О вас, ребята

— Ты говоришь: «Сахаров — кровопивец, Сахаров — душегуб», а при нем наши сынки живы были!..

— А я не верю этому письму! — выпалил Митька. — Врет Самохин! Не могли красноармейцы так простони за что ни про что — порубать ваших сыновей!

— Верь не верь, а нету их…

Так в тот вечер урок русского языка и не состоялся.

На южной окраине города стояли приземистые кирпичные цеха завода Сахарова. До 1918 года основное оборудование предприятия оставалось на прежних местах. А после того как в городе побывали деникинцы, все станки и машины исчезли. Но заводские строения, подсобные помещения, даже двери и рамы уцелели.

К северной окраине города примыкал шахтерский поселок. Здесь картина была другая. Деникинцы сравняли с землей все наземные постройки. Шахты затопило водой. Иногда из глубины залитых штреков доносились тяжкие вздохи, приглушенные всплески, бульканье — это газ прорывался сквозь толщу воды или рушилась где-нибудь порода.

В зимнюю непогоду, а то и летом темными ночами старые шахты становились ловушками. Собьется с дороги пеший или конный — и, глядишь, пропал человек: набрел в темноте на бывший ствол и сгинул. Были несчастные случаи и с ребятами: заиграются, задурят у опасного и потому привлекательного места, а к вечеру плачет-надрывается безутешная мать, кляня все на свете.

После одного такого случая пионерский форпост школы решил выявить опасные места и обнести провалы изгородью. Часть учителей согласилась помочь ребятам.

Пионеры разбились на партии: одни составляли карту опасного района, отмечали на ней колодцы-ловушки, а другие, вооружившись пилами и топорами, заготовляли колья, жерди и огораживали горловины затопленных шахт.

Больше месяца работали ребята. Увлеклись, но и про неграмотных не забывали. Конечно, бродить по степи, снимать карту местности, заглядывать в таинственную глубь колодцев интереснее, чем следить, как неумелые пальцы выводят кривые буквы алфавита. Но у Митьки от дела не отлынишь. Он и сам не пропускал занятий с Голосовыми и других проверял строго, придирчиво.

Первые неудачные уроки давно остались позади. Митька сумел приохотить стариков к азбуке. Одержал он и еще одну победу — уговорил Карпа Федотовича самого заняться разбором и нумерацией бумаг Самохина. Специально для этого Митька несколько вечеров посвятил цифрам. Они дались старикам легче, чем буквы.

Карп Федотович уже мог прочитать по складам такие слова, как «ведомость», «отчет», «накладная», разобрать дату на документе. Чудно ему было возиться с бумагами. Он улыбался в бороду и приговаривал:

— Ай да Митрий! Ведь научил, шельмец, а! Такие пни осиновые расколол!

Посмеивалась и Акулина Степановна, глядя, как он таращит глаза и шепчет бесцветными губами:

— «На-клад-на-я… Пятнадцатого, третьего, шестнадцатого года». Тебя, значит, сюда, голубушка, — в эту стопку, в правую! Та-ак… А тут? Ве-до-мость… Влево ступай!..

Хуже было с письмами и другими бумагами, не имевшими определенного названия. Карп Федотович откладывал их для Митьки. Опытный архивный работник рассортировал бы все документы часа за три, а Карп Федотович за вечер успел расчистить сундучок лишь на четверть. Но Митька на следующий день остался доволен успехами старика. Бумаги были разложены правильно и, главное, в строгом календарном порядке.

— А с этими слепышами не сладил, — признался Карп Федотович и протянул пачку бумаг без названия.

Митька небрежно полистал их, раздумывая, как бы избавиться от чтения всяких скучных докладных, запросов и ответов. Но вдруг одна бумажка привлекла его внимание. Она что-то напомнила ему. На чистом листе раскинулся подковой ряд кружочков. Одни были светлые, другие заштрихованы. У каждого заштрихованного кружочка стояли восклицательные знаки. Митька впервые видел эту бумагу, и все же она почему-то казалась ему знакомой.

Он вертел ее и так и сяк, пока, наконец, в памяти не всплыла такая же подкова. Только состояла она не из кружочков, а из крестиков, которыми ребята на своей карте обозначили заброшенные шахты.

Куда девалось Митькино равнодушие к бумагам! Он сам вызвался помочь Карпу Федотовичу и просидел со стариком весь вечер, разбирая оставшиеся в сундучке документы. Но старался он напрасно: ничего нового обнаружить не удалось. Он простукал стенки сундучка, осмотрел дно и разочарованно сказал:

— Все?

— А ты что, золото надеялся здесь найти? — шутливо спросил Карп Федотович.

Митька не ответил.

В пионерском отряде находка Митьки вызвала большой интерес. Ребята долго сличали свою карту с неизвестной бумажонкой. Сомнения быть не могло: крестики на их карте и кружочки на листке бумаги, найденном в сундучке, обозначали одно и то же — заброшенные шахты.

— Учтите! — произнес Митька таинственным шепотом. — Сундучок принес Самохин. А он — враг! Сейчас сидит, как контра! Тут такие вещи можно раскопать!..

Митька присвистнул, а у ребят сперло дыхание от предчувствия чего-то захватывающегося.

— Пошли? — сдавленным от волнения голосом предложил кто-то.

— Куда? — спросил Митька.

— К шахтам!

— К каким шахтам? Вон их сколько! Выбрать надо!

Ребята опять склонились над бумагой, рассматривая кружочки.

— Белый кружок — значит, пусто! — определил Митька. — А где заштриховано, — там что-то есть. И еще эти восклицательные знаки… Они тоже со смыслом поставлены! У всех кружочков по одному, а у этого — третьего слева — целых три! Начнем с этой шахты?

В тот день газеты принесли тревожные известия: Англия разорвала дипломатические отношения с СССР. В городе было неспокойно. На предприятиях шли митинги. За низеньким забором, огораживавшим двор фабрики, собралась толпа работниц в красных платках. У входа в кирпичное трехэтажное здание стоял на груде ящиков пожилой мужчина и, размахивая зажатой в руке кепкой, выкрикивал фразу за фразой:

— Вихри враждебные снова веют над нами, товарищи! Снова зашевелились акулы и гиены капитализма. Нам грозят! Нас хотят запугать!

Ребята, которые с веревками и лопатами направлялись к шахте, невольно прислушались и подошли к ограде.

— Но это не выйдет! — кричал оратор. — Они надеются, что мы не справимся с хозяйственными трудностями! Напрасная надежда! Посмотрите вокруг — много ли осталось бездействующих фабрик и заводов? Единицы, вроде завода Сахарова! Но пусть он не злорадствует! Рабочие руки вдохнут жизнь и в эти начисто опустошенные цеха! Мы уже приступили к восстановлению шахт! Скоро дойдет черед и до завода!

Митька стоял нахмурив лоб. Он думал. Речь оратора натолкнула его на одну мысль. Митька повернулся к ребятам, фасонно выставил вперед правую ногу, заложил руки за спину и сказал спокойно, с достоинством:

— Верно он тут о заводе говорит. Заработает завод. Скоро! И пустим его мы!

Ребята не поняли Митьку.

— Ну что, следопыты? Неужели не ясно? В шахтах спрятаны станки. Мы их достанем и пустим завод!.. Грудной ребенок и тот догадается!.. Самохин что в городе делал, когда деникинцы здесь были? Оборудование прятал. Где? В шахтах, — на то и план составлен, чтобы не забыть, в каких. Думал вернуться вместе с Сахаровым!

Оратор на митинге сказал про шахты не для красного словца. К их восстановлению уже приступили. Прежде чем откачивать воду, было решено выяснить, которые из них лучше сохранились. В поле за городом раскинули палатки. Сюда прибыла группа водолазов. Подвезли помпы и прочее снаряжение. Старые шахтеры указали самые богатые шахты. С них и начали обследование.

Когда мальчишки подошли к шахте, отмеченной Самохиным тремя восклицательными знаками, они увидели, что над черным зевом главного ствола установлен помост. На нем высилась помпа и лежали мотки толстой веревки.

— Никак опоздали! — сказал Митька упавшим голосом.

В это время из палатки показалось толстое неуклюжее чудовище. Если бы не нормальная человеческая голова и не лицо, веселое и доброе, ребята бы испугались. Им еще никогда не приходилось видеть водолаза. В толстом бледно-зеленом резиновом комбинезоне, с непомерными богатырскими плечами, он казался обитателем другой планеты. Но улыбка у него была земная, располагающая… Блеснув белыми зубами, он спросил у оторопевших ребят: