Страница 42 из 44
Уже пошли слухи, что Гарант разбушевался и приехал в Кремль — то ли выручать сотрудников своего предвыборного штаба, то ли вершить скорую и суровую над ними расправу.
В этой ситуации, кажется, только Виктор Петрович Зорин мог предподожить, куда склонится чаша весов. Да и то не на все сто процентов. Если бы к уже раздутой истории о коробке можно было подверстать бандитский, банк и подкупленные избиркомы, тогда бы все было тип-топ. Но без банка и финансовых схем все превращалось в фарс. Не без его, Зорина, «помощи».
Лучше было уж ничего не начинать, но запущенную коржиковскую машину он не смог остановить. Да, честно говоря, и не особо пытался.
В отличие от Коржикова с Горностаевым он знал, что Анатолий Парисович и дочка уже находятся в кабинете президента. Излагают свою версию произошедшего, А уж хитрющий Губайс любую ситуацию сможет обернуть в свою пользу!
Получилось, что «хунта» с ходу выложила свой главный козырь. Не догадываясь о том, что второго, а уж тем более третьего козыря в прикупе уже нет. Их в последний момент изъял Виктор Петрович, не предупредив незадачливых «игроков». Ох и наживет он себе врагов, если ситуация пойдет все же по какому-то третьему, неожиданному сценарию! Оставалось лишь уповать на упертость и изворотливость Губайса и дочки. Сейчас все зависело исключительно от них.
Приехав из_ Белого дома, где они лично провели первый допрос задерженных, Коржиков с Горностаевым тут же поднялись на третий, президентский этаж.
В приемной их встретил помощник президента Ильин:
— Сам сейчас с телевизионщиками, они записывают обращение к россиянам. Вас он принять не сможет, — объявил Ильин.
Он торжествовал, и это прямо-таки читалось на его лице.
— А кто еще у президента? — спросил Коржиков, заранее зная ответ.
— Анатолий Парисович и дочь. И еще Рюмашев, — Ильин издевательски- улыбнулся.
— Я должен ему хотя бы позвонить, — настаивал Коржиков.
— Я же сказал, у него запись. Запишитесь на прием, — сделав невинные глазки, предложил Ильин.
Так с Коржиковым уже давно никто не позволял себе разговаривать. Но делать нечего, пришлось повернуться и уйти несолоно хлебавши.
— Эфир через полчаса, — уже в спину им сообщил Ильин.
У себя в кабинете Коржиков включил телевизор и достал из бара коньяк.
— Похоже, Михаил Иванович, нас с тобой сильно подставили. — Коржиков разлил коньяк прямо в чайные стаканы.
Они выпили залпом. Без закуски.
— Слушай, Александр Василич, а где Зорин? —опомнился Горностаев. — Где его артиллерия?
— Похоже, он заранее зачехлил стволы, — мрачно глядя в телевизор, ответил Коржиков.
По первому каналу шел очередной мексиканский сериал. Но бегущей строкой уже сообщалось, что с минуты на минуту ожидается экстренный выпуск новостей.
Прервав словесную ахинею героев сериала, на экране появился диктор. Он объявил, что сейчас будет прямое включение из Кремля.
— Как всегда с задержкой на полчаса, — уточнил пунктуальный Горностаев.
Коржиков вновь разлил от души, не жалея дорогущего напитка.
— Анестезия, — криво усмехнулся он.
Президент выглядел вполне прилично, только говорил медленно, словно впечатывая каждое слово в мозги российских граждан.
И каждое же его слово вбивало очередной сто миллиметровый гвоздь в гроб политической карьеры Коржикова и Горностаева, а заодно еще и вице-премьер правительства Быховца.
— Эти, понимаешь, Коржиков с Горностаевым. И соратник их Быховец. Возомнили о себе. Что чуть ли не они управляют страной, — вещал разгневанный президент. — Сегодня я подписал указы. Я отстранил от должностей начальника Службы безопасности президента Коржикова и главу Федеральной службы безопасности Горностаева. Так же отстранен от должности вице-премьер Быховец. Мы не позволим им манипулировать общественным мнением россиян! — президент обвел взглядом невидимых телезрителям соратников. И, забыв об искалеченной руке и метафизической «гантели», махнул увечной рукой прямо перед камерой.
— Забыли вырезать, — ехидно отметил Горностаев.
— Другим указом, — голос президента звучал торжественно, как на похоронах, — я назначил на должность Секретаря Совета безопасности России генерала Орла. — Многие зрители, наверное, в атом месте зааплодировали. -
— Е-мое! — застонал размякший от резко принятого на грудь коньяка Коржиков. — Готовь, Миша, задницу! Теперь полетят клочки по закоулочкам. Этот-то дорвался наконец! Ну, что делать будем?
Сухари сушить, - мрачно ответил Горностаев.
XXXIV
Встречу назначили неподалеку от селения Хачалой. Место было почти идеальным. Проселочная дорога здесь делала крутой поворот и далеко просматривалась в обе стороны. Мало того, ее горный участок — серпантин, — тоже был виден как на ладони. -
Чуть повыше дороги, в густой зеленке сидели трое бородатых чеченцев в камуфляже. Они сосредоточенно курили, время от времени поглядывая вниз, на дорогу. Чуть в стороне от них, на камне сидел парнишка лет двенадцати. На нем были грязные джинсы и футболка, когда-то красная, а теперь выцветшая до бело-розового цвета. На футболке все еще читалась надпись — «Формула1». Мальчик сидел, обняв колени руками. Казалось, что он мерзнет, хотя на самом деле было жарко.
— Едут, — сказал высокий худой чеченец.
— Ну и замечательно, — отозвался другой, невысокого роста, в больших темных очках. На голове у него была армейская кепка с длинным козырьком.
Третий молча снял автомат с плеча и подготовил его к стрельбе. Мальчик испуганно посмотрел вниз. По серпантину медленно двигался серый «жигуленок». Похоже, что подъем давался ему нелегко. Слышны были завывания мотора на поворотах. Тем не менее уже через несколько минут машина показалась на дороге совсем близко, с левой стороны. Мальчик все еще не решался привстать со своего камня и лишь вытягивал тонкую шею, стараясь получше разглядеть водителя.
«Жигуль» остановился в десяти шагах от поворота. Из машины вышел солидный мужчина лет сорока, хлопнул дверцей и поднял руки вверх, всем своим видом демонстрируя крайнее миролюбие.
— Товар при нас! — крикнул ему, спускаясь к дороге, высокий чеченец. — Деньги привез?
— Привез. Где ребенок? — опуская, наконец, руки спросил мужчина.
— Здесь, здесь твой ребенок, — успокоил его тот, что в очках. Говорил он с легким кавказским акцентом. Он за руку вывел на дорогу мальчика, пряча почему-то вторую руку за спиной. Мальчик шел так, будто только начал ходить и ему с трудом дается каждый шаг. Он остановился, молча и тихо плача, рядом с очкастым. Приехавший мужчина лишь на мгновение задержав взгляд на ребенке, наклонился, сунул руку через открытое окно в машину...
Чеченец с автоматом передернул затвор «Калашникова» и навел его на мальчишку.
— Все в порядке, все в порядке, — крикнул мужчина, доставая с переднего сидения дипломат. — Здесь все как договаривались.
Высокий переглянулся с очкастым й подошел к машине. Взяв дипломат, он положил его на капот и щелкнул замками. В дипломате аккуратными рядами лежали пачки долларов. Высокий посчитал количество пачек и пролистал купюры в нескольких взятых наугад упаковках.
— Все нормально, — крикнул он своим.
— Иди к отцу,— подтолкнул мальчика в спину очкастый. — Ты свободен, парень. Твой папа умный, он тебя любит.
Тот, всхлипнув, бросился к машине. Отец обнял его, судорожно прижал к груди:
— Давай, малыш, быстрей. Все будет хорошо, все будет хорошо, — повторял он как заведенный, усаживая сына на переднее сиденье.
Не сказав больше ни слова, он сел за руль, умело развернулся на небольшом пятачке и нажал на газ. Серый «Жигуль» помчался вниз по серпантину с бешеной скоростью...
— Вот видишь, как все просто, Руслан, — уже без всякого акцента сказал человек в темных очках и снял их левой рукой. Из правого рукава у него виднелась лишь забинтованная культя, которую он прятал за спину при разговоре с «клиентом».