Страница 59 из 81
— Сядь, Пакер! — сказал он. — Мой рассказ будет очень долгим и очень тяжелым. Для нас обоих.
Пакер послушно сел. Лекер закрыл глаза и принялся “рассказывать”, переживая все прошедшие события почти физически. Молчаливый рассказ продолжался больше часа. За все это время ни Пакер, ни Лекер не сделали, казалось, движения ни одним мускулом. Пакер сидел, глядя прямо в лицо Лекеру, Лекер стоял, закрыв глаза.
Даже когда рассказ закончился, друзья оставались в той же самой неподвижности еще минут десять. Наконец, Лекер не выдержал:
— Я должен теперь уйти?
— Почему? — “Голос” Пакера казался недоуменным искренне.
— Но я же предатель!
— Не говори ерунду!
— Ты разве не понял, что я рассказал тебе о своем сотрудничестве с Сетером? — поразился реакции друга Лекер.
— Все я понял! — резко огрызнулся Пакер. — Вот именно, что понял! Иначе давно уже вышвырнул бы тебя из своего дома!
— И что ты понял?
— Я тебя понял! Мотивы твои понял, чувства, руководившие тобой!
— Разве этого достаточно? — вновь удивился Лекер.
— Может быть и да, — подумав, сказал Пакер. — Но кроме этого... Ты ведь все рассказал мне сам.
Лекер неожиданно бросился к другу и обнял его по-земному. Тот недоуменно отпрянул.
— Дурачина! Это же искреннее проявление моих чувств! — рассмеялся Лекер, смахивая с глаз слезы облегчения.
— Не думаю, что мои умственные способности столь низки, как ты их только что оценил, — нахмурил лоб Пакер.
— Это шутка! — воскликнул окрыленный Лекер. — Сейчас я научу тебя! Это бесподобно!
Пакер продолжал подозрительно хмуриться.
— Не морщи лоб, а то кожа лопнет! — выдал Лекер радостно.
— Ты не заболел? — участливо спросил Пакер.
— Эта болезнь называется чувством юмора, — продолжал ликовать Лекер, — и я тебя ею обязательно заражу!
Пакер испуганно отодвинулся от друга. Лекер захохотал так непосредственно и проникновенно, что Пакер не выдержал и тоже слегка улыбнулся.
Разговор друзей продлился далеко заполночь. Теперь, в основном, “рассказывал” Пакер, а Лекер “слушал”, изредка задавая вопросы. Пакер рассказал о многом. О том, что поначалу никто и не понял, что в мире что-то произошло! Если бы не друзья-подпольщики, то и сам Пакер вряд ли почувствовал бы сразу, что живет уже в другом мире. Ведь небо и так всегда серое, а когда само время бесится, на все остальное просто и внимания обращать не стоит.
— Значит, подполье еще существует? — радостно воскликнул Лекер.
— Еще как! Ты слушай, слушай! — И Пакер рассказал, как их общие друзья-антихронисты узнали от своих осведомителей, что “черные патрули” во главе с Мателом отправились на разведку боем в какие-то новые земли. Сути происходящего толком никто не понял, но стало ясно, что мир стал несколько иным. Да и время стало вдруг снова нормальным. Это заметили не сразу, но все же заметили. И это было главной радостью, затмевающей собою все! Даже Сетер стал казаться почти безопасным — ведь он потерял саму основу своей власти: контроль над Истинным Временем. Хронисты перестали быть хронистами по своей сути! Это им, разумеется, не понравилось. Зато появилась возможность завоевать новые расы, возможно, более слабые — и установить свою власть над ними, а уже с помощью новых “рабов” — над нами!
— Вот такая извращенная логика! — вставил свое соображение Пакер. — Но знаешь, что еще интересно? Сетер с самыми своими приближенными учеными занимается сейчас проблемой хронокамеры.
— А какая с ней может проблема? — удивился Лекер. — В ней же время изначально текло нормально!
— Вот именно, что текло! — хитро улыбнулся Пакер. — А теперь перестало!
— Перестало течь?! — ахнул Лекер.
— Перестало течь нормально!
Глава 13
Приближение регинянского катера заметили не сразу. И только лишь когда он завис над селом, поблескивая каплевидным полупрозрачным корпусом, когда залаяли испуганно-злобно собаки, поглядывая вверх, — его увидели и жители. Катер словно только и ждал, когда на него обратят внимание. Он, неуклюже раскачиваясь, стал медленно опускаться.
Кто-то из мальчишек прибежал к дому участкового и крикнул через окно:
— Дядя Ваня! Прилетел кто-то! Идите скорее к школе!
Спиридонов метнулся к двери. Алексей с Илмой и ваклианами поспешили за ним.
Катер стоял на школьном футбольном поле, похожий на большой ученический пенал с прозрачной крышкой. Как раз, когда Спиридонов и остальные подбежали к полю, крышка эта стала поворачиваться и полностью ушла внутрь борта. В катере сидел потный и бледный Кирилл Невостребов. Сначала всем показалось, что позади него сидят еще двое в странной блестящей одежде. Но когда Кирилл выбрался из катера, эти двое даже не пошевелились.
Кирилл увидел приближающегося Спиридонова и со всех ног бросился к нему.
— Дядя Ваня! — закричал он на бегу, еще издали. — Беда! Всех наших взяли в плен!
Снова все сидели за обеденным столом Спиридонова, только к прежним лицам добавился еще Кирилл. Парень, выпив с пол-литра молока, только-только пришел в себя, как прибежала, услышав новость, его мама. Она обняла сына, заплакала, хотела увести его домой, но даже Спиридонов не успел ничего сказать, как юноша сам нежно, но твердо отстранил мать и произнес таким голосом, словно ему было не семнадцать лет, а все сорок:
— Иди домой, мама. У нас мужские дела.
В другое время мать наверняка показала бы сыну, какие еще бывают дела при разговоре с матерью подобным тоном, но сейчас она отчего-то стушевалась, тихо всхлипнула и направилась к выходу. Перед самой дверью остановилась, оглянулась и едва слышно спросила:
— Отец жив?
Кирилл молча кивнул.
Едва за женщиной захлопнулась дверь, Спиридонов нетерпеливо воскликнул:
— Ну, давай, Кирилл, не томи душу, рассказывай все подробно! И давай по порядку!
Юноша не заставил себя ждать. Он заговорил быстро, немного нервно, но в целом держался достойно, хотя рассказ его произвел на всех окружающих эффект если не шока, то большого потрясения...
Кирилл рассказал всю историю, как и просил Спиридонов, с самого начала.
После того, как отряд из двадцати четырех мужчин, одним из которых был сам Кирилл, вышел к окраине Никольского — на угор за церковью, — Митрич раздал всем марлевые повязки, пропитанные сделанным им составом. От повязок неприятно пахло лекарствами, но и сам воздух вокруг вонял уже намного неприятней.
Мужики, кто с шутками, кто с матерком, нацепили на себя повязки и все без исключения поняли, что сделали это не зря — дышать стало гораздо легче.
— Ничего, потерпите немного, — пробурчал Митрич, — в моей лаборатории есть нормальные фильтры. А этих на час-другой хватит, больше нам не надо — тут недалеко.
Скоро отряд ступил на поверхность регинянской территории. От одного взгляда вокруг мутило едва ли не больше, чем от вони, которая все же пробивалась даже сквозь повязки. Мужики старались не смотреть по сторонам на розовые, красные, пурпурные отростки, извивающиеся, словно огромные мясистые черви. Смотрели в основном в спину впереди идущего, потому что даже под ноги глядеть не хотелось — и там что-то извивалось, упруго колыхаясь и пружиня при каждом шаге. Создавалось впечатление, что идешь по чему-то живому...
— Что ж вы сами-то на катере не прилетели? — подал кто-то голос, обращаясь к Митричу. — Сейчас бы вжик-вжик — пара рейсов — и все на месте! Не надо бы было месить эту гадость...
— Ну, во-первых, я люблю пешие прогулки, — усмехнувшись, ответил Митрич, — во-вторых, я не собирался сюда возвращаться, а в-третьих, в катер помещается всего два пассажира, не считая водителя. Таким образом, пришлось бы сделать двенадцать рейсов туда и обратно, что получилось бы вряд ли быстрей, чем сейчас.
— Зато не так противно!