Страница 52 из 61
Впрочем, это всего лишь крошечная драма одного человека, бессмысленная, если не проанализировать ее в широком масштабе, то есть попытаться выделить тот момент, когда мы превратились в Мусорную нацию, а я в максимальном приближении могу сказать – секунду спустя после того, как Нэнси Керриган [29]получила телескопической дубинкой по ноге. Вот уж где настоящая «мыльная опера»! Окно в подводный мир, в генофонд американцев, бассейн генов, надувной и купленный в ближайшем супермаркете! Признаюсь вам честно, как на духу: мне понравилось смотреть в это окно! Я узнал все о жизни детсадовцев. Мы можем увидеть страшно грубую, эгоистичную, инфантильную страну – себя. Если обратим внимание на спицы вокруг социокультурной оси Тони Хардинг. Греки любили трагикомедии Гомера; англичане жили в шекспировских драмах. А мы, американцы, – актеры в керригановском фарсе. Так что странного в том, что мы отправили ко всем чертям хорошие манеры, сочувствие и уважение? Мы стали огромной эгоцентричной нацией, которая тычет всем под нос конек с порванным шнурком и ревет как белуга. Мы забыли своих соседей. У нас нет стыда, нет уважения к чувствам других, нет чувства долга или самопожертвования. Подсыпать еще метафор? Мы не пройдем лишнюю милю, не встретим никого на полпути, а если вдруг в наших жалких ежедневных потугах что-то не склеится, если случится мелкое и досадное происшествие, например, выпадет из рук супертако [30], мы не моем пол, нет, мы начинаем радаром прочесывать комнату: вдруг найдется кто-то в пределах досягаемости – какой-нибудь малолетка, к которому мы протянем обвинительный мост из вымученной логики и откровенного самообмана. Может, он и держал тако в руках, может, он его сам сделал! Может, он и предупреждал вас: смесь жира и сметаны на пергаментной бумаге потенциально опасна. Может, он видел, как тако выскальзывает у вас из рук, будто в замедленной съемке, но нагло промолчал. А вы пытались одновременно есть, говорить по телефону и торговаться на электронном аукционе. У меня для вас новость: хотите верьте, хотите нет, но черные, гомики и евреи не роняли ваш тако. Вы, дружочек, сами его уронили! И это не значит, что вы плохой человек. И даже не значит, что вы сами виноваты. Это значит лишь, что дешевая комедия, которую мы называем жизнью, только что выбрала вас на роль бедолаги, который идет за шваброй. Так идите же за этой чертовой шваброй! Не стойте, не пяльтесь на пол, страдая по несъеденному ленчу и силясь понять, как же позитивные действия привели к плачевному результату. Такова жизнь! Она бывает странной, жестокой, иногда просто чумовой, однако, самое главное, все в ней чистая случайность. Справедливость и Честность – близнецы-обманщики в шутовских колпаках с бубенцами – не являются природными константами в отличие от энтропии или периодической таблицы элементов. Это чуждые понятия в человеческих джунглях. Справедливость и Честность – то, что мы сами должны дать миру за то, что нам подарили жизнь, а не врожденное право, которого мы ждем и требуем каждую секунду. Может, пора отказаться от интеллектуальной трусости? Судьбы – блеф, и никто нас не подстрахует. Я не говорю, что Бога нет. Я в Бога верю. Но он не менеджер среднего звена, поэтому хватит просить его забросить кризис в Руанде и помочь вам найти кошелек. Жизнь – долгое и одинокое путешествие по тропе, устланной упавшими жирными тако. Возьмите швабру и вытрите – не ради себя, а ради того парня, который слишком занят тем, чтобы не уронить свой собственный тако, и может поскользнуться из-за вашей ошибки. Так что не превышайте скорость, не обгоняйте: у других в машинах маленькие дети. Не мусорьте. Не завидуйте бедным за то, что у них есть чертовы продовольственные талоны. Не грубите усталым продавцам с минимальной зарплатой, особенно подросткам – они пошли на такую работу, потому что не разбираются в жизни. Вы в этом возрасте тоже не разбирались. Будьте с ними почутче. Поделитесь своим пониманием. Помните, что ваше чувство юмора обратно пропорционально вашей нетерпимости. В День Ветеранов остановитесь и задумайтесь. И не забудьте проголосовать. Исключение: если вы высылаете деньги телевизионным проповедникам, очень интересуетесь похищениями людей инопланетянами или недавно купили рыбу на дощечке на стену, которая поет «Don’t Worry. Be Нарру». В таком случае избирательный участок – страшное место! Под каждой урной – люк, который ведет к спасательной шлюпке инопланетян, наполненной стоматологическими инструментами и визжащими мастурбирующими зелеными человечками с Дьявольской Звезды. Итак, выпуск девяносто седьмого года, держите хвост пистолетом, хватайте швабры и включайтесь в игру. Не рвитесь делать кучу денег или менять устои общества. Просто убирайте за собой и не жалуйтесь. Самое главное – не забудьте остановиться и порадоваться дням, когда тако не падают, и от души поблагодарите того, кому молитесь… Спасибо за внимание!
Серж отступил от микрофона, и толпа взорвалась громким одобрительным криком. Воздух заполнили академические шапки, студенты обнимали друг друга, родители щелкнули тысячью фотоаппаратов. Серж подбежал к декану и еще раз хлопнул его по плечу:
– Ну, я пошел!
43
Приближалось четвертое июля.
Город оживился. Дети продавали лимонад, родители жарили барбекю, бейсбольная команда залива Тампы постепенно таяла до нуля… Амброз две недели не отпускал Сержа, и тот уже давно устал от попыток от него отделаться. Серж ни за что бы в этом не признался, но он прикипел к хитрому старичку. Амброз был всегда готов отправиться в какое-нибудь историческое место и стал надежной подменой Коулмэну, если тот слишком напился или обкурился, чтобы выходить из дому.
– Вон там! Видишь окно? – спросил Серж, указывая на бывший отель «Форт-Гаррисон» в Клируотере. – В этом номере Кит Ричарде написал песню «Удовлетворение», когда «Стоуны» выступали здесь в шестьдесят пятом.
– Класс! – сказал Амброз.
– Только не подумай, что ты мне начинаешь нравиться или что-то в этом роде, – сказал Серж. – Слушай, а хочешь сходить в Музей науки и промышленности? У них новое кино о космических шаттлах!
– Чего мы ждем?
Амброз сидел и болел за команду младшей лиги между Сержем и Коулмэном, пил пиво, стоя между ними у комнаты прессы, съел чизбургер, сидя между ними у стойки закусочной. Третьего июля они втроем сидели на веранде и уплетали каламари, приготовленное по секретному кубинскому рецепту Сержа.
– Замечательно, – пробубнил Амброз с набитым ртом.
– Видишь, Коулмэн? Наконец хоть кто-то оценит мое блюдо для гурманов!
– Мне нравится, как ты готовишь, – возразил Коулмэн.
– Ты вечно портишь мое «боличе мечадо» кетчупом.
– Просто организм требует кетчупа.
– Чем там занимается Джим?
Напротив Джим Дэйвенпорт прикреплял красно-бело-синие флажки к нижней балке веранды с помощью скрепочного пистолета.
– Похоже, готовится к вечеринке в честь Дня независимости, – сказал Амброз.
– Не слышал ни о какой вечеринке, – сказал Серж.
– Джим у Сержа образец для подражания, – сообщил Коулмэн Амброзу.
– Джим – один из невоспетых героев нашего времени, – объяснил Серж. – Он тихо поддерживает основы общества, не требуя ни фанфар, ни благодарности.
– Кем он работает? – спросил Амброз. – В антитеррористическом отделе полиции? В реанимации?
– Он родитель.
– Ты говорил ему о своих чувствах? – спросил Амброз.
– Не в таких подробностях.
– Так сходи и скажи.
– И спроси, правда ли у него вечеринка, – вставил Коулмэн. – Обожаю вечеринки.
Серж встал, однако тут Джим прикрепил последний флажок и ушел. Серж снова сел.
– Он зашел в дом. Подходить можно, только если люди на веранде. А если они в доме, сиди и жди. Невидимые границы вежливости! Меньше всего люблю людям надоедать.
– А может, ему нужно помочь с вечеринкой, – сказал Амброз. – Если предложить помощь, это оправдает вторжение.
29
Еще одна известная американская фигуристка. Она двукратный призёр зимних Олимпийских игр, двукратный призёр чемпионатов мира и чемпионка США.
30
Тако – блюдо мексиканской кухни, напоминающее шаурму.