Все в сад!

светиться безмятежным ровным светом. Ещё через полчаса монстру на

болоте надоело визжать, и окрестности окутала тишина, нарушаемая только

богатырским храпом гнома.

Эльф очередной раз окинул зорким взглядом окрестности, и снова

уставился в сторону одной из накрытых дорожными плащами фигур, на

которую он поглядывал уже давно. На его лице отразилась сложная борьба

чувств. Казалось, он хочет сделать что-то, но не может решиться. Наконец

Дивный решительно мотнул головой, словно отгоняя какие-то одному ему

известные мысли, и бесшумной скользящей походкой приблизился к

привлекавшей его фигуре. Осторожно нагнувшись, откинул край плаща.

Маша лежала на спине. Грудь, прикрытая плащом, мерно вздымалась, губы

были приоткрыты. В рубиново-изумрудном свете местных лун её юное лицо

было невыразимо прекрасным.

Элдуисар нагнулся ещё ниже. Теперь его лицо почти касалось лица

девушки. Он нежно провёл ладонью по её щеке… От этого прикосновения

Маша проснулась, и широко раскрыла глаза. Её взгляд встретился с взглядом

больших красивых глаз Перворожденного, и она буквально начала тонуть в

их бездонном омуте… Тонуть… Тонуть… Тонуть? Тонуть!!!

Мама! Какая холодная вода! Девушка принялась беспорядочно грести

руками и ногами, стараясь вынырнуть на поверхность. А рядом

оглушительно хохотал Элдуисар. Почему-то голосом Нара. Не поняла…

Лицо эльфа расфокусировалось, и вновь приобретя резкость, оказалось

физиономией гнома. Под лицом у гнома, как и положено, было туловище, из

которого, опять-таки, как и положено, росли руки и ноги. В одной из рук

бородатый коротышка держал чайник, из которого тонкой струйкой лил

холодную воду прямо Маше на лицо.

— Ах ты ж!… - Маша подскочила, как пружина. И тут же плюхнулась пятой

точкой на землю, вскрикнув от боли в ногах. Гном перестал лить воду, и на

всякий случай отступил на шаг назад.

— Ну что, проснулась?

Маша огляделась вокруг. Было уже довольно светло. Над верхушками

видневшегося вдалеке леса поднимался огромный багровый солнечный диск,

от ещё не горячих лучей которого капельки росы на высокой траве вокруг

казались россыпью маленьких рубинов. Оставшиеся от костра угли слегка

потрескивали от дуновения лёгкого утреннего ветерка, силы которого не

хватало, чтобы согнать укутавший болото седой туман. Сидевший

неподалёку от костра, но довольно далеко от Маши эльф меланхолично

обрабатывал маленьким кинжальчиком свои красивые ногти. И на девушку

не обращал никакого внимания.

'Значит, это был только сон…', - разочарованно подумала Маша. 'Жаль…'

Впрочем, унынию девушка предавалась недолго. Приподнявшись на локте,

она сердито поинтересовалась у гнома:

— Чего обливаешься?

— Дык надо ж ваших сиятельств разбудить, — усмехнулся гном. Дорога

впереди длинная, а вы дрыхнете без задних ног. Мы тут с Элдуисаром

посоветовались, и решили предоставить тебе почётное право разбудить

твоего друга, — Нар мотнул головой в сторону лежащей неподалёку

неподвижной фигуры, прикрытой обгорелым плащом. — На, бери будильник.

Маша недоумённо посмотрела на протянутый ей чайник, тяжело вздохнула,

не менее тяжело поднялась, взяла из лап гнома 'будильник', и направилась к

Вите. А что, она одна должна страдать? Нет уж!

Однако, когда девушка откинула плащ с лица спящего парня, ей почему-то

стало Витю жалко. Помедлив немного, она решительно поставила чайник на

землю, и принялась трясти товарища за плечо:

— Вставай, лежебока!

— А? Что? Где? — Витя подскочил, чуть не сбив будившую его девушку с ног,

и принялся очумело оглядываться по сторонам.

— Что, что?… Вставать пора!

— А-а-а… — Успокоившийся парень насал было опускаться обратно на

лежанку, но увидев, как Маша решительно наклоняется за чайником,

забеспокоился:

— Ты чего это?

— Чего-чего… Говорю ж, вставать пора!

Витя, проявив неожиданную прыть, перекатом ушёл из-под струйки воды,

и, подобно большому крабу, то есть на четвереньках бочком-бочком,

отодвинулся в сторону.

— Чего сразу обливаться? Встаю уже…

— Это ты ещё не знаешь, что такое 'сразу', - вспомнила Маша свою

собственную побудку. — Ну ничего, в следующий раз покажу.

Готовую начаться перепалку в корне пресёк Нар, огорошив Машу

заявлением, что сегодня завтрак готовит она. Услыхав такую новость, Маша

на какое-то время впала в ступор, так что изделека её можно было принять за

скульптуру 'девушка с чайником'.

Взглянув в её огорошенное лицо, Витя противно улыбнулся, и тонким

голоском пропел:

— Моя мама варит классно…

— Может быть, подождём твою маму? — скептически поинтересовался у него

гном.

— Подождём… — автоматически пробормотал Витя, — В смысле, нет! Это я не

про это, Это песня такая! Это я про…

— Заткнись! — процедила сквозь зубы девушка, вперив обжигающий взгляд в

Витю, — Иначе я не знаю, что я сейчас сделаю!…

— Ну! Ну! Молодёжь! — гному снова пришлось разруливать ситуацию, -

Признаться в любви друг к другу ещё успеете. А сейчас: парень — за дровами,

девка — ко мне!

Маша напоследок одарила собеседника ещё одним многообещающим

взглядом, и заковыляла к гному. Витя, бормоча что-то себе под нос, поплёлся

за дровами.

По результатам краткого диалога между Наром и Машей, в ходе которого

гном попытался окончательно прояснить вопрос, может ли единственная

женщина в отряде приготовить из имеющегося набора продуктов хоть что-

нибудь, выяснилось, что не только ужин, но и завтрак придётся снова

готовить гному. И вообще, что он теперь в отряде — штатный повар.

Нельзя сказать, что бывалый гном сильно расстроился, но особой радости

его лицо тоже не выражало. Хотя он в качестве моральной компенсации и

вырвал у Маши Торжественную Клятву, что отныне она будет приобщаться к

Высокому Искусству кулинарии под его, Нара, чутким руководством. О чём

девушка через несколько минут тут же начавшейся лекции гнома на тему

'как, чего, куда и сколько' сильно пожалела.

Но делать было нечего. Приходилось запоминать не только рецепт

приготовления супа из лекестовой крупы, но и названия и происхождение

ингредиентов, в том числе и самой крупы. Попутно гном попытался

впихнуть в бедную девушку знания о том, что из этого сколько стоит, чтобы

коварные торговцы не облапошили её при покупке., но Машин мозг, и так за

вчерашние день и ночь подвергшийся колоссальной нагрузке, напрочь

отказывался эту информацию воспринимать. Так что гному пришлось

отступить. На время, как он сказал.

По правде говоря, Маша больше оглядывалась по сторонам, чем слушала.

Но наступившее утро загнало всех ночных тварей обратно в болото, и

заглянуть на огонёк никто из них, похоже, не собирался, так что в конце

концов девушка успокоилась, и перестала дёргаться от каждого шороха за

спиной.

Лекция сопровождалась практическими занятиями, поэтому к тому

времени, когда гном наконец заявил 'На сегодня достаточно!', суп оставалось

только помешивать. Эту ответственную работу гном поручил Вите, который,

после того как принёс дров и раздул костёр, уже успел умыться у

близлежащего ручья, и привести себя в порядок. Воспользовавшись

моментом, Маша в свою очередь поспешила к ручью. Там она первым делом

расстегнула рубашку, и взглянула на свою татуировку. Она, в принципе,

видела, как Витя почти сразу после побудки заглянул себе под рубашку и

удовлетворённо кивнул, и понимала, что эльф с гномом не стали бы

дожидаться смерти, но в том, что всё в порядке, хотелось убедиться лично.

Убедилась. Дракончик вернулся в 'исходное положение', и не мерцал. Вот