Страница 6 из 61
Джим завороженно смотрел на студенческую мусорную кучу.
– Никогда не видел столько коробок от пиццы в одном месте!
– Едят строго по часам, – объяснила Глэдис. – Как только Пит в своей спецназовской форме выходит поливать газон, студенты заказывают пиццу. От марихуаны аппетит знаете какой? А наши пиццерии конкурируют. «Пицца Трик-Трак» гарантирует доставку за полчаса, а «Пицца-Хат» высылает за триктраковцами своих и переманивает клиентов. Раздают бесплатные образцы, которые, мол, вкуснее. Так курьеры и носятся по всему району в четыре утра, в догонялки играют.
Марта указала на дом между студентами и Старым Орте гой.
– А тут кто живет?
– Мистер Грюневальденглитц. Творческая личность, и тоже съемщик. Без сварочной маски во двор почти не выходит. Весь дом превратил в мастерскую. Натаскает металлолома со свалки и сваривает образчики современного искусства. Вон сколько их перед домом.
– Ах вот что это такое! – сказала Марта.
– Интересно, что символизирует та большая штука? – спросил Джим.
– Вы про корову из крыльев автомобиля и спиц от зонтиков?
– Нет, про каракатицу из радарной тарелки, гаечных ключей и водопроводных кранов.
– Это Божья Коровка. Жена президента Линдона Джонсона.
– А по-моему, просто каракатица! – заявила Марта.
– Мы все так думаем, – ответила Глэдис. – Даже в муниципалитет жаловались, но те сказали, что не станут подавлять право личности на самовыражение.
Перед номером 867 притормозил пикап, битком набитый разнообразными знаками и табличками. Вышел мужчина в джинсах и вколотил табличку «СДАЕТСЯ ВНАЕМ» между Божьей Коровкой и диорамой Геттисбурга на сетке от комаров.
– Ах, мистер Грюневальденглитц переехал! – воскликнула Глэдис. – Вот почему он гремел среди ночи!
– Может, мы еще чего-то не знаем об этом районе? – спросила Марта.
– А у вас есть домашние животные?
– Нет.
– Значит, будут. В вашем доме под полом живет семья опоссумов. По ночам они выходят и подчищают миски всех собак и кошек округи.
Джим краем глаза уловил какое-то движение, быстро обернулся, но ничего не увидел.
– Это опоссум?
– Где? – удивилась Глэдис.
– Там! Что-то большое и юркое!
Три пары глаз выжидательно вперились в пространство.
– Вижу! – закричал Джим, указывая на нечто напоминающее средних размеров бронетранспортер. – Эт-то что за чудище?
Глэдис рассмеялась:
– У нас такие тараканы!
– Это таракан?! – ужаснулся Джим. Глэдис кивнула.
– Торговая палата гордо называет их американскими беговыми.
– Дави его! – приказала Марта.
– Может, сначала понаблюдаем? – заколебался Джим. – Узнаем, какие у него защитные механизмы?
– Что ты тянешь! – возмутилась Марта. – Дави гада!
Джим взял грабли и нерешительно направился к таракану. Таракан сиганул куда-то в сторону; Джим с размаху снес кашпо.
– Ой, забыла предупредить! – спохватилась Глэдис. – Они летучие.
По улице проехал микроавтобус с надписью «Соль-на-рану: судебные курьеры» и остановился через три дога. Из него вышел человек в белом гриме и блузе в черно-белую полоску.
– Что за «Соль-на-рану»? – удивился Джим.
– Как музыкальная телеграмма, только издевательская, – объяснила Глэдис. – Для богатых и оскорбленных: оригинальная доставка судебных извещений. На нашу улицу такие приезжают где-то раз в месяц.
– И как это все выглядит? – спросила Марта.
– Например, миссис ван Флит получила иск за клевету от мужского квартета парикмахеров. Мистеру Бакингему запретительный приказ принесла сама Ширли Темпл [1], точнее, ее двойник. И станцевала чечетку. Мистеру Фишбайну вручил повестку клоун. И брызнул в глаз из цветка в петлице!
Мим встал у парадного входа. Никто не открывал: видимо, потому, что он только делал вид, что стучит в дверь. Наконец курьера заметили из окна. Вручив бумаги, он вцепился в воображаемые прутья тюремной камеры и зарыдал.
Адресат схватил кубок лучшего игрока в боулинг и погнался за мимом. Мим долго убегал, нелепо прыгая и изображая испуг, пока не был повален ударом.
3
Два часа ночи. Ручеек пешеходов на Ховард-авеню давно иссяк. Над пейзажем в здешней части города довлели мартини-бары, бистро и рестораны калифорнийской кухни. Юным офисным работникам это, несомненно, представлялось особым шиком, иначе они вряд ли прозвали бы этот район «Сохо» – что, к сожалению, лишь усиливало душок провинциальности.
Скромное желтоватое здание в одном из переулков явно относилось к догламурной эпохе: толстые бетонные стены, окошки-бойницы с пивными вывесками… Бар «Пробочка» соседствовал с железной дорогой и оплетенными виноградом опорами виадука. Внутри в табачном дыму угадывались два бильярдных стола и десятка два шумно галдящих посетителей. Сегодня к этим достопримечательностям добавилась еще одна: длинноногая блондинка, которая, изящно выгнув спину, поднесла ко рту сигарету без малейшего намерения зажечь ее самостоятельно.
Перед блондинкой мгновенно материализовался молодой человек с двумя пейджерами на поясе и зажигалкой. Под первые такты «Индейской резервации» группы «Пол Ревери и рейдеры» красотка повернулась прикурить, нечаянно задев рукой паховую область кавалера. У него засосало под ложечкой: а вдруг это нарочно?
Десять минут спустя молодой человек получал отсос на переднем сиденье своего «хаммера».
Блондинка перевела дух.
– Любишь трахаться под коксом?
В руке мужчины самозародился бумажник. Он хотел было достать сотню, однако блондинка выхватила все банкноты и бросила себе на колени.
– С «восьмерки» больше кайфа!
– Но… – пролепетал он, потянувшись к деньгам. Блондинка возобновила игру на беззвучной флейте, и все сомнения улетучились.
– Жми на газ и выезжай на Ховард, – бросила она и снова занялась делом.
Нога на педали дернулась, и «хаммер» судорожно покатил по авеню. Блондинка высунула голову из-за щитка.
– Сворачивай!
«Хаммер» заехал на бордюр.
– Давай к этому подъезду. Фары притуши, движок не вырубай. Я сейчас! – Она выскочила из машины с тремя сотнями долларов и бросилась к подворотне.
– «Восьмерка» стоит две с половиной сотни! – крикнул вслед мужчина. – Максимум двести семьдесят пять!
– Возьму сдачу!
И она растворилась в черном проеме.
Мужчина высунул голову из окна, мучительно щурясь: куда она убежала?
А блондинка выскочила из подворотни на задний двор, оттуда – на соседнюю улицу. Никого! Завертелась посреди дороги. Наконец из-за угла блеснули фары, и к ней подъехала слегка битая «импала» с откидным верхом.
Шэрон вскочила в машину и кулаком ударила Коулмэна по плечу.
– Тупица! Сказала, будь на подхвате!
– Ой, – скривился Коулмэн, потирая плечо. – Сколько мы заработали?
– Ты – шиш, потому что опоздал! А если бы он за мной пошел?! – Она наклонилась, чтобы зажечь сигарету против ветра, глубоко затянулась и резко выпустила дым из ноздрей. – Не бабок тебе, а пулю в лоб!
– Откуда зажигалка?
Шэрон посмотрела на зажигалку.
– Ты о чем?
– Где-то я ее видел, – сказал Коулмэн.
Речь шла об изрядно помятой «зиппо». Со слов «Майами», «Апельсиновая чаша» и «1969 год» начала лупиться краска.
– Зажигалка как зажигалка, – фыркнула Шэрон, запихивая «зиппо» глубоко в карман тесных джинсов.
– Если та самая, мы попали, – сказал Коулмэн. – Очень похожа на зажигалку Сержа с третьего Суперкубка! Ты случайно не лазила в его тайный склад, а?
– Какой еще тайный склад? Вы что, еще в войнушку не наигрались? У меня, блин, спички кончились! А у него в коробке целая куча. И зажигалка.
– Ты и спички брала?! О черт, это вышка!
– Да хватит ныть!
– Черт побери! – возмутился Коулмэн. – Если ты не понимаешь, что такое тайный склад, ты ни черта о Серже не понимаешь!
– Коробка как коробка.
– Это коробка из-под сигар, которые сделали здесь, в Тампе, в тыща девятьсот пятом! А спички из его любимых городов Флориды. Половины уже на карте нет! И ты ими прикуриваешь!.. Серж нас пристрелит как собак!
1
Актриса, позже политический деятель.