг мой, — ответил Саша, передразнив философа, — тоже в столице по делам нерадостным.

И он вкратце пересказал ему историю бегства Ивана из дому и их безуспешных поисков. Федор слушал молча, едва заметно улыбаясь. Он явно оттягивал ту приятную минуту, когда скажет Белову, что его сын вместе с ним и с друзьями тоже живут на свалке.

— Вот, Федя, такие дела нехорошие, — закончил Белов, — на Красносибирском комбинате дел невпроворот, а я тут в Москве задержался. Не могу я уехать, пока Ивана не найду.

— Ну, найдешь ты его, — спросил Федор, — и что дальше?

— Домой отвезу к матери, — ответил Белов.

— А если он не захочет к матери ехать? Если он с тобой захочет ехать в Красносибирск? — спросил Федор.

Белов развел руками и покачал головой — мол, найти бы сорванца сначала, а потом уже эти все проблемы отпадут сами собой.

— Считай, что ты Ивана уже нашел!

с гордостью произнес Федор, задрав вверх плохо выбритый подбородок. — Твой сын меня, между прочим, от людей Шамана спас!

— Так это из-за тебя он человека подстрелил? — догадался Белов, которому эта история была известна, неизвестны только действующие лица, кроме, разумеется, Ивана.

— Не человека, а скотину настоящую, — ответил философ, — они меня зарезать собирались, а Иван спас меня.