Обитель зла

Пресс-конференция была далеко не так хороша, как он описывал Габриэлле. Он снова видел зал, пол которого был выложен светлым кафелем и в котором было несколько колонн, напоминавших карандаши. Он вспоминал высокие запыленные окна и неоновые лампы в пластиковых плафонах, горевшие в зале, хотя на улице было солнечно. Атмосфера здесь была серой и холодной, так что, казалось, кровь стынет в жилах.

Capo [114]карабинеров в Ареццо, начальник полиции провинции, открыл пресс-конференцию, поприветствовал журналистов и попросил Нери сделать отчет о ходе расследования.

Нери начал говорить. Он слышал свой голос, казавшийся таким чужим, думал о том, что легкое эхо в зале словно обволакивает слова туманом, и ему было сложно уследить за тем, что он говорит. Так же трудно ему было отличать друг от друга тех, кто задавал вопросы. Он боялся журналистов и надеялся, что эта пытка скоро закончится.

– Я рад тому, что могу сегодня сказать вам, кто является убийцей двух женщин, которые были найдены с перерезанным горлом в доме в лесу. Речь идет о матери и дочери. Расследование было сложным. С большим трудом нам удалось обнаружить и сравнить следы, которых было явно недостаточно, поскольку во втором случае, при убийстве Эльзы, дочери Сары Симонетти, двадцати одного года, труп был значительно обуглен. Убийца после совершения преступления поджег дом. Тем не менее в обоих случаях мы с уверенностью можем исключить преступление на сексуальной почве или ограбление с убийством.

Нери бросило в пот. Он не мог вспомнить, чтобы ему когда-нибудь прежде приходилось формулировать такие длинные и сложные предложения, да еще перед множеством людей, которые только и ждут, чтобы наброситься на него и растерзать.

В зале царила гробовая тишина, и Нери продолжил:

– Поскольку в обоих случаях мы не нашли следов взлома и борьбы, то исходили из того, что жертвы знали убийцу. Возможно, их даже убили во сне. И мы особо тщательно принялись изучать окружение обеих женщин.

Один из журналистов сказал:

– Насколько мне известно, вы задержали мужа синьоры Симонетти.

– Временно. Да.

– Не было ли это сделано слишком поспешно?

– Думаю, нет. Нет. У синьоры Симонетти несколько месяцев назад появился любовник. Таким образом, у мужа был мотив, но не было алиби на время совершения убийства. Кроме того, у него из кухни исчез нож, который мог быть орудием преступления.

– Вы нашли орудие убийства?

– Нет.

– Почему вы выпустили Романо Симонетти из тюрьмы?

– Потому что Эльза Симонетти была убита, когда он находился в юридическом учреждении, ведающем вопросами отбытия наказания. Кроме того, у него не было мотива для убийства приемной дочери.

– Эльза не была родной дочерью Романо Симонетти?

– Нет. Ее отец немец, но он уже умер.

– Понимаю. Но вы уверены, что убийца один и тот же.

– Да.

– Почему?

– Потому что тогда один из них должен быть сексуальным маньяком, а второй – выступить в роли имитатора, чтобы свалить вину за второе преступление на какого-нибудь подозреваемого. Но сексуального насилия не было. И в случае с Эльзой тоже.

Пока журналисты поспешно записывали его слова, Нери залпом выпил стакан воды.

– Первый труп независимо друг от друга обнаружили грибник и охотник. Правда, грибник не решился заявить в полицию. Но у обоих на момент преступления было железное алиби и отсутствовал мотив для убийства.

– Имеется ли материал для анализа ДНК?

– Мало. Ясно только одно: Сара Симонетти незадолго до смерти имела половое сношение с мужем, и ни с кем больше.

– Кто же преступник, комиссарио?

– Энцо Мини. Второй муж матери Романо.

– Вы рассматриваете его как вероятного преступника или точно это знаете?

– Знаю и убежден в этом, потому что он сознался.

– От признания можно отказаться.

– Он не откажется от признания и не повторит его в суде, поскольку сошел с ума и находится в закрытом лечебном учреждении, из которого, вероятнее всего, уже никогда не выйдет.

– Он сделал признание вам одному?

– Только мне одному. Да.

– Свидетелей нет?

– Нет, свидетелей нет. Но канистра для бензина, найденная на месте преступления, несомненно, принадлежит Энцо Мини, а следы от колес возле дома являются следами его джипа. К тому же он признался, что зарезал их обеих и после этого зажарил, подразумевая под этим поджог дома.

То, что Энцо говорил об овцах, которым он перерезал горло и которых после этого засовывал в печь, Нери намеренно умолчал.

– Может быть, он имел в виду что-то другое?

– Нет. Это было однозначно.

– А какой мотив был у Энцо Мини?

– Он страдал бредовыми идеями. И довольно давно. Его первая жена погибла в этом доме тридцать пять лет назад при Ужасных обстоятельствах. Она по ошибке выпила средство Для уничтожения вредителей растений.

По залу прокатился шум, и Нери в подтверждение своих слов с серьезным видом покачал головой.

– С тех пор Энцо считал, что дом проклят. Почему он перерезал горло своей невестке и внучке, мы, похоже, никогда не узнаем. В любом случае после этого он поджег дом, чтобы навеки положить конец проклятию.

– Мне кажется, все это малодоказательно, – сказала блондинка в последнем ряду.

Нери вздрогнул и сделал вид, что не расслышал ее слов. Он придвинул микрофон ближе и с улыбкой оглядел присутствующих.

– Дамы и господа! Полиция профессионально и весьма успешно справилась с этим чрезвычайно сложным делом. Для наших коллег это было трудное время. Теперь все закончено, и мы можем вздохнуть спокойно. Больше убийств не будет. Если у вас нет вопросов, я хотел бы поблагодарить всех за внимание.

Нери ни слова не сказал Габриэлле ни об овцах, ни об Умбрии, ни о прочих вещах, которые слышал от Энцо. Он только заявил, что путем бесконечных, чрезвычайно умных и хитро выстроенных допросов загнал убийцу в угол. В конце концов Энцо запутался в показаниях и признался в преступлении.

– Я восхищаюсь тобой, tesoro! – сказала Габриэлла. – Ты проделал все фантастически. Теперь они просто обязаны повысить тебя? Я не вижу ничего, что помешало бы тебе вернуться в Рим на прежнюю должность. Или даже на лучшую, кто знает.

– Я тоже не знаю ничего, что говорило бы против этого, – прошептал он, искренне надеясь, что начальство думает так же, как и его жена.

В ту ночь Нери и Габриэлла снова спали вместе. Впервые за долгие и мучительные восемь месяцев.

91

– Я его не заберу, не надо торопиться!

Эди чавкал, вытирал лицо рукавом и с наслаждением запихивал в себя густую кашу. Он ел свой «здоровый суп» с такой скоростью, что Романо от одного этого зрелища становилось дурно.

– Что, если мы сегодня съездим к морю? Хочешь?

Эди отрицательно замотал головой. При этом его пухлые обвисшие щеки болтались, как у сенбернара, а вывалившиеся изо рта кусочки каши разлетались по кухне.

– Тогда я поеду без тебя. Хочу немного подышать свежим воздухом.

– Эди один – это прекрасно.

– Здесь останется бабушка. Она приготовит тебе обед, а вечером я вернусь.

– Эди один – будет прекрасно, – довольно пропел Эди.

Романо с легким сердцем приготовил два panini, которые решил взять с собой на случай, если проголодается. В это время года почти все продуктовые киоски и рестораны на пляже были уже закрыты, но зато и отдыхающие не бродили там толпами.

Через четверть часа Романо уехал. Он никуда не торопился и никого не обгонял, поэтому ему понадобилось почти два часа, чтобы добраться до моря.

В Кастильйоне делла Пискайя он оставил машину на стоянке и пошел пешком через городок к морю. У причала качались на волнах в основном рыбачьи барки. Небольшие лодки были уже подготовлены к зиме; с них сняли подвесные моторы и накрыли их брезентом. Канаты и металлические скобы немногочисленных парусников гремели на ветру, создавая типичный для порта шум.

114

Начальник (итал.).