Принцип домино

Потом мельком взглянул в зеркальце заднего обзора. Какие-то женщины стояли метрах в десяти от машины с тяжелыми клетчатыми сумками и о чем-то оживленно судачили. Взгляд Реваза стекленел, из угла приоткрытого рта показалась пена.

Вадим осторожно взял из его рук кейс, еще раз взглянул в оба зеркальца заднего обзора.

Там практически ничего не изменилось. Только сумки теперь стояли на асфальте, поскольку начавшийся обмен мнениями оказался слишком интересным. Они не повернулись в его сторону, когда Вадим вылез из машины, даже не заглушив мотора.

Со стороны могло показаться, будто водитель вышел на минуту купить курева в ближайшем киоске и вот-вот вернется.

Не выдержав, он оглянулся

Мертвый Реваз сидел в позе спящего, приоткрыв рот и по-прежнему запрокинув назад голову. Вадим направился в сторону стадиона, куда уже устремились толпы болельщиков, и вскоре с ними смешался.

Он проехал от «Динамо» до метро «Аэропорт», где напротив памятника Тельману оставил свой БМВ. И только очутившись в машине, почувствовал облегчение.

Включив сотовый, он увидел письменное сообщение от Антона: «Срочно позвони!»

Что-то ему опять приспичило, подумал Вадим. Не иначе происходят события, которые он не может контролировать. И включил через память его номер.

— Антоша, привет. Что нового?

— Ты хоть знаешь, что надумали наши боссы?

— Как всегда. Стать полноценными олигархами, — хмыкнул Вадим. — То есть порулить страной. Только это давно не новость.

— После исторической встречи в театре Полынцева они решили подружиться на время форума в Базеле и вместе туда лететь.

— Значит, все идет по плану, как и задумали их племянники, — отозвался Вадим. — Перо им в жопу. Хотят продемонстрировать цивилизованные отношения перед своими кредиторами, ну и на здоровье. Тебя берут?

— Да, Эдик так и заявил: летишь со мной.

— Мой сказал мне то же самое. Оттянемся там. Жену берешь?

— Нет…

— И я — нет! И что тебе тогда не нравится? — удивился Вадим.

— Что-то здесь не так… — продолжал Антон. — Встречу в театре они проводили без нас, верно?

— Ну да, — согласился Вадим. — Сейчас это модно. Сильные мира теперь встречаются без чего-нибудь. Без галстуков или без штанов, а наши решили встретиться без своих шефов безопасности. Ну и пусть! Надо же и нам от них отдохнуть… В чем проблема, ты можешь наконец сказать?

— Мой Эдик поехал в театр к Полынцеву с Сашей.

— И что тебя насторожило? Ты как сам считаешь, это симптом?

— Ас кем туда приехал твой Лева?

— С охранником. А в театре был один. Лева более консервативен и осторожен и потому мне моего преемника пока не показывает. Он знает, что я не терплю конкурентов. А ты сам виноват, что позволил этому Саше выдвинуться на передний план.

— Сам знаешь: он выдвинулся благодаря Ангелине, — буркнул Антон. — И этой шлюшке, которая теперь не вылезает из постели Эдика, одновременно не слезая с экрана ТВТ, где все время раздевается, исполняя песенки для прыщавых идиотов.

— Не будь ханжой, — хмыкнул Вадим. — Возрадуйся! Говорят, благодаря ей ваш ТВТ резко повысил свой рейтинг именно среди прыщавых пэтэушников. А это повысившиеся доходы от рекламы жвачки и презервативов и весомая прибавка к твоей зарплате. Прибавили или еще нет?

— Только обещает… — туманно ответил Антон.

— Надо было тебе самому ее трахнуть, — посочувствовал Вадим. — Тогда ты все увидел бы в другом свете… Нет, представь себе эту картину: десятки тысяч тинейджеров по всей России одновременно занимаются онанизмом, глядя на телку Эдика Белявского по телевизору. В результате падает число групповых изнасилований и абортов среди учащихся средних и высших учебных заведений.

— Хорош зубоскалить, — обиделся Антон. — Что-то ты сегодня больно веселый. Ты в курсе, что наши фарцовщики там порешили?

— Как всегда, что-нибудь судьбоносное.

— Зря смеешься. Я только сегодня разговаривал с

Димулей, и он был как никогда со мной приветлив. Не нравится мне это.

— Кончай, — отмахнулся Вадим. — В кои-то годы собрались наши одуванчики. Лет двадцать прошло, как это было в последний раз. Вспомнили старое. Прослезились. Потом утерлись и решили назло всем продемонстрировать на форуме-симпозиуме свою былую сплоченность и единство перед лицом международных магнатов. С чего ты взял, что нас с тобой это касается каким-то боком? Только потому, что у вас там образовался этот любовный четырехугольник, в который ты не вписался?

— Сегодня с тобой невозможно разговаривать, — торопливо сказал Антон. — Позвоню в другой раз.

Он отключил сотовый, поскольку успел заметить на одном из мониторов, перед которыми он сейчас сидел, метнувшуюся тень.

В имении босса видеоглазки наблюдения были установлены по периметру всей территории.

Он переключился на внутренние покои коттеджа, там было пусто. Хозяева находились на пляже Моск-вы-реки, причем туда же собирались пойти и Юля с Сашей, который с недавних пор был освобожден от всех дежурств.

Антон спустился в коридор, прошелся по мягкому ворсу паласа вдоль дверей хозяйских спален. Все пока было тихо. Он остановился возле дверей Юлиной спальни и прислушался. Затем приложил ухо к двери. Услышал едва различимый скрип постели и чей-то торопливый, неразборчивый шепот, перебиваемый стоном. Он приник ухом к двери.

— Еще, еще… Быстрее, Сашенька, миленький, быстрее… Они могут вернуться… еще, еще… хочу…

Антон крадучись вышел во двор. Увидел издали Белявского и Ангелину, — в халатах, с полотенцами на плечах, которые неторопливо приближались к своему участку, разговаривая с какой-то парой.

Пригнувшись, Антон прошел под приоткрытыми окнами других спален, пока не остановился под тем самым, откуда только что доносился горячий шепот восходящей звезды российской эстрады. Сейчас там было тихо.

Немного приподнявшись, он заглянул вовнутрь и снова присел.

Два юных загорелых тела лежали там, обессилев, на широкой кровати поверх смятых простыней.

— Ну все, — сказала она. — Иди, сейчас припрутся. С кухни чувствуешь, какие запахи? Можно часы проверять…

— Черт сними… — потянулся Саша. — Надоело все.

— Потерпи… Недолго осталось. Думаешь, мне нравится? Тошнит прямо, особенно по утрам. Я вчера еще несколько тысяч отложила… Он мне на норковое манто дал. На квартиру есть, соберем на машину и пошлем их всех… Иди уже, — продолжала она. — Чего ты ждешь? Пора привыкнуть: эта старая блядь обедает по часам. Ей диетолог велел.

— Не такая уж она старая… — сказал он, надевая джинсы.

— А я говорю: старая сука! И грымза. Что, понравилась? Знойная женщина, да? Кстати, хотела спросить: они берут тебя в Швейцарию?

— Вроде берут… — Он уже натянул футболку. — А может, и нет… Какая разница?

— Мне он почему-то ничего не говорил… Так это он тебе сказал или она?

— Какое имеет значение, не понимаю?

— Ну как… если тебя берут, то смотря в каком качестве. Если Эдик сказал, значит, полетишь с ним как его охранник, если сказала она, то как ее хахаль.

Он промолчал. По донесшемуся глухому топоту можно было понять, что, по-видимому, он уже надел кроссовки.

— Ну, я пошел.

— Подожди… Антон ведь тоже туда летит.

— С чего ты взяла?

— Сама слышала… Эдик у меня вчера утром был, когда мадам ездила с тобой к массажисту. Я немного кобенилась, сказала, будто плохо себя чувствую… еле отбилась. И тут позвонил этот Антон… Терпеть его не могу! Когда только он от него избавится. Такой злой… Смотрит, как волк. Ты с ним поосторожнее.

— Так что он сказал?

Антон приподнял голову и увидел Сашу, уже стоявшего в приоткрытых дверях. Юля подошла к нему полуодетая, обвила руками за шею.

— Антон у него спросил что-то по телефону. Ну и Эдик ему сказал, мол, ты со мной точно летишь. Я еще подумала тогда: полетели бы они все вместе и на хрен там в горах разбились, что ли. А мы бы с тобой здесь остались. И все здесь наше, хоть на недельку, пока с милицией отсюда не выгонят, правда?