Страница 57 из 64
— Нет, не знаю, — покачал головой Александр Борисович. — Но по телефону говорил он.
— Значит, оклемался, — облегченно произнес Алексей.
— Наверное. Ну-с, мне пора. Поправляйтесь.
Турецкий встал, снова пожал руку Антиховичу, удивляясь ее худобе. Затем снова кивнул его соседям по палате и вышел.
Человека, в котором Алексей Антихович опознал убийцу своего друга, звали Евгений Бабаев.
4
«Здоровый верзила», — в очередной раз подумал Турецкий, разглядывая сидящего перед ним Евгения Бабаева. Тот был мрачен и угрюм и поглядывал на
Александра Борисовича из-под мощных надбровий, как бык. Его толстые губы размеренно шевелились в такт размеренно произносимым словам:
— Да, в машине был я. Я говорил с Геннадием по рации. Я предупредил его о приближении «Волги» с генералами. Вы напрасно арестовали Ларису, она вообще об этом ничего не знала.
— Да ну?
— Правда. И пацана этого я убил. В баре. Он меня шантажировал, у меня не было другого выхода. У вас пепел упал, — без всякого перехода добавил Бабаев.
Турецкий смахнул со стола просыпавшийся с сигареты пепел и пододвинул пепельницу поближе.
— Как вы это сделали? — спросил он, постучав сигаретой о бортик пепельницы. — Как вы убили Шаповалова?
— Просто. Пацан купился на деньги, которые я ему показал. Я уговорил его спуститься в туалет и там их пересчитать. Потом я втолкнул его в кабинку и зарезал. Мне это было несложно.
— Его тело нашли в кабинке женского туалета, — напомнил Александр Борисович.
Бабаев кивнул:
— Ну да. Потому что мужской был занят. Я убил его и оставил там. Потом появился его дружок. Тощий этот… Он вообще притащился на встречу с диктофоном. Старый трюк, и я это предвидел. Он хотел записать нашу беседу, «разводил» меня на признание. — Бабаев ухмыльнулся. — Что бы вы сделали на моем месте? Отпустили бы его, чтобы он пошел в милицию? — Бабаев покачал тяжелой головой. — Нет. Эти ребятки сами нарвались на неприятности.
— Вы называете смерть «неприятностью»?
— Неважно, как я это называю. Я просто пытаюсь объяснить вам, что не мог поступить иначе. Мне было неприятно их убивать. Правда. И я… — Глаза Бабаева вспыхнули лютым огоньком. — Я даже рад, что второй выжил. Когда я топил его, он скулил, как щенок. Я даже подумывал отпустить его. Я не боюсь тюрьмы и мне плевать на свою жизнь. Но потом я вспомнил, что…
Внезапно верзила замолчал.
— Что? — нетерпеливо спросил Турецкий.
Бабаев мотнул головой:
— Да нет, ничего.
— О ком вы заботились, если на собственную жизнь вам было наплевать? — резко спросил Турецкий. — Ради кого пошли на убийство? Вспомнили, что ваш арест потянет за собой арест Ларисы Кизиковой?
Лицо Бабаева превратилось в угрюмую маску.
— Я вам уже сказал: Лариса здесь ни при чем, — глухо пробасил он. — Могу повторить это сто раз, если у вас проблемы со слухом. И все ваши дальнейшие расспросы бессмысленны. Я буду повторять то, что уже сказал.
Евгений Бабаев сдержал это обещание и больше ничего нового Турецкому не сообщил.
Олег Бебиков, добровольно сдавшийся Денису Грязнову, неожиданно пошел в «отказку». На все вопросы следствия он отвечал отрицательно. Турецкий пробовал его урезонить, однако парень оказался на редкость упорным и стоял на своем, яростно сверкая единственным здоровым глазом:
— Никого не взрывал, ничего не видел, ничего не знаю. А вас в первый раз вижу. Ни о каком Персидском я не слышал.
— Но вы изготовили бомбу, — напомнил ему Турецкий.
— В первый раз слышу, — отрезал Бебиков. — Это все грязные наветы. Кому-то очень сильно хочется упрятать меня за решетку. По-моему, меня просто подставили.
— Но вы знакомы с Евгением Бабаевым и Ларисой Кизиковой?
— Шапочно. Даже не сразу узнаю их при встрече. Тем более я плохо вижу. Вот, смотрите… — Он наклонился вперед и повернул голову так, чтобы был виден покалеченный глаз. — Видите? У меня один глаз слепой. Ваши гориллы выбили мне его при задержании!
«Похоже, у парня съехала крыша, и он вообразил, что находится в чеченском плену», — подумал Турецкий.
Так или иначе, но допросы Бебикова тоже ничего не дали.
Зато его приятель, Андрей Кириллов, оказался на редкость разговорчив. Он сидел перед Турецким с забинтованной головой (последствие удара гаечным ключом), маленькие глазки смотрели на «важняка» испуганно и жалобно.
— Я хочу сделать чистосердечное признание. Я участвовал в подготовке покушения на генералов Краснова, Самойлова и Казанского. Операцию задумала Лариса Кизикова. Я с самого начала не хотел в этом участвовать, но Бебиков уговорил меня.
— Каким образом?
— Он сказал, что это дело чести и что, если я откажусь, от меня отвернутся все армейские друзья. Я вынужден был помогать им. Вынужден, понимаете?
— В чем заключалась ваше участие? — строго спросил Турецкий.
Кириллов тяжело вздохнул:
— Я следил за генералами. Вычислял маршруты их передвижения. Даже установил «прослушку» на телефон генерала Краснова.
— Как вы это сделали?
— Э-э… Понимаете, Борис Александрович…
— Александр Борисович, — поправил негодяя Турецкий.
— А, ну да, — кивнул тот и слабо улыбнулся. — Здорово вы нас разыграли, Александр Борисович. Такой убедительный получился господин Персидский…
— Не отвлекайтесь, — осадил его Турецкий.
Кириллов тут же стер улыбку с пухлого лица.
— Простите, — жалобно проблеял он. — Дело в том, что у меня есть знакомые в МВД, и я иногда приплачиваю им за информацию. Ну и за другие услуги — время от времени. Запишите их имена…
Кириллов с готовностью перечислил имена купленных им офицеров. В следующие двадцать минут он выдал и всю остальную информацию — столь же горячо и поспешно.
— Я искренне раскаиваюсь в том, что помогал этим извергам, — заключил свой горячий монолог Кириллов. — Но сам я никого не взрывал и не убивал. Я надеюсь, что суд учтет мое чистосердечное признание, а также мою помощь вашему следствию.
— Это уж как пить дать, — кивнул Турецкий.
Уходя, Кириллов резво схватил Александра Борисовича за руку и принялся трясти ее, приговаривая:
— Спасибо, что помогли мне заново осмыслить мою жизнь!
Охранники еле оторвали его от Турецкого.
После того как Кириллова увели, Александр Борисович пошел в туалет и там долго тер ладонь мылом, с отвращением вспоминая жирную физиономию Кириллова и его пухлые, липкие пальцы.
…Тем не менее во многом благодаря именно показаниям мерзавца Кириллова Турецкому и его помощнику — Володе Поремскому — удалось собрать доказательную базу и снять обвинение с Бориса Берлина. Вот и Ларисе Кизиковой они тоже ничего предъявить не смогли. Никто из фигурантов дела, кроме Кириллова, не подтвердил ее участия в убийстве генералов. Сама Лариса также все отрицала.
— У этой девчонки просто стальные нервы, — мрачно посетовал Поремский после последнего допроса. — Ее брат мертв, отец сидит на нарах, а она и в ус не дует. Сидит, блин, улыбается! Даже заигрывать со мной пыталась. — Володя задумался. — Вы знаете, Александр Борисович, пару дней назад мне показалось, что она вот-вот проговорится. Вид у нее был такой… убитый. Я спросил, в чем дело, а она ответила, что ее всю ночь мучили кошмары. Но я так и не смог ее сломать. А теперь она снова бодра и спокойна. — Поремский удрученно покачал головой. — : Я упустил момент. Теперь она ничего не расскажет.
Турецкий лишь неопределенно хмыкнул в ответ.
На следующий день Ларису Кизикову выпустили из следственного изолятора.
5
Прежде чем забраться в машину, Турецкий достал из кармана сигареты и закурил. Он вдруг подумал, что давно не прогуливался по московским улочкам пешком. А ведь скоро осень, а там и до зимы недалеко.
«Махнуть бы сейчас в парк Горького! — с грустью подумал он. — Покататься на американских горках. Или в зоопарк… Да, в зоопарк. Тыщу лет там не был. Покормить лебедей, поглазеть на мартышек, поесть мороженого. Вот это жизнь! Поскорей бы уж, что ли, Иришка с Ниной приехали».