Последний эльф

— И какие у тебя есть силы? — спросила женщина. — Выкладывай всю правду.

Эльф продолжал смотреть на неё. То, что она говорила, не имело никакого смысла.

— Какие силы?

— Волшебные. Всё, что ты умеешь делать.

— A-а, это. Я много умеешь. Дышать, ходить, смотреть, ещё я умеешь бегать, говорить… кушать, когда есть что кушать… — в голосе эльфа послышалась тоска и слабая надежда.

Женщина присела на пороге хижины, охватила руками голову и замерла. Потом поднялась.

— Ладно, всё равно я не смогла бы тебя прогнать. Заходи, можешь посидеть у огня.

Глаза маленького эльфа наполнились ужасом, и он попятился.

— Прошу тебя, господин человек, не надо…

— А теперь на тебя что нашло?

— Не надо огонь: я хороший. Прошу тебя, человек господин, не ешь меня!

— Что-о?

— Не ешь меня!

— Съесть тебя? Как это?

— Кажется, с розмарином. Моя бабушка так говорить, когда она ещё живая. Если ты себя плохо вести, придёт человек и съест тебя с розмарином.

— Она так про нас говорила? Очень приятно!

Слово «приятно» обрадовало маленького эльфа. Это слово он знал. Он почувствовал себя на верном пути. Малыш снова просиял и улыбнулся.

— Да-да, так. Бабушка говорить: «Люди ещё каннибалы, и это есть самое приятное, что иметь сказать о них»!

На этот раз ему повезло. Он хоть что-то сказал правильно. Человек не рассердился. Он пристально посмотрел на него и рассмеялся.

— На сегодня у меня уже есть ужин, — сказала женщина, — можешь заходить.

Маленький эльф медленно переступил порог. Всё равно снаружи он умер бы от холода. Двум смертям не бывать…

В жарком огне очага потрескивали еловые шишки, наполняя хижину запахом смолы.

Наконец-то долгожданное тепло и никакого дождя.

На огне жарился настоящий кукурузный початок.

Малыш, как зачарованный, не мог оторвать от него взгляд.

И тут произошло чудо.

Человек вытащил нож и, вместо того чтобы схватить его, эльфа, и разрезать на мелкие кусочки, разрубил пополам кукурузный початок и протянул малышу половину.

Но в душе маленький эльф всё-таки решил не доверять человеку до конца. Может, человек был и не таким уж плохим, а может, просто решил немного откормить его, пока не попадётся розмарин по дороге. Но кукурузу маленький эльф всё-таки съел. Ел он зёрнышко за зёрнышком, стараясь надолго растянуть удовольствие. Когда он доел, была уже глубокая ночь. Он погрыз кочерыжку, завернулся в свой жёсткий и мокрый плащ и заснул как сурок рядом с танцующими языками огня.

Глава вторая

Занимался серый, как всегда, рассвет. Тонкие лучи солнца струились между брёвнами хижины, переплетаясь с редкими витками дыма над тлеющими углями.

Маленький эльф проснулся от странного чувства. Он никак не мог понять, в чём дело, и вдруг до него дошло: ему совсем не было холодно, почти не хотелось есть, и ноги казались не такими ледяными.

Жизнь, оказывается, могла быть и прекрасной.

И человек его не съел!

Малыш радостно вскочил.

На пол упала шерстяная шаль. Грубая сероватая шерсть, дырка на дырке, но всё-таки настоящая шерсть. Человек укрыл его!

Так вот почему его ноги не были ледяными. Он задумался, зачем человеку нужно было его укрывать. Может, с насморком он был бы не таким вкусным?

Человек уже проснулся и возился с тлеющими углями. Чем-то похожим на маленькую лопатку он запихнул несколько углей в металлический шар с отверстиями, в середине которого уже лежала солома и мелкие сухие ветки.

Это занятие показалось малышу непомерной нелепостью, то есть как раз подходящим для человека.

Он ограничился тем, что молча протянул человеку шаль.

— Оставь её себе, — пробормотал человек, — ночью тебя трясло.

Он прицепил дымящийся металлический шар к шесту, который примостил себе на плечо.

— Я иду в земли Далигара, — отрывисто бросил человек. — Это наверху, на плоскогорье. Говорят, вода стекает оттуда вниз и там ещё есть возделанные поля.

Молчание. Маленький эльф пытался понять смысл всей этой информации.

Может, по правилам людской вежливости ему в ответ тоже нужно назвать место, куда он шёл?

Жаль только, что он никуда не шёл. Он просто брёл как можно дальше от места, где находился раньше и которого больше не существовало. Не то чтобы этого места совсем не было, оно было, но погребённое под болотной грязью и гнилыми листьями.

— Ты что, язык проглотил? Или тебе его мыши сгрызли?

— Здесь нет мыши, ваше превосходительство, — ответил малыш.

Наконец-то он вспомнил человеческое слово для уважительного обращения! На уважение лучше не скупиться, тем более что его человек казался совершенно сумасшедшим.

— Это называть собака, ваше превосходительство, и если он грызть мой язык — здесь быть кровь… — терпеливо и с почтением начал объяснять он, но человек перебил его:

— Ладно, ладно, хватит.

Человек пристально посмотрел на него и глубоко вдохнул, качая головой. Наверное, он был болен и не мог нормально дышать.

— Кто знает, может, разум и волшебство проявятся позже. Как, например, вырастают зубы мудрости.

— Что-что, ваше сиятельство? — переспросил малыш, обеспокоенный словом «зубы».

Эх, знать бы только, какое у людей самое правильное слово для уважительного обращения!

— Это зубы, которые вырастают позже всех остальных, — человек широко раскрыл рот, показывая их.

Идея была — хуже некуда. Малыш снова ударился в плач.

— Ты обещать, ты не есть меня, ваше величество, — всхлипывал он.

Человек снова глубоко вздохнул. У него точно была какая-то дыхательная болезнь.

— Что ж, обещание есть обещание, — весело подтвердил он, — ничего не поделаешь, теперь я не могу тебя съесть.

Он щёлкнул пальцами собаке и направился к двери. Маленькому эльфу стало грустно. Рядом с человеком, непредсказуемым и сумасшедшим, было всё-таки лучше, чем одному, совсем одному, когда вокруг до самого горизонта нет никого, кроме тебя. Может, у человека даже был ещё один кусок кукурузы. Как ночная темнота постепенно заволакивает вечернее небо, так и сердце маленького эльфа переполнилось тоской…

Дверь была простая, из грубо отёсанных и плохо сбитых между собой сосновых досок, но висела на крепких бронзовых петлях.

— Похоже на хижину охотников или торговцев шкурами, — задумчиво сказал человек, рассматривая дверь, — а не простых углежогов.

Пёс радостно выскочил под дождь. Человек же остановился на пороге, разглядывая хижину. Его взгляд задержался на добротной каменной черепице и на деревянных клиньях, воткнутых в щели каменных стен для защиты от сквозняков. Клинья были сухими, без малейших признаков плесени, со свежими срезами по краям.

— Это место не заброшено, — заметил человек, — хозяева могут вернуться с минуты на минуту.

Маленький эльф, кажется, начал понимать, к чему он клонит.

— Они кушать эльфы?

— Да уж с распростёртыми объятиями тебя точно не встретят: я бы на твоём месте не стал их дожидаться, — ответил человек.

Маленький эльф выскочил из хижины ещё быстрее, чем собака.

Человек и эльф вместе отправились в путь.

— Имя-то у тебя есть? — спросил человек.

— Да, — уверенно ответил малыш.

Человек снова по-своему, странно вздохнул.

— И что же это могло бы быть за имя?

Бабушкины уроки грамматики постепенно стали всплывать у малыша в памяти.

— Нет, не могло бы. «Могло бы быть» — это для неопределённые вещи, а имя — это определённая вещь. Все точно знать своё имя, поэтому ты спрашивать не «какое могло бы быть», а «какое есть»…

— И какое оно, это имя? — заорала женщина. — Ну, всё, всё, я больше не буду кричать, обещаю. Только не плачь. Не буду кричать и не съем тебя. Как тебя звать?

— Йоршкрунскваркльорнерстринк.

— Можешь повторить?

— Да, конечно, можешь, — с удовольствием подтвердил малыш.

Человек опять вздохнул. Наверняка он был серьёзно болен.