Жизнь после смерти

А па что они тратят свои халявные нефтедоллары? Сады и дворцы в пустыне строят. У них нищие на "мерседесах" разъезжают. Дошло до того, что воду в прудах замораживать стали, чтобы при тридцатиградусной жаре рыбу подо льдом ловить и на естественных катках на коньках кататься!

Сам Асланбек считал себя суфием. Он не падал в обморок, если ему случалось пропустить время молитвы, и в глубине души превыше Мохамеда, мир ему, почитал святых героев Кавказа – Кази-муллу и Шамиля. Главным же в жизни он считал тарикат – путь борьбы с неверными. Впрочем, здесь их позиции сходились.

Внешне Омар ничем не напоминал религиозного фанатика. Никакой бороды и стриженых усов. Он выглядел, как интеллигент. С ним приехали четырнадцать бойцов. Это были молодые парни из горных аулов и две женщины: Сажи и Айза.

– У той, что постарше, федералы убили мужа, младшая – ее сестра, – пояснил Омар.

Распределив боевиков на постой, Муса оставил их размещаться, а сам вышел из квартиры и спустился вниз. "Гостям столицы" категорически запрещалось выходить из дома, поэтому их снабжение целиком лежало на нем. Правда, холодильники в квартирах были под завязку набиты продуктами, но ему предстояло сделать дополнительные покупки.

Отъехав от дома, Муса достал трубку телефона и набрал номер. Мобильник был самый обыкновенный, и номер его ничем не отличался от других семизначных номеров. Особенность была в том, что мобильник не фиксировал в своей памяти этот номер – ни как входящий, ни как выходящий. И прослушивать его смог бы только один человек, тот, которому Муса сейчас и звонил.

Если бы Асланбек услышал этот разговор, Муса не прожил бы и минуты после этого. Дождавшись длинного гудка, Муса нажал звездочку и набрал цифровой код. Трубку сняли сразу.

– Алло, Игорь Леонидович, – сказал звонивший, – Муса говорит…

И он подробно доложил полковнику о приезде боевиков, назвал номера их машин и адрес, по которому их можно найти.

– Цель приезда пока неизвестна, – закончил он свой доклад. – Когда узнаю, сообщу…

Введенский завербовал Мусу давно, вскоре после того, как тот впервые приехал в Москву. Тогда, после перестрелки с ореховскими, тот оказался в одной камере с четырьмя братками. Жить ему оставалось – до утра в лучшем случае.

С ним могло произойти все что угодно. Он мог упасть со шконки высотой двадцать сантиметров над полом и разбиться насмерть. Он мог выдохнуть, а потом забыть вдохнуть. Мог вены вскрыть или сам себе горло перерезать. Да мало ли, что может случиться с человеком в тюрьме?

Введенский забрал Мусу из камеры в последний момент, когда братки собирались его разорвать – в буквальном смысле – на две половины, как древляне князя Игоря. Сил ореховским было не занимать, ненависти – тоже.

Дело полковник порвал у Вахи па глазах, а его самого отпустил. Как и в случае со Шмидтом, фээсбэшник не стал мелочиться. Он не только спас жизнь молодому горцу, но и помог сохранить ему чувство собственного достоинства. Он вел себя и говорил с Мусой с огромным уважением, с необычайным тактом. Это было то, чего никогда не делал Асланбек. Поэтому чем сильнее в сердце Мусы крепла обида на Мокоева, тем охотнее он сотрудничал с полковником Введенским.

XXXVII

Белов достал из кармана ключ. Обычный плоский ключ от квартирного замка был надежно спрятан в выемке под стелькой его кроссовок. Теперь ее пришлось оторвать. Он до последнего момента не хотел им воспользоваться, этим ключом, но обстоятельства вынудили. "Ключ от квартиры, где деньги лежат", – подумал Саша.

Здесь его действительно ждали деньги, оружие и чистые документы. Или засада. Он учитывал это, но выбора не оставалось. Приходилось рисковать.

Квартира была куплена на окраине Москвы на чужое имя. Предназначалась она для того, чтобы в случае крайней необходимости можно было уйти на дно, пересидеть какое-то время. На всякий пожарный случай. На покупке такой квартиры настоял в свое время Космос. А выбирал и покупал ее Шмидт, тогдашний начальник службы безопасности Бригады. Это обстоятельство и удерживало Белова от небезопасного визита.

note 1

за дверей звукам. Ничего подозрительного. Он не сразу решился войти. Вставил ключ в замочную скважину, повернул и с замиранием сердца толкнул дверь.

Ничего не произошло. Засады не было. Александр прикрыл за собой дверь и неспеша прошелся по квартире. Она напомнила ему его собственную, в которой он когда-то жил с мамой. Такой же панельный дом, низкие потолки, крохотная кухня. Только там из окна были видны трубы ТЭЦ, а здесь – кольцевая автодорога.

Предаваться воспоминаниям было некогда. В кухне было тесно: изрядную ее часть занимал большой старый холодильник "ЗИЛ". Белов отодвинул его от стены и отверткой, которую принес с собой, принялся отвинчивать крепление задней стенки с холодильным агрегатом.

Собственно, никакого агрегата там и не было. Под панелью задней стенки был оборудован тайник. Место было надежное. Вряд ли кому-то понадобилось бы копаться во внутренностях старого сломанного холодильника, а тем более выносить его из чужой квартиры.

Белов открыл тайник. Сначала извлек упаковку с долларами. Кажется, там было тысяч сто, пересчитывать он не стал. Затем забрал папку с документами, и нашел в ней паспорт со своей фотографией, выправленный на чужое имя.

Загвоздка была в том, что с момента покушения в аэропорту Саша ни разу не стриг волос на голове и оброс, как Тарзан. Брился каждый день, а стричься – не хотелось. Длинные волосы придавали ему романтичный вид и сильно изменяли внешность. Ну ничего, можно будет связать их резинкой на затылке в хвостик а-ля Бандерас. Чтобы восстановить сходство с фотографией на паспорте…

Из среднего отделения тайника Белов достал металлическую коробку. По весу можно было ожидать, что она набита золотом. Но внутри лежали два пистолета ТТ. Здесь же находились восемь полностью снаряженных магазинов.

И, наконец, из самого нижнего отделения, которое занимало половину всей площади тайника, Александр извлек разобранный нарезной карабин "Сайга" и патроны к нему.

Оружие он тщательно упаковал в большую сумку, документы и деньги рассовал по карманам куртки. И, наконец, забрал последнее – ключи от гаража. Там, на противоположной окраине города, смазанная и заправленная, его ждала белая "пятерка". В бардачке должны были лежать ключи и документы. Но за машиной Белов собирался съездить в следующий раз…

Степаныч подъехал к перекрестку без опоздания. Витек подозрительно оглядел сумку, которую Белов плюхнул рядом с ним на заднее сиденье, садясь в машину.

– Это что? Картошка? – спросил он.

– Угадал, – Белов широко улыбнулся и раскрыл. – Угощайся. И Степаныча можешь угостить.

В сумке и в самом деле сверху лежали ярко-оранжевые и красные плоды – для конспирации.

– Только бы менты не замели с вашими гранатами, – пробормотал Степаныч, заметив выпиравший из сумки приклад карабина.

Им повезло, их не остановили, и они благополучно добрались до своего поселка. Своего ли? Этот вопрос и предстояло решить в ближайшее время.

XXXVIII

Асланбек понимал, что поставил перед собой невыполнимую на первый взгляд задачу. Он знал, что Шмидт не станет продавать своих акций ни в каком случае. Надавить на Ольгу, пока тот жив, также не представлялось возможным. Убийство же Шмидта он считал пока преждевременным.

Слабым звеном в ближайшем окружении Шмидта был вор Тариэл. Правда, он также категорически возражал против продажи всех акций немцам, но Асланбек считал, что за хорошие деньги вор изменит свое решение. К тому же он искренне презирал грузин и считал их трусливыми торгашами, готовыми продать все, что угодно. И кого угодно, лишь бы цена оказалась подходящей. К тому же трусы. Недаром его любимый поэт Лермонтов написал о них в одном из стихотворений: "Бежали робкие грузины…".