Страница 566 из 617
Фридриху чужды были такие соображения, но стратегическое наступление в условиях, в которых он находился, могло быть также только весьма коротким. Лишь однажды, и притом издалека, он демонстративно грозил неприятельской столице Вене, но как цель операции он ни разу ее не имел в виду. Прага (в 12 милях от проходов Рудных гор), Ольмюц (в 8 милях от границы Верхней Силезии) представляют действительные объекты, на которые он зарился. Уже проникновение до Брюнна, в 10 милях на юг от Ольмюца, казалось великим предприятием, а если в 1744 г. он продвинулся на 15 миль за Прагу, до Будвейса, то он сам себе засчитывает это как ошибку.
Правда, французы во время войны за Австрийское наследство проникли в Австрию до Линца и Праги. Но их база была не во Франции, а в союзной им Баварии.
Раз стратегическое наступление лишь коротко и медленно, то из этого следует, что оно очень легко снова переходит или бывает вынуждено перейти в оборону. Наступление и оборона быстро сменяют друг друга и переходят одно в другую. Стратегическое наступление не в силах одним махом мощно и надолго овладеть положением123.
Чуть ли не важнейшим следствием этого основного отношения является регулярно повторяющийся зимний отдых. Страдания, которые причиняет войскам зимний поход, чрезвычайно тяжелы. К потерям, вызываемым тягостными условиями и болезнями, присоединяются потери от повышенного дезертирства, когда ненадежные наемники усмотрят, что к ним начинают предъявлять чрезмерные требования. Если полководец рассчитывает, что в продолжение военных действий он достигнет конца - заключения мира, то он открыто идет на эти потери. Если же он не может рассчитывать добиться мира, то он взвешивает, не окажутся ли эти потери больше, чем ожидаемые выгоды, а так как этот подсчет производят обе стороны, то военные действия понемногу замирают, и противники расходятся по зимним квартирам, причем главные силы обеих сторон несколько удаляются друг от друга и обеспечивают себя от внезапного нападения наблюдением и выставлением сторожевого охранения, а иногда даже заключают между собою договоры о ненападении в течение определенного срока. И сражение при Люцене, и сражение при Лейтене определялись мыслью о зимних квартирах. И Валленштейн, и Карл Лотарингский - оба полагали, что кампания на этот год уже закончилась, когда пришло известие, что неприятель приближается; тогда, не имея никакого собственного положительного плана сражения, заняли войсками оборонительную позицию (6 ноября и 5 декабря).
Не только до декабря, но даже до января, случалось, затягивали кампанию, чтобы добиться того или другого преимущества. Новая кампания нередко открывалась только в июне, когда можно было найти подножный корм для лошадей. Зимние походы, которые все же порою имели место, должны рассматриваться как явления исключительные124. Зимним отдыхом пользовались для того, чтобы во всех отношениях восстановить армию, а именно, чтобы набрать, завербовать волей или неволей новых рекрутов (если находились в неприятельской стране, то и там) и вымуштровать их так, чтобы их можно было поставить в строй к началу будущей кампании. У полков не было особых запасных частей для подготовки пополнений; их функции возлагаются, так сказать, на зимний отдых, причем получалась та выгода, что можно было сразу выставить в поле всех боеспособных людей.
Во всякой войне огромную роль играет элемент, не поддающийся расчету - случай, а способность своей решительностью властвовать над этим темным элементом неизвестности составляет существеннейшее качество полководца. Особенную силу приобрел этот момент в эпоху Фридриха Великого, благодаря тому, что растянутые тонкие линии пехоты были чрезвычайно хрупки. Сражение могло быть решено в самый короткий срок, в одно мгновение. Не представлялось никакой возможности затягивая бой, выиграть время для подтягивания подкреплений, исправления ошибок или выхода из боя без существенных потерь125.
В редких случаях местность бывает настолько открыта, чтобы полководец мог ее вполне обозреть; в ней могут скрываться препятствия - пруды, болота, скаты, - которые разорвут его диспозицию, разрушат построение войск и приведут к проигрышу сражения. Должен ли он поставить себя в зависимость от этих случайностей? Такое решение чрезвычайно трудно принять. Ниже я приведу тому несколько примеров.
Даже тогда, когда неприятель сделает ошибку или вообще представится благоприятный случай дать сражение, использовать такой случай было все же очень трудно в эпоху Фридриха, ибо сражения при линейной тактике требовали законченного, сомкнутого развертывания и потому не могли быть сразу, без приготовлений, импровизированы. Если Соор и Росбах являются сражениями импровизированными, то именно поэтому на них и следует смотреть как на особое доказательство гениальности царственного полководца и тактической выучки его войска.
Сделаем краткий обзор взглядов теоретиков, начиная с XVI и кончая XVIII столетием.
Дюбелле в 1535 г. советует полководцу никогда не отваживаться на сражение, если он не убежден совершенно, что преимущества на его стороне. В противном случае, он должен выжидать.
Лазарус Швенди (род. в 1522 г., ум. в 1584 г.) рекомендует на войне играть наверняка и даже при хороших шансах не слишком рисковать. "Тот, кто может или заставить неприятеля голодать, или, имея силу на своей стороне, перетерпеть его, поступит неразумно, если он поставит свою ставку на сражение. Тот же, кто воюет с сильнейшим противником, с которым он долго тягаться не может, тот, наоборот, должен действовать наудачу и ставит свою ставку на сражение". "Тот, кто ограничивается обороною, может много проиграть и мало выиграть".
Испанец Мендоса поучает в 1595 г.: "Далее следует тщательно следить за тем, чтобы не сделать первого шага к сражению, разве к этому принудит крайняя необходимость, и чтобы не сразу ввести в дело все свои эскадроны; в противном случае, одержав победу, не очень-то придется ей радоваться, так как обошлась она дорого и потери были большие: но надо медленно, обдуманно и словно с тяжелым грузом на ногах подбираться к сражению".
Вильгельм Людвиг Оранский советует своему двоюродному брату Морицу в 1607 г.:126 "Мы должны так вести свои дела, чтобы они не были подвержены случайностям сражения"... "вступать в бой не иначе, как под давлением крайней необходимости". При этом он ссылается на Фабия Максима перед сражением при Каннах.
Дилих в "Военной книге" (Dilich. "Kriegsbuch", 1607 г.) предостерегает: "Никогда не подвергать себя без крайней нужды и без полной уверенности в успехе случайностям сражения как исходу неизвестному и сомнительному, ибо лучше ничего не завоевать, чем потерпеть урон и что-нибудь утратить". Он, однако, не хочет сказать, что совершенно не следует давать сражений; это было бы глупостью. "Но можно с успехом сражаться, сотворив молитву, в благоприятное время года, когда от сырого воздуха порох не делается сырым, когда враг утомлен, а сами мы свежи, или вообще, когда к тому представляется благоприятная обстановка".
Де Билльон в 1612 г. ("De fbrnehmsten Hauptstecke der Kriegskust") рекомендует полководцу: "Никогда не вести своих солдат в сражение, не испытав несколько раз и не узнав их основательно перед этим, лучше пусть он, наступая и обходя неприятеля, утомит его, осилит и превозможет, чем доверится неверному счастью сражения, которое - столь опасное дело, что в него пускаться можно лишь под давлением крайней необходимости и лишь после того, как солдаты будут приучены и закалены в стычках и опасностях, ибо сражение - своеобразная (sembliches?) игра, попадая в которую новички очень теряются (entsessen befinden).
"Конде де Бюкуа можно поставить в заслугу то, что он неохотно ведет своих солдат на бойню", - прославляет некий памфлет 1620 г.127
Неймайер фон Рамсла, весьма плодовитый военный писатель времен Тридцатилетней войны, ставит вопрос: когда же следует давать сражение, и перечисляет 55 оснований для этого. Между прочим, "когда убеждаются, что нет другого способа помочь делу".