Страница 2 из 16
По воспоминаниям очевидцев, в те дни Белград сотрясался от стрельбы. Стреляли все, в том числе старики, женщины, дети. Крупнейший тир был в городском парке, там «развлекались» многие высшие чиновники и министры. Стрелял и некий Гаврила Принцип — неудачливый, близорукий чахоточный студент, у которого потом хватит меткости расстрелять наследника австро-венгерского престола и его супругу, графиню Хотек, поставив весь мир на порог войны [2].
В Белград хлынули шпионы. Русские, австро-венгерские, итальянские, но больше всех британские. Британские! Обагренные кровью многих королевских династий руки британских спецслужб оставили свои грязные отпечатки почти на любом крупном мятеже или революции в Европе девятнадцатого — начала двадцатого веков. Шпионы ходили по белградским улицам. Приподнимали вежливо шляпу, завидев коллегу. Учились стрелять.
И ждали…
Террористических группировок (можно сказать, что и патриотических, но террористическую их сущность это не отменяет) было две. «Черная рука» — организация республиканцев, ратующая за возрождение Великой Сербии во главе с убийцей последнего из Обреновичей, Александра, — поручиком Дмитриевичем (уже полковником и начальником разведки), и «Белая рука» — организация боевиков (в те времена в Сербии все были боевиками), поддерживаемая премьер-министром Николой Пашичем.
В двадцатом году премьер Пашич был убит, автомобиль, ехавший под охраной, был взорван вместе с одним из мостов [3]. Расследование этого инцидента, вопиющего по своей сути, не успели даже начать — началась мировая война. К счастью для сербов, Австро-Венгрия воевала на стороне Российской и Германской империй, Россия всегда позиционировала себя защитницей интересов сербов на Балканах, и поэтому никаких карательных мер против сербов предпринято не было — дабы не разлаживать и так непрочное согласие между союзниками. Австро-Венгрия попала в континентальный союз, в общем-то, случайно: в отличие от России и Германии, которым нечего было делить, у России и Австро-Венгрии претензии друг к другу были. Австро-Венгрия жадно посматривала на большую часть Польши, заодно и на Малороссию — это несмотря на то, что русскими войсками был в свое время подавлен сепаратистский мятеж в Венгрии. Во время войны Австро-Венгрия не внесла никакого особого вклада в общую победу: колоний у нее не было, ни в Восточном, ни в Африканском походах ее армия не участвовала, и всё свелось к бессмысленному и позорному противостоянию «Австро-Венгрия — Италия». Позорному — потому что оба извечных соперника в этом противостоянии покрыли себя позором, проявив свою слабость, слабость как армии, так и флота. Слабость Австро-Венгрии привела к тому, что в континентальном союзе она стала единственной страной, которая по результатам войны понесла территориальные потери: почувствовав слабость государства, от Австро-Венгрии откололась индустриальная Богемия, моментально переметнувшаяся к Священной Римской империи и заключившая с ней вассальный договор. Тогда же значительная часть сербов, видя всё безумие и мерзость войны с Италией, пошла служить в русскую армию и не вся вернулась на родину, когда закончилась война. Позже это явление получило название «Первый исход».
Террор, организованный Дмитриевичем, приобретал всё более опасные формы: «Черная рука» явно побеждала «Белую», монархическую, становилась опасной для властей не только в Белграде и Вене, но и по всей Европе. В двадцать пятом году в Белграде совершенно открыто прошел первый всемирный конгресс масонов — опасной, запрещенной во многих странах межнациональной организации, ставящей целью подрыв существующего миропорядка. Корни современных масонов крылись опять-таки в Великобритании, в так называемом «Обществе золотой зари», но всё большее и большее значение приобретали североамериканские масонские ложи. В Новом свете масоны чувствовали себя более уверенно, чем в Старом: их опыт интриг и создания заговорщических организаций был востребован в Новом свете как нигде. Новый свет становился кузницей политических технологий: власть там не устанавливалась, а избиралась, и поэтому нужны были технологии, позволяющие управлять большими массами людей, голосующих на выборах. Их предоставляли масоны. В Старом же свете по всему континенту бродил призрак революций, террора, анархизма, большевизма. Происходили террористические нападения. Был убит венский кесарь, свершили покушение на монарха Италии, потом и на немецкого кайзера. Неспокойно было в России.
В этот же момент на многострадальной балканской земле появилась новая сила, тоже националистическая и тоже террористическая. На Балканах вообще было слишком много «великих наций» и слишком мало земли. Если Дмитриевич решил создать «Великую Сербию», то стоит ли удивляться тому, что некий адвокат из Загреба по имени Анте Павелич решил создать «Великую Хорватию». Организация усташей, которую он создал, почти сразу же переплюнула «Черную руку» по жестокости. В отличие от «Черной руки», свершающей террор против властей, усташи Павелича взяли курс на геноцид сербского народа в целом. Павелич собрался решить сербскую проблему, уничтожив целый народ до последнего человека. В этом ему помогли итальянские и венские власти — когда кто-то предлагал решить сербскую проблему, причем неважно как — власть Балкан относилась к этому с большим вниманием. В короткое время, навербовав в усташи больше сотни тысяч человек, обучив и вооружив их за счет итальянской и венской казны, Павелич стал представлять угрозу уже всему региону: Голем вышел из-под контроля.
Сербский исход свершился в тридцать шестом, когда новый наследник венских кесарей решил столкнуть лбами сербов и хорватов, реализуя давний принцип британской политики: разделяй и властвуй. Додумался до этого он не сам: помог британский посол. Австро-Венгрия вообще почти сразу же после замирения и Берлинского мирного конгресса де-факто откололась от континентального союза, проводя свою политику: непоследовательную, лживую и циничную.
Завершившаяся крахом операция «Голубой Дунай», приуроченная к смене династии на русском троне, не только обернулась массовым геноцидом и исходом сербов с родной земли, она ознаменовала окончательный раскол континентального союза. Россия предъявила ультиматум Австро-Венгрии и получила в итоге больше миллиона новых подданных, таких же славян, вдобавок испытывающих благодарность за спасение от верной гибели. Австро-Венгрия избавилась от сербов, но обрела новую проблему: усташей Павелича, который демонстративно навещал итальянского премьера Муссолини в Риме и угрожал Вене повторением событий в австро-венгерской Богемии: отторжением всего юга империи и созданием Великой Хорватии. Священная Римская империя в этом случае ничего не получила, но ничего и не потеряла. Германцам хватало проблем и в Европе и в Африке, они заглотили кусок гораздо больший, чем могли съесть, и теперь лихорадочно пытались им не подавиться, выстраивая новую европейскую архитектуру и договариваясь со всеми, кто только желал этого договора [4].
В отличие от Австро-Венгрии, в России четники постепенно превратились в нечто вроде казаков, не в террористов, но в охранителей порядка и режима. Государство выделило им земли в неспокойных местах: в Висленском крае и на Восточных территориях. Однако это были свои земли, которых у сербов давно не было, и было оружие, которое разрешили носить легально. Сербы поселились в благодатных землях Османской империи, недалеко от Константинополя, вдоль побережья Черного и Мраморного морей, встали на хозяйство. В Висленском крае часть поляков переселили в глубь России, многие переселились сами, не желая жить в постоянном страхе перед рокошем [5]и потерей всего нажитого, на Волге и Урале образовались целые польские города — сербы в основном поселились по границе, где спокойно отродясь не бывало. До сих пор сербы ощущали угрозу, в сербских семьях было намного больше детей, чем в русских, мальчиков отдавали в кадетские корпуса, юношей — на армейскую службу, чтобы росли защитники. Историческая память о геноциде была жива, каждый серб помнил о прошлом.