Птичка над моим окошком

Нет, надо что-то делать, как-то сопротивляться обстоятельствам.

Как? Как?!

Диски с фильмами и мультиками уже надоели, как жвачка. Бродилки, квесты и космогерои тоже обрыдли.

Что бы такое придумать?

Хотелось чего-нибудь свеженького, настоящего, живого, креативного.

Как вариант, можно водяные бомбы на прохожих метать.

Делать бомбы-оригами Даньку научил дядя Сережа – вот кто настоящий мужик. Авка нос воротит, а зря. Такие мужики на дороге не валяются. И фура у него – зашибись.

Данька сыпанул в рот горсть чипсов и побрел в спальню.

В шкафу под барахлом у него была курковка: перочинный ножик в чехле с цепочкой, найденный в мешке со строительным мусором возле баков, увеличительное стекло и несколько коробочек с засушенными жуками – для поднятия настроения. Когда Авка начинает пилить, очень помогает любой представитель класса насекомых. Сеструха боится даже божьих коровок – глупая баба.

Данька достал со шкафа припрятанную от него бумагу формата А4, расчертил и сложил сначала треугольником.

Через двадцать минут он уже обладал арсеналом.

Первая бомба получилась немного кривобокой, вторая – лучше, а остальные восемь вышли образцовыми, как на рисунке в сборнике «Техника складывания фигурок» – подарок дяди Сережи. Даже жалко было сбрасывать.

Но Данька мужественно поборол в себе эту слабость, набрал в кружку Эсмарха воды и выдвинулся на балкон.

Ленивая летняя жизнь текла за окнами, жара набирала градус, какие-то зазевавшиеся прохожие редкими группами тащились мимо дома.

Повесив кружку Эсмарха на гвоздь, Данька повернул краник, наполнил бомбу водой и вообразил себя снайпером в засаде на духов – как дядя Сережа.

Снайперу нипочем жара, холод и дождь со снегом.

Первое правило снайпера – не смотреть в лицо жертве, выбрать какую-то деталь в одежде.

Внизу, увешанная пакетами, тащилась тетка в соломенной шляпе. Шляпа смахивала на вьетнамскую – по ходу, тетка собралась на уборку риса.

Шляпа как деталь подходила идеально. Данька собрался.

Первая бомба легла точно в цель – первый дух.

Вторую бомбу Данька расстрелял напрасно – она угодила под ноги рыжей девчонке – та куда-то неслась.

Данька решил потренироваться в стрельбе по быстро движущимся мишеням.

Пришлось набраться терпения, зато оно принесло плоды. Следующий удар был нанесен точно в цель: в плечо дядьке, выскочившему из машины и трусцой направляющемуся к киоску с сигаретами.

Данька успел присесть за балконный парапет, а то бы мат, которым разразился дядька, убил наповал.

Потом была еще парочка холостых выстрелов.

Последней жертвой пала загорелая сексапильная лялька в топе и короткой юбке, больше похожей на шорты. Ноги у ляльки росли из-под лопаток, а полушария грудей завораживающе покачивались на ходу, так что Данька разинул рот и чуть не пропустил момент броска.

Повезло – бомба эффектно прошла по касательной, облив содержимым всю девицу.

Пока та визжала, плевалась и грозила кулаком в неизвестность, Данька, сидя на полу под прикрытием парапета, хрустел чипсами и похрюкивал от счастья.

Теперь жизнь не казалась такой унылой, и можно было даже сделать Авке одолжение, сбацать какую-нибудь шнягу, типа «Птичка над моим окошком».

Черт, почему она такая жалостливая, эта «Птичка»?

Тоня-Таня оказалась не только отзывчивой, но еще и прилипчивой. Видимо, эти два качества находились в странной зависимости. Одно являлось верным спутником другого, как кварц и серебро, как Луна и Земля.

Увидев девицу под своей дверью, Матвей заподозрил, что никакая она не нудистка, а эпатирующий загар девицей приобретен в заштатном вертикальном солярии случайной студии загара.

Поколебавшись, Матвей впустил гостью. Топ на ней почему-то оказался мокрым и от этого почти прозрачным.

– Там что, дождь? – удивился Мотя.

– Да какой к черту дождь, – Тоня-Таня кипела праведным гневом, – в меня с балкона какой-то паршивец метнул водяную бомбу. Уроды, а не дети. Я тут захватила кое-что, – резко сменила она тему.

Девица внедрилась на обнесенную холостяцкими флажками территорию и прошмыгнула на кухню. Или она уже считает квартиру своей?

Пока Тоня-Таня разгружала пакет, Матвей подпирал дверной косяк на кухне, обследовал сантиметр за сантиметром ровную изящную спину, то, что пониже спины, и длинные ноги. В результате обследования выяснилось, что под коротким топом у Тони-Тани ничего нет, а под юбкой стрейч, открывающей пупок с пирсингом, угадывались стринги – Тоня-Таня находилась в состоянии готовности номер один. За готовностью номер один обычно следует команда «пуск».

Вот тут-то Матвея и ждал сюрприз: желание отдать команду «пуск» отсутствовало. Вместо него присутствовала сонливость. Может, не стоило пить эти желтенькие таблетки? Как их там? Какой-то бромид…

Матвей перевел потухший взгляд на стол, на котором появились одна за другой две бутылки пива, хлеб, пакетики с вялеными кальмарами, яйца, колбаса и помидоры – прямо-таки набор молодой жены.

– Ты глазунью или омлет любишь? – мельтешила нудисточка, шаря по полкам в поисках посуды.

– Фиолетово, – буркнул Матюша.

Все было плохо, хуже, чем он думал. Натюрморт возбуждал гораздо сильнее Тони-Тани.

Всем своим видом, манерой говорить и двигаться, шмыгать носом и заглядывать во все углы в чужой квартире Тоня-Таня вызывала протест на клеточном уровне. Не успеешь глазом моргнуть, как эта пронырливая особа обоснуется на вверенной ему жилплощади.

– Вот печалька! Слушай, я соль не подумала купить, – покаялась гостья, – а у тебя нет. Придется просить у соседей.

– Я не пойду, – тут же отгородился от бытовых трудностей Матвей. Только этого не хватало – начать побираться по соседям. Сначала ты у них соль, потом они у тебя сигареты, затем последует обмен дисками и книжками, не успеешь оглянуться, как вы по-семейному проводите все вечера за картами или перед телевизором. Нет уж, он сыт по горло артелью.

– Не грузись, я все сделаю. – Нудисточка была воплощенная покладистость.

Матвей фыркнул и волевым усилием удержал готовые сорваться с языка обидные слова.

– Не нужно ничего ни у кого просить, – просипел он, – в солонке есть – хватит.

Захватчица не обиделась – видимо, она вообще не умела обижаться, и Матвей потерял надежду от нее избавиться. Отсутствие хоть какой-нибудь гордости делало ее практически неуязвимой, а материнский инстинкт – всесильной.

После яичницы он, как честный человек, должен будет на Тоне-Тане жениться.

Все-таки придется поговорить с девушкой, как-то все деликатно объяснить и проститься, с глухой тоской подумал Мотя.

– Матюша, – щебетала нудисточка, – ты иди полежи, телик посмотри. Я все сделаю и позову тебя. Нечего мужчине делать на кухне.

Цветок-убийца. Венерина мухоловка. Росянка. Манящий запах вводит жертву в заблуждение, дурманящие вещества подавляют мозговую активность: секунда – и усыпленная жертва скользит по гладкой восковой поверхности в смертельную ловушку. Цветок ее утилизирует и выплюнет шкурку. Или даже шкурку не выплюнет – утилизирует без остатка.

Скрипнув зубами, Мотя поплелся в комнату и включил телевизор.

От телевизора Степура тоже отвык.

Это выяснилось, как только он напоролся на зубодробильную голливудскую комедию. Тупые реплики, прямолинейный юмор в духе сэра Чарли Чаплина добили Матвея окончательно.

В душном воздухе висела гроза, хотелось есть и спать.

Осоловевший, Мотя пощелкал пультом, выключил телевизор и вернулся на кухню.

Тони-Тани у плиты не оказалось. Миска со взбитыми яйцами свидетельствовала о том, что далеко Тоня-Таня уйти не могла.

Матвей с осторожным любопытством сунулся в ванную, потом в туалет – оба заведения были свободны. Неужели гостья покинула негостеприимную квартиру?

Не успел Матвей возликовать, как нудисточка нарисовалась в прихожей. Вид у нее был слегка потрепанный.

– Я же просил тебя… – начал Матвей.

Недовольная физиономия хозяина не произвела никакого впечатления на Тоню-Таню.