Страница 3 из 13
— Тебе же на пользу. Будешь снова рассказывать свои сюжеты, когда все уляжется.
— Нет у меня больше сюжетов. Я все время боюсь снова провраться.
— Больше такого не случится, Китти. Знаешь, чтобы раскрыть сюжет, чтобы найти истину, как я говорю, не нужно отправляться боевым строем, паля из всех орудий и обличая ложь. И не всегда истина — открытие всемирного значения. Просто доберись до настоящего, до сути.
Китти закивала, шмыгнула носом.
— Прости, я не за тем шла, чтобы говорить о себе. Мне так жаль. — Она подалась вперед, сидя на стуле, уронила голову на постель, стыдясь смотреть Констанс в глаза, стыдясь самой себя: ее подруга тяжело больна, ей хватает о чем беспокоиться, а она и в больничную палату свою ерунду притащила!
— Тшш, — шепнула Констанс, ласково проводя рукой по волосам Китти. — Такая концовка мне еще больше нравится. Значит, бедная гусеница все-таки поднимется в воздух.
Китти подняла голову и увидела, какое измученное у Констанс лицо.
— Ты как? Позвать сестру?
— Нет-нет. Иногда находит, — ответила Констанс. Веки ее отяжелели, накрыли глаза. — Немножко посплю и снова буду в порядке. Ты не уходи, нам еще о многом нужно поговорить. Например, о Глене. — Она с усилием улыбнулась.
Китти кое-как улыбнулась в ответ.
— Спи, — шепнула она. — Я тут рядом посижу.
Констанс всегда умела читать по лицу Китти, любую ее ложь угадывала в тот же миг.
— Не беда, он не особо мне нравился.
И ее веки сомкнулись.
Китти присела на подоконник в палате, смотрела, как проходят внизу люди, прикидывала, каким путем возвращаться домой, чтобы никому не попадаться на глаза. Звуки французской речи вывели ее из транса, она оглянулась в изумлении: Констанс только ругалась на родном языке, сверх того за десять лет знакомства Китти не слышала от нее ни одного французского слова.
— Что ты сказала?
Констанс не сразу переключилась. Откашлялась, собралась с мыслями.
— Ты была где-то далеко.
— Думала о том о сем.
— Я давно хотела тебя спросить… — Китти вернулась на стул возле постели Констанс.
— О чем? Почему у нас с Бобом нет детей? — Констанс приподнялась и взяла поильник, выпила глоток через соломинку.
— Это понятно: у тебя и растения засыхают на корню, что бы ты с ребенком делала? Нет, я хотела спросить, попадался ли тебе сюжет, о котором ты бы хотела написать, но по той или иной причине так и не написала?
Констанс сразу же загорелась.
— Отличный вопрос! И кстати, это само по себе — сюжет. — Она внимательно посмотрела на Китти. — Расспросить старых писателей о тех сюжетах, которые ускользнули? А? Что скажешь? Я поговорю насчет этого с Питером. Или обратиться к авторам, которые уже отошли от дел, попросить написать для журнала тот рассказ, который они так и не написали. Ойсин О’Келли, Оливия Уоллес — дать им возможность рассказать свою историю. Можно сделать отдельный выпуск.
— Ты хоть иногда тормозишь? — невольно рассмеялась Китти.
Послышался негромкий стук в дверь, вошел Боб, муж Констанс. Вид у него был усталый, но при виде жены в глазах загорелся теплый огонек.
— Привет, дорогая. Китти, и тебе привет. Хорошо, что ты с нами.
— Пробки, — тупо повторила Китти.
— Знаю, как оно бывает, — улыбнулся он и, подойдя вплотную, поцеловал Китти в макушку. — Меня тоже порой что-то задерживает, но лучше поздно, чем никогда. — Он оглянулся на Констанс, та гримасничала, напряженно размышляя. — Пытаешься сходить по большому, любовь моя?
Констанс рассмеялась:
— Китти спросила меня, какую историю я всегда хотела написать, но так и не написала.
— Вот оно что. Не заставляй ее думать, доктора не велят, — усмехнулся Боб. — Но это хороший вопрос. Дай угадаю: это когда в Антарктиде разлилась нефть и ты взяла эксклюзивное интервью у пингвина-очевидца?
— Не брала я интервью у пингвина! — рассмеялась Констанс и тут же передернулась от боли.
Китти занервничала, но Боб привычно продолжал, будто ничего не заметив:
— Значит, это был кит. Кит-очевидец. Готовый рассказать каждому, кто до него доберется, обо всем, что он видел.
— Капитан! Я собиралась взять интервью у капитана корабля! — огрызнулась Констанс, но явно любя.
— Почему же не взяла? — спросила Китти, любуясь супругами.
— Рейс задержали, — ответила она, оправляя простыни.
— Паспорт не смогла найти, — выдал жену Боб. — Ты же знаешь, на что похожа наша квартира. Там можно спрятать «Свитки Мертвого моря» [2], и мы никогда об этом не узнаем. С тех пор паспорта хранятся в тостере, чтоб больше не терялись. В общем, она осталась дома, а с капитаном поговорил другой корреспондент, не будем называть его имени. — Обернувшись к Китти, Боб шепнул ей: — Дэн Каммингс.
— О, ты меня прикончил, я умираю! — простонала Констанс и драматически откинулась на подушку.
Китти закрыла лицо руками: почему-то ей казалось невозможным рассмеяться.
— Ага, теперь мы от нее избавились! — поддел Боб. — Так каков же твой ответ, милая? Очень хочется знать!
— Ты и правда не знаешь? — спросила Китти у Боба.
Он покачал головой, пожал плечами, и вместе они стали наблюдать за тем, как Констанс размышляет, — зрелище и впрямь забавное.
— Ах, — воскликнула она вдруг, и взгляд ее оживился. — Вспомнила! Эта идея пришла мне в голову не так уж давно, в прошлом году, перед тем как… Это скорее эксперимент, но тут, в больнице, я частенько вспоминаю о нем.
Китти придвинулась ближе, чтобы не пропустить ни слова.
Констанс откровенно наслаждалась их нетерпением.
— Наверное, это одна из лучших моих идей.
Китти аж застонала.
— Вот что: папка у нас дома, в моем кабинете. Тереза впустит тебя, если сумеет оторваться от Джереми Кайла [3]. Ищи на букву «И» — «Имена». Принесешь мне папку, тогда и расскажу, что к чему.
— Нет! — засмеялась Китти. — Ты же знаешь, я не умею ждать. Расскажи сейчас.
— Расскажи тебе сейчас — и ты больше не придешь.
— Приду, честное слово.
Констанс усмехнулась:
— Нет, условие будет такое: принеси папку, и я расскажу.
— Уговор.
На том они пожали друг другу руки.
Глава вторая
По тихим боковым улочкам (крыса, пробирающаяся сточными канавами) Китти ехала на велосипеде домой, чувствуя, как убывают силы. Сначала эйфория после встречи с подругой, потом вернулась реальность — все, что случилось с Констанс и что случилось с ней самой, — и надежда угасла.
«Тридцать минут» — телешоу, пригласившее Китти год тому назад, ее великий прорыв, ее погибель, — насчитывало около полумиллиона зрителей. Прекрасно для страны с населением пять миллионов человек, но вряд ли Китти превратилась бы в новую Кэти Курик [4]. Теперь, после катастрофического провала, ее отстранили от эфира и вызвали в суд по обвинению в клевете. Сюжет вышел в эфир четыре месяца назад, в январе, но шум в прессе поднялся именно теперь, когда оставался день или два до суда. Заголовки газет кричали о ней — лицо Китти, ее злополучный промах стали известны куда более чем полумиллиону человек.
Разумеется, публика быстро обо всем забудет, но пострадала профессиональная репутация, карьера уничтожена. Спасибо еще, что «Etcetera» — журнал, основателем которого и бессменным руководителем была Констанс, — сохранил за ней место. Да и то благодаря одной лишь Констанс. Больше у Китти сторонников не имелось, и хотя Боб, заместитель главного редактора, оставался вроде бы ее другом, Китти не знала, удержится ли на работе, когда Констанс уже не сможет ее поддержать. Страшно было представить себе жизнь без Констанс, а профессиональную жизнь без нее — и вовсе невозможно. Констанс всегда была рядом, она пестовала молодую журналистку, направляла ее, давала советы и предоставляла свободу искать свой голос, принимать собственные решения. Это значило, что любой успех принадлежит самой Китти, но также — это она осознала только сейчас, — что ее, и только ее, подпись будет стоять под каждой ошибкой. И вот к чему это привело.
2
«Свитки Мертвого моря» — древнееврейские рукописи, одна из важнейших археологических находок XX в. Первые свитки в 1947 г. были случайно обнаружены в пещере на берегу Мертвого моря пастухами-бедуинами.
3
Джереми Кайл — британский телеведущий.
4
Кэти Курик — известная журналистка, первая женщина, которая самостоятельно вела вечерние новости на крупнейшем телеканале США.