Страница 26 из 27
И вот теперь, когда я искренне хотел провести остаток недели только с ней – она опять исчезла. Я исправно кричал «Горько!» молодым. На столе появлялись все новые и новые бутыли с вином и первачом, закуска уходила так же быстро, как и выпивка и сельчане не уставали славить молодых, а заодно и их посаженного отца. Моё благодушие не знало предела, я чуть было не пустился в пляс вместе со всеми, когда песни и танцы вдруг прекратились, и все вдруг замолчало и остановилось. Все смотрели на меня. Я не мог понять, в чем дело. Потом обернулся – за моей спиной стояла Ксана. Она смотрела на деревенских, а те на неё.
- Кто позвал ведьму?!- подвыпившая баба в цветастом полушалке заверещала точно кликуша
- Ведьма порчу на молодых наводит! Гоните ведьму!
- Вздернуть её!
- Стойте! – Я встал из-за стола, загораживая собой Ксану. – Кто тронет её – головы лишится. Не сметь! Вот ты, Николай, - обратился я к стоящему напротив бородачу, - ведь она твою дочку выходила, когда та в прорубь зимой свалилась и чуть не погибла. А ты, Матрена, не ты ли к ней бегала, зелье приворотное просить, чтоб мужа домой вернуть, в семью, - и ведь вернула, верно? А ты Иван, ведь твоя кобыла чуть не померла оттого, что какой-то травы наелась, а Ксана тебе ее поправила. А померла бы кобыла – чем бы ты жил? - Я мысленно благодарил Антонину и Анисима за те деревенские сплетни, которые они мне регулярно докладывали в течение всего прошедшего времени.
- Сколько хорошего она вам сделала? Почему вы ее так не любите? Кто посмеет тронуть ее – берегитесь.
Я обернулся. Ксана стояла за моей спиной, как за стенкой, с печальной улыбкой. Но изрядно упившихся крестьян было не остановить. После моих речей та самая баба в цветастом полушалке завопила:
- Она барина околдовала! Одурманенный он!
-Ведьма!
Народ начал бесноваться:
- Извести ведьму, пока она нас не извела!
Самые горячие головы стали переворачивать столы и кинулись к нам. Тут уж не выдержали и другие, некоторые, наоборот, пошли против дебоширов, возмущаясь главным образом угробленной закуской и выпивкой и сдерживая бузотеров, не позволяя им переворачивать уцелевшее. Другие кинулись заступаться за Ксану, и уговаривать, что «бунт – висельное дело». Вскоре рядом со свадебными столами началась кулачная драка.
- Пора. Пойдем. – Ксана потянула меня за руку, увлекая за собой в дом.
- Спасай барина! – вопили бабы, - ведьма барина изведет! Ведьма порчу молодым сделает!
Мы вышли через черный ход и кинулись к лесу. Издалека уже, когда мы были почти у пролеска, послышалась музыка. Видимо, передравшись, сельчане угомонили свой пыл, и , увидев, что Ксаны нет – успокоились. Свадьба продолжалась.
Вдруг, навстречу нам из леса вынырнули четыре тени
- Остановись, барин!
- Отдай нам ведьму!
- Ей все равно житья здесь не будет! - Я разглядел крестьян моего села. Это были отчаянные головы, о которых Анисим говорил не иначе как «оторви да выкинь». Они были пьяны. В руках одного из них была железная гиря, которая крепилась крепкой верёвкой к руке.
- Я сейчас даю вам шанс просто уйти, и обещаю, что наказывать вас не буду. Просто уступите нам дорогу! – Мой голос звучал не очень уверенно.
- Барин, мы вас любим, барин мы вас спасти хотим – вы под её чарами. Она вас заколдовала, она ведьма. Мы вас спасем, вы нам потом сами спасибо скажете!
- Прочь пошли! – Я уже злился,- попробуйте, троньте! Пошли вон отсюда, холопы!
-Бей ведьму! – Протяжный возглас прозвучал как команда, тени кинулись к нам.
Я только успел оттолкнуть Ксану к деревьям:
- Беги!
Сам прыгнул, преградив путь нападающим.
- Уйди барин! Не то кистеня отведаешь!
Я вспомнил свою боксерскую молодость и методично отрабатывал полузабытые хуки на нападавших. Мне не пришлось долго возиться - пьяные мужики просто лежали в ряд на земле без признаков сознания, не помогли им и их хваленые кистени. Я кинулся в лес, где практически сразу наткнулся на Ксану, которая восхищенно глядела на меня так, что мне даже стало неловко. Она повлекла меня дальше в лес. Я попробовал сопротивляться:
- Остановись, прошу, давай отдышимся.
- Нельзя, барин, не успеем.
Мы бежали все дальше и дальше вглубь чащи. Темнело, и я едва успевал за Ксаной. Час-другой пробежки по бурелому и мы были у того самого озера, в котором я впервые увидел купающуюся в лунной радуге свою ворожею. Стало совсем темно, только ярко светила полная луна. Я только теперь понял – все то время, пока мы искали камни, готовили свадьбу, все время было полнолуние. Так не бывает в реальной жизни, но здесь так действительно было. Луна была какой-то неестественно большой, так, что можно было рассмотреть все неровности на ее поверхности, и чрезвычайно яркой. Я огляделся - в свете луны над водопадом опять была та самая розовая лунная радуга. Ксана достала фляжку и влила в рот несколько капель. Затем, скинув одежду, шагнула в розовую дымку. Она словно висла над поверхностью воды. Над лесом полилась серебристая песня-молитва. Ксана танцевала в струях розовых искр, которые вихрились, следуя изгибам ее тела, повторяя движения ее танца. Это длилось вечность, и вечность я готов был наблюдать за этим. Внезапно она отступила назад, на землю и я увидел огромную воронку, разверзшуюся в озере под водопадом.
- Вот и все – пора, - она достала из того самого шалаша из лапника, в котором я прятался на охоте, просмоленную корзину, в которой лежали завернутые в тряпицу камни. К ручке корзины была привязана веревка, к которой в свою очередь был привязан огромный камень
- Ксана,- мое сердце разрывалось, послушай, пойдем со мной!
- Мое место здесь, я не могу идти с тобой.
- Тогда я останусь!
-Ты не можешь остаться! Ты должен идти прямо сейчас, слышишь, колыбель открыта, и ты сможешь попасть туда только однажды – сейчас.
- Черт! Как несправедливо то! Я не могу тебя потерять, слышишь! – Я схватил ее в охапку и стал покрывать поцелуями. – Ты моя, слышишь, моя, самая красивая, самая любимая, единственная моя…
- Барин!
- Какой к черту барин! Барин…
- Данила Алексеевич, пора. Послушай – там, куда ты попадешь очень темно и глубоко. Задание не из простых, если тебе не хватит воздуха – ты погибнешь, подняться наверх ты не сможешь, - врата работают только в одну сторону, поэтому возьмешься за ручки корзины, держи ее все время над собой, съедешь по стене водяной ямы вниз. Камень будет держать корзину у дна – она просмолена и там останется немного воздуха – ты сможешь немного дышать там. Камни будут светить, пока они вместе, давать немного так нужного тебе там света. Ты все помнишь? Знай, - твоя жизнь теперь зависит только от тебя?
- Ксана, подожди, Ксана, неужели это все?
- Иди, милый, иди, иначе будет поздно! С первым снегом колыбель закроется, – она влила мне из фляжки несколько капель того самого огненного зелья, которое не позволяло мне чувствовать ледяной холод воды.
- Снимай одежду, бери корзину, камни и иди!
- Подожди. - Я подошел к ней и заглянул в ее полные слез глаза. Прощай, прощай, моя ворожея, спасибо тебе за все, прощай и прости. – Я прикоснулся к ее губам. Последний поцелуй, такой нежный. Такой страстный, такой бесконечный, последнее прикосновение…
Вдруг что-то холодное и мокрое упало мне на лицо - я поднял голову вверх и обомлел - с пустого чистого с огромной полной луной неба падали большие пушистые снежные хлопья.
Ксана отчаянно закричала:
- Скорее! Тебе пора! Слышишь! – она всучила мне в руки корзину, а за пазуху узел с камнями, - скорее, любимый, спасай нас обоих!
Я набрал полную грудь воздуха, поднял над собой корзину и съехал вниз по стене воронки.
***
Я падал вниз, воронка медленно закрылась над головой, диск луны скрылся, я почувствовал ударную волну, как от землетрясения. Вокруг была лишь кромешная тьма, да окружавший меня, ледяной холод воды. Темно. Боже! Как темно под водой! Я коснулся ногами дна. Оно было странным - песчаным, совсем не илистым. Я оставил корзину висеть над державшим ее у дна камнем и развернул то, что было у меня за пазухой - тьма озарилась тусклым светом. Шагах в пяти от меня была скала. Я подплыл к ней. Несколько секунд я вообще ничего не мог разглядеть, потом в полутьме стали проявляться какие-то рисунки, - я истово стал ощупывать скалу, в поисках хоть какого-то намека на дверь – но тщетно. Воздуха катастрофически не хватало. Я рванулся наверх, но уперся во все ту же скалу, там была маленькая расщелина, но туда даже голова моя не проходила, даже света сверху не было видно. Я вспомнил про спасительную корзину, поблагодарил Ксану за этот подарок и нырнул туда. Отдышавшись, я вернулся к скале с рисунками, продолжая отдирать с нее вековые наросты. Рисунок проступал все четче. Наконец я отчетливо увидел цветок – точно такой, как на гребне у Ксаны, цветок с тремя лепестками - углублениями, до меня, наконец, стал доходить смысл слов пророчества. «Три камня вложи в колыбель колдуньи… стоп! Ксана говорила, что камни светят, только пока все вместе, значит, вложу я один камень в скалу и останусь в полной темноте! Надо сразу разобраться какой камень, в какую выемку класть…. Мне опять не хватило воздуха, я вновь вернулся к корзине – страшный холод сковывал движения. Я судорожно думал – как вложить камни. И тут меня осенило - цветок на гребне Ксаны был трехцветным – красно-бело-черным. Цветок- подсказка, именно так надо расположить камни. Я кинулся к скале и вложил камни в отверстия. Я понял, что правильно – камни засияли как фонари, осветив все вокруг. Вокруг была пещера – скала была кругом, расщелина по потолку пещеры незначительно увеличивалась где-то вдали, куда хватало света камней. А больше ничего не происходило - я заворожено смотрел на камни, которые ярко светились, и ждал, ждал, сколько хватало воздуха…потом я вспомнил - ключ! Нужен еще какой-то ключ. Ксана ничего не сказала мне о ключе! Она просто забыла – что же делать – как теперь быть, без ключа мне не выбраться, выхода нет - значит, я все равно погибну! Я вернулся к корзине. Вдыхая остатки воздуха, я прощался с жизнью - все было напрасно - мои метания, мой проклятый отпуск, моя любовь - все пошло прахом, я погибну так страшно, - просто захлебнусь, погибну от удушья.