Последний орк

— Думаю, она хочет сказать, что эти игрушки для детей, для ваших детей. Что вы — хороший отец, — перевел Тракрайл.

— У меня нет никаких детей. У меня нет никого, кто мог бы играть этими игрушками. Они мне не нужны. Играйся сама.

— Ты папа потом, — настаивала девочка.

— Для детей, которые будут у вас потом, когда вы станете отцом.

— Я не собираюсь иметь детей, никогда! — взорвался Ранкстрайл, одной рукой отталкивая игрушки, а другой показывая Тракрайлу, что тот мог считать себя освобожденным от своей новой должности переводчика.

Девочка взглянула на него и разразилась смехом. Впервые в жизни капитан видел, как она смеется.

— Ты папа потом, — весело повторила малышка и снова сунула ему в руку свои игрушки.

Вне себя от раздражения, Ранкстрайл позаботился о том, чтобы они поскорее скрылись из виду в его мешке. Он предпочел не продлевать эту сцену. С тех пор как он научил своих солдат писать, они стали несколько более сентиментальными, но не настолько, чтобы принимать приказы от командира с деревянной куколкой и лодочкой в руках.

— Эй, ваше высочество, — поинтересовался Нирдли, указывая на лежавшего на земле орка, — можно мне его обезоружить? Знаете, топор нужен ему не для того, чтобы рубить дрова…

Девочка задумалась, очевидно стараясь понять до конца смысл вопроса, потом кивнула.

Тракрайл с сияющей улыбкой приставил к горлу орка свой меч, позволив Нирдли обезоружить того без малейшего риска.

— Он ранен в грудь, но дышит хорошо. Плечо заживет само. Не пройдет и одной луны, как этот вновь будет на ногах, — вполголоса проговорил Ранкстрайл.

Орк обернулся. Его глаза, спрятанные под боевой маской, уставились на капитана; тот не отвел взгляда. Впервые за все те годы, что он сражался с орками, Ранкстрайл смотрел одному из них в глаза.

Наконец они повернули к Далигару. Взвод королевы-ведьмы встретил их криками радости, и наконец-то капитан избавился от девочки, передав ее на руки матери.

Анрико подошел к нему и глубоко поклонился.

— Господин, — растроганно сказал он, — вы — лучший командир армии людей, вы смогли отбросить орков, вы… Я горжусь тем, что сражался под вашим командованием, и для меня всегда будет честью принимать от вас приказы…

— Это все девочка… — смутившись, попытался объяснить Ранкстрайл.

— Верно! — перебил его Анрико, едва сдерживая слезы и смеясь одновременно. — Вы победили, несмотря на то что везли с собой девочку!

Капитан махнул рукой. Аврора и ее лучники тоже склонились перед ним, на что он ответил неловкой улыбкой. Наконец все въехали в Далигар.

Капитан облегченно вздохнул: главное, что он избавился от девочки.

Он едва передвигал ноги, как и его солдаты; Волк прерывисто дышал, вывалив язык наружу.

Клещ Великолепный остановился и принялся спокойно щипать траву, поглядывая на бабочек и шмелей, круживших над ним в летнем солнце.

Высшим законом армии было беспрекословное выполнение всех приказов командира, но никто и никогда не думал о том, чтобы запретить солдатам обсуждать их. За время долгого возвращения в Далигар капитан не раз пожалел об этом.

Солдаты не умолкали ни на мгновение, используя самые цветистые выражения, отпуская колкие шуточки в адрес капитана и с преувеличенной любезностью интересуясь, нет ли у него для них еще каких-либо поручений: может, теперь они должны ухаживать за цветами, развешивать белье и забавлять играми маленьких детей?

Самым невыносимым было то, что капитан был с ними полностью согласен.

Глава двадцать вторая

Прибыв в Далигар, капитан спросил о Лизентрайле, и мрачные лица наемников не оставили ему никаких сомнений.

Капрал и остальные раненые находились в городе.

Тех, для кого еще можно было что-то сделать, уже перенесли в лечебницу.

Тяжелораненых уложили у колодца, сразу за подъемным мостом.

Среди них были Даверкайл и Воркайл, две горы, выше самого капитана, которые всегда находились рядом с ним, когда приходилось отступать, прорывая окружение.

Роуиль, добродушный и простой человек, которому нужно было повторять все как минимум дважды. Он так и не смог выучить ничего, кроме буквы А, которую и вырезал повсюду на коре деревьев и на скалах.

Цеелайль, самый молодой из наемников, красавец, на рукаве которого виднелась голубая лента с вышитыми цветочками.

Россоло, родом с Красной скалы, вся семья которого была перебита Черными разбойниками. Ему остались в наследство два поля и большое стадо овец, и он пошел в наемники не потому, что нуждался в деньгах, а потому, что хотел следовать за капитаном.

Аркри, господин Народа Гномов, такой старый, что помнил те времена, когда его народ еще не знал поражения и рабства.

Рокстойл, высоченный блондин с северных болот. На месте его обычной черной повязки, закрывавшей один глаз, была чистая белая ткань от передника одной из девушек, помогавших Авроре в лечебнице.

Все они были накрыты пропитанным кровью плащом.

Даверкайл, Воркайл, Рокстойл, Россоло, Аркри и Цеелайль были уже мертвы, когда капитан наклонился над ними. Роуиль смог еще что-то сказать на прощание.

Лизентрайль был еще жив. Его грудь тяжело поднималась и опускалась: каждый вздох мог оказаться последним.

Капрал смог открыть глаза и посмотреть на Ранкстрайла.

— Эй, капитан, ты только не говори ведьме, что это я прикончил ее дракона, а то она отдаст мои кости на съедение собакам. Капитан, я не хочу, чтоб мои кости грызли собаки, — едва слышно прошептал он.

— Не скажу, — ответил Ранкстрайл, — будь спокоен.

Он обернулся в отчаянии. Недалеко от него Тракрайл вытаскивал из колодца ведро с водой. Может, еще удастся что-нибудь сделать.

— Позовите даму Аврору! — заорал он.

Видимо, кто-то успел позаботиться об этом, потому что Аврора уже бежала к ним. С другого конца площади к ним также спешила Парция с Эрброу на руках: она хотела поприветствовать победителей. Но при виде тел, лежавших у колодца, улыбка сошла с лица повитухи, и она остановилась. Аврора пересекла площадь и склонилась над Лизентрайлем.

— Спаси его, — пробормотал Ранкстрайл, — сделай все, что можешь, чтобы спасти его. Я умоляю тебя. Я умоляю вас, госпожа.

Аврора откинула плащ, покрывавший капрала. На груди его зияла открытая рана, которую кто-то уже пытался перевязать. Аврора с Тракрайлом одновременно приложили ладони к кровоточащей ране. На мгновение глаза их встретились.

Эрброу рывком высвободилась из рук Парции и подбежала к ним. Повитуха бросилась за ней.

— Нет, малышка, здесь не место для тебя, — сказала она, пытаясь увести девочку, но Аврора перебила ее:

— Бегите к лечебнице как можно быстрее и принесите мне чистые бинты, духи, нитку и иглу, листья арники, экстракт эхинацеи, цветы гамамелиса и ромашку. Бегите! Оставьте здесь девочку, я позабочусь о ней. Без нее вы будете быстрее.

— Но, госпожа, девочке здесь не место! — запротестовала было женщина.

— Бегите же! — приказала Аврора.

Парция не посмела ослушаться.

— У меня есть немного листьев арники, чтобы положить на рану, — сказал Тракрайл, доставая листья из своего мешка и засовывая их себе в рот.

— Вы кладете на раны пережеванные травы? — с ужасом воскликнула Аврора.

— Так они становятся мягче, — смущенно ответил Тракрайл.

— Простите, — вмешался капитан, — девочка, конечно, не в первый раз видит смерть, но не лучше ли все-таки увести ее?

— Сейчас у нас нет на это времени, — решительно сказала Аврора.

— Ее могу увести я, — предложил капитан.

— Нет, вы тоже нужны нам — вы должны снять эти грязные бинты и промыть рану. Помойте руки в ведре и нажмите здесь, где видна пена: вместе с кровью из его легких выходит воздух. Поэтому ранения в грудь смертельны. Вы должны нажимать, чтобы он не терял ни крови, ни дыхания, понимаете? Ваш капрал снова дышит: быть может, нам удастся его спасти.

— Но, госпожа, как же девочка?