В огне

– Есть.

– Второй ориентир. Красная крыша, на ней петух, двести влево. Девятьсот семьдесят. Назовем «петух».

– Есть.

Петух был жестяной, не настоящий. Крестьянский символ фарта, не воровской.

– Правее сто, крыша синего цвета, на ней кот. Расстояние семьсот сорок. Ориентир назовем «кот».

– Есть.

Вот это уже символ воровского фарта. Кот – Коренной Обитатель Тюрьмы.

– Ориентиры есть, господин урядник.

– Вижу…

Урядник – у него на шевроне была нетипичная для казаков звезда, как еврейская, только пятиконечная и черная, лежал уже больше часа, не шевелясь. Тихон никогда не видел такого… и такой звезды он тоже не видел. А спросить опасался – внешний вид урядника не располагал к расспросам. Он почти ничего не говорил – Тихон не слышал от него фразы длиннее трех слов, а часто он обходился одним. Он мог долго, очень долго лежать и не дышать – Тихон мог поклясться, что это так…

Черная звезда на шевроне означала не знак дьявола, как это кому-то могло показаться. Это был знак специального подразделения с Дальнего Востока и обозначал он сюрикен – метательную звезду ниндзя. Граница с Японией у России была большой, и гости оттуда приходили самые разные, в том числе и воины-тени. Казаки из этой специальной группы добровольцев занимались тем, что собирали обрывки информации о боевой подготовке ниндзютсу и пытались что-то перенять для себя. Сейчас снайпер дышал, но дышал он в пять раз реже, чем дышит нормальный человек. Так в полуанабиозе он мог пролежать день, потом ночь, а потом еще один день. Там, где он служил, он тоже побывал в осаде – поляки сами сняли ее через несколько дней. Потому что по ночам у них бесследно пропадали люди.

Урядник молчал. И Тихон молчал. Тихон не знал этого урядника и никогда его не видел, тот был не из Вешенской. Просто почему-то он осмотрел казаков и молча показал в его сторону пальцем, и Тихону отдали приказ сопровождать урядника и прикрывать его. В каждой БМП лежал комплект вооружения для пехотного отделения, среди них была и снайперская винтовка Драгунова со складным прикладом. Эти четыре винтовки сейчас пришлись как нельзя кстати, но в дело пока не пошли.

И все бы нормально… Только вот как-то неуютно было лежать Тихону рядом с этим странным урядником. Как будто сзади смотрит кто, сверлит глазами затылок. Очень неприятное чувство…

Тихон оглянулся украдкой. И НЕ УВИДЕЛ снайпера. Хотя он должен был лежать в метре от него!

Не поверил – не мог он испариться. Моргнул – да вот же он… лежит.

Чудеса… [12]

– Послушай меня. Ты помнишь, как ты бегала за калиной?

– Да. Помню…

– Вот и хорошо. Сейчас мы побежим так же, быстро-быстро. И тихо.

– Как феи?

– Да, милая. Как феи.

Ленка шмыгнула носом:

– Это ведь не казаки.

– Кто, милая?

– Эти… дяди. Они по-польски размовляли, я слышала.

Маритка не знала, что ответить. Иногда сестра начинала задавать такие вопросы, что хоть стой, хоть падай, а отвечай.

– Это бандиты. Они плохие дяди.

– А они за нами пришли или к папе?

Маритка вспомнила, что ей показывал брат. Затвор на этом автомате – впереди, надо вставить магазин и отвести затвор назад, а затем отпустить. После этого можно будет стрелять. Здесь все умели стрелять, и брат – отца тогда уже не было – не раз вывозил ее в лес. Так тут жили. Но она не знала, сможет ли выстрелить в живого человека.

– За нами, Ленка. За нами.

– А папа плохой?

Вот и думай, как тут ответить.

– Папа не плохой… Папа… запутался, понимаешь?

– Нет.

– Вырастешь – поймешь. Помни – тихо-тихо, как феи. Пошли.

Лаз был внизу, не на уровне глаз. В этом была одна из хитростей – человек всегда ищет что-то на уровне своих глаз, своего роста, потом – выше и только в последнюю очередь – ниже. Пригибаться для человека – несвойственно. Она в последний раз посмотрела, нет ли кого, отодвинула заслонку и вылезла первой.

Никого. Только какой-то шум на улице, крики.

– Пошли. Быстрее, быстрее, вылезай!

Ленка испачкалась, но вылезла… И вместе они побежали – дальше там был сад, плодовые деревья, которые сажал еще отец, а были и дедовской посадки яблони. В самом углу садика небольшой навес, там были инструменты, и там любил работать отец – он, когда не таскал через границу спирт, занимался столярным делом, был отличным столяром. Там же калитка, ведущая на зады, из деревни.

– Тихо, давай. Бежим к лесу, хорошо?

– Хорошо.

Она открыла калитку…

Ленка, маленькая, проскочила, а она попала в чужие лапы, но тоже умудрилась вывернуться. И растянулась на земле, не удержалась.

Один из бандитов, небритый, злобный, смотрел на нее, ухмыляясь:

– Яка гарна пани… Пана Лесневского дочка?

Маритка, забыв, что у нее на боку автомат, даже не попыталась воспользоваться им – она поползла от бандита.

– Ленка, беги!

Бандит ничего не успел сделать – на белой рубахе, с левой стороны, напротив сердца, брызнуло красным, вдруг появилась сочащаяся кровью дыра. Он недоуменно посмотрел на нее, а потом его колени подогнулись, и он упал, где стоял.

– А…

Она начала, отталкиваясь ногами и руками, отползать от бандита. Потом перевернулась, как кошка, вскочила на ноги и бросилась опрометью, вопя, словно сирена – бегать, как фея, увы, не получилось…

– Цель, – произнес снайпер. Казак посмотрел в стереоскопический прибор наблюдения, который ему выдали и с которым наказали обращаться очень осторожно, потому как если разобьешь – вычтут за него. Казенная вещь.

– Гражданские, – по-уставному ответил Тихон, он не знал, как обращаться со своим соседом, тот был в казачьей форме, но казачьего в нем было очень мало. – Двое. Э… оружие, господин урядник. У одной оружие.

Треск пулеметной очереди заставил Тихона нервно вздрогнуть, дрогнуло и изображение в трубе.

– Цель, – повторил урядник, – наводи.

Связаться со штабом он так и не подумал – в этих играх никто ни у кого не запрашивал разрешения.

Никто не собирался вызывать переговорщиков, выслушивать какие-то требования бандитов, предоставлять им наркотики, вылет в другое государство на самолете. Правила были хорошо известны обеим сторонам. Казаки попытаются вызволить заложников, если смогут. Бандиты, прикрываясь заложниками, попытаются прорваться в лес. Но тот, кто вылез за пределы села, тот, кто неосторожно ведет себя на улицах – тот мишень. Снайперы уже здесь, и они не станут долго размышлять…

Таковы правила. Может быть, поэтому случаи захвата заложников в Российской империи были очень большой редкостью.

– Ориентир – костел. Восемьсот двадцать. Пулемет.

Пулеметчик на костеле увидел бегущих к лесу баб, верней, бабу и ребенка, и ему захотелось поупражняться в стрельбе. Цепочка пыльных фонтанчиков взрезала поле возле ног бегущих, ребенок упал, но начал подниматься. Ранена? Теперь Тихон видел, что это маленькая девочка. Каким же гадом надо быть…

Бухнула и винтовка и сразу же – еще раз. Сам Тихон неплохо стрелял, но никогда не слышал, чтобы два точных выстрела можно было сделать с такой скоростью. Господи, нужно же повторно прицелиться…

Один из бандитов вылетел из гнезда наверху костела и полетел вниз, второго видно не было. Тихон вдруг понял, что в живых нет уже обоих – ни снайпера, ни пулеметчика.

– Левее на три деления от ориентира «петух». Семьсот девяносто. Две цели.

И снова – сдвоенный выстрел. Две небольшие фигурки – один из бандитов пытался вести прицельный огонь с колена – сбитыми кеглями упали на землю.

Джинба-иттай…

Искусство единения всадника и коня. Японские самураи, используя юми, средний японский лук, умудрялись попасть в цель размером примерно в половину от современной мишени для стрельбы из лука с пятисот шагов. При этом стреляли они не с места, а с бешено несущейся лошади! Тренировались по-разному. У каждого самурая, имевшего желание практиковаться в стрельбе из юми, был специальный загончик, туда слуги загонял бродячих собак. Некоторые тренировались в стрельбе по крысам, ставя приманку.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.