Страница 9 из 57
— Ну как, нашли? — участливо встретила ее в собственном уже дворе баба Нюра.
— Нет.
— Может, в гости к кому зашла? — выдвинула предположение баба Нюра, но Вероника уже вошла в подъезд, решив переодеться и продолжить поиски. Так она и сделала.
Когда Вероника Сергеевна снова покинула дом, ей пришла в голову мысль, что Катины родители могли быть лучше осведомлены о местопребывании своей дочери, и она позвонила к ним в квартиру.
— Здравствуйте, — сказала она открывшей дверь Настасье, Катиной маме, — дочка у меня куда-то запропала… Вы не знаете, где ваша Катя?
— Катя дома, — с удивлением ответила та.
У Вероники Сергеевны похолодело в груди.
— Да вы проходите, — забеспокоилась Настасья и, повернувшись, крикнула в квартиру: — Катька! Поди сюда!
Вероника Сергеевна зашла в прихожую, терзая на груди кофту и нервничая. Вышла Катя.
— Здравствуйте!
— Катя, ты не знаешь, где Соня? — спросила Настасья. — Видишь, мама ее волнуется?
— Не знаю, — удивилась Катя.
— Как это — не знаешь? Вы вроде вместе уходили гулять?
— Нет… — сказала Катя, — Я забыла ей позвонить, что не выйду. Меня мама не пустила… Я сидела дома и смотрела сквозь занавеску… Не знаю, куда она пошла… Она с каким-то дядькой ушла, — сказала Катя виноватым голосом.
— С каким дядькой? — спросила взволнованно Вероника Сергеевна.
— Ну к ней подошел дядька, они о чем-то говорили. А потом ушли.
Вероника Сергеевна грузно опустилась на подставку для обуви, а растревоженная Катина мама продолжала ее расспрашивать:
— Что хоть за. дядька? Как он выглядит? Ты его раньше видела? И как только можно разговаривать с незнакомыми на улице!
— Да он нестрашный совсем, — оправдывалась Катя, — старый… Высокий такой, лысый, в плаще, и не жарко ему…
— А потом? Потом-то что было?
— Я же говорю — потом они куда-то ушли.
Тут Вероника Сергеевна пришла в себя и едва удержалась, чтобы не заголосить. Началась кутерьма.
Сперва испуганные хозяева принесли ей воды, она, стуча зубами о край стакана, выпила, пролив половину себе на грудь, потом кинулась звонить мужу, причем ничего толком не могла объяснить, зато здорово его напугала. Он сказал, что постарается поскорей освободиться.
Затем стали звонить в милицию.
— Алло. — Вероника Сергеевна умела, когда, надо, взять себя в руки и теперь говорила с дежурным своим властным, хорошо поставленным голосом. — Моя фамилия Бритвина, у меня пропала дочь.
— Когда? — без всякого интереса поинтересовался дежурный.
— Сегодня.
— Как пропала?
— Исчезла. Ее увел какой-то мужчина.
— Знакомый?
— Нет.
— Откуда сведения?
— Видела подруга.
— Сколько лет?
— Пятнадцать, — отвечала Вероника Сергеевна, начиная терять терпение.
— Приходите завтра, пишите заявление.
— Почему завтра? — удивленно воскликнула Вероника Сергеевна.
— Потому что должно пройти определенное время, — терпеливо объяснил дежурный; — чтобы принять меры к поиску вашей дочери.
— Какое еще время! — в голос закричала Бритвина. — Мою дочь увел какой-то неизвестный тип.
— А если она через час вернется? — задал резонный вопрос дежурный. — У нас и так людей мало, а если еще по ложным вызовам тревогу поднимать…
— Почему это — по ложным? — почти задохнулась Вероника Сергеевна.
— Короче говоря, приходите утром. Пишите заявление, — повторил дежурный. — Да явится ваша дочь. В девяноста процентах случаев пропавшие дети сами являются…
Наконец Бритвина поняла, что смысла препираться с ним никакого нет, и повесила трубку.
«Может, это и к лучшему, — подумала она, — милиция может и помешать, если, конечно, это похищение…»
Думать так Веронику Сергеевну заставлял трезвый, холодный рассудок, которым она всегда отличалась…
Но через минуту Бритвина снова впала почти в истерическое состояние…
Потом стали обзванивать морги и больницы — с помощью все той же Настасьи, у которой самообладания было побольше, — но нигде ничего не знали.
Наконец Бритвина, не дожидаясь мужа, вырвалась от соседей и в полувменяемом состоянии бегала по району, заглядывая во дворы, кидалась к прохожим, обежала весь Филевский парк…
Сонечки нигде не было.
В конце концов Бритвину прямо на улице перехватил перепуганный муж и отвел домой.
Дома опять начались тяжелые сцены и пришлось вызывать врача из поликлиники, ибо Вероника таки довела себя до нервного припадка… Врач вколол Бритвиной снотворное, и она наконец уснула.
Проснувшись на следующее утро и обнаружив около постели сидящего в кресле мужа, Вероника поняла: Соня не вернулась… Но на этот раз истерик закатывать не стала. Зажмурилась, подышала, стараясь унять бившую ее нервную дрожь, потом открыла глаза и, посмотрев на мужа, спросила:
— У тебя знакомые сыщики есть?
Муж вздрогнул и чуть не выронил чашку с давно остывшим кофе.
— Вот так, — пояснила Бритвина, мужественно и спокойно заканчивая рассказ, — я понимаю, именно этот лысый мужчина и… Ну, в общем, похитил девочку.
— Значит, это было позавчера?
— Да.
— А из примет только лысина и светло-серый плащ…
— Да.
— Ну половина мужского населения Москвы носят плащи и имеют лысины… Да и светло-серая расцветка плащей весьма распространена. По таким приметам будет трудно кого-то поймать.
— Больше ничего я пока не знаю, — развела руками Вероника Сергеевна, — но я постараюсь еще расспросить Катю.
— Давайте сразу договоримся: если будут новые сведения — немедленно звоните мне, немедленно! Каждая мелочь может помочь.
— Конечно, я понимаю. Буду вам сообщать сразу же.
— Запомните, обо всем. Без исключения. Это очень важно.
Бритвина кивнула.
Глядя на нее сейчас, вряд ли кто-то смог бы поверить, что эта решительная и властная женщина способна биться в истерике и как безумная носиться по улице в одном халате.
— Вы хорошо держитесь… — только и сказал я с уважением.
— Господи, — продолжила свою мысль Бритвина, не обращая внимания на комплимент, хотя подсознательно он наверняка сказался благотворно, — а что, если он какой-нибудь маньяк-убийца?
— Все может быть, — согласился я и напомнил: — Но ее могли похитить и из-за выкупа, и это более вероятно.
— Дай-то Бог… Я чувствую, я знаю, что Сонечка жива. Сердце матери не обманешь… Я чувствую, что она где-то рядом…
— А что милиция? — направил Я ее мысли в нужное русло.
— Да ну, — махнула рукой Бритвина, — в нашей милиции говорят: бросьте вы нервничать, сама явится, никуда не денется… Так что на них у меня никакой надежды.
— Понятно… У них есть правила соответствующие. Должен пройти определенный срок со времени пропажи.
— Плевать я хотела на их правила! — в сердцах воскликнула Бритвина. — А если пока проходит этот срок, происходит непоправимое? Об этом они не думают?
Я предпочел промолчать, вместо того чтобы объяснять матери похищенной девочки простые вещи, — например, что если милиция будет начинать розыскные мероприятия по каждому заявлению о пропаже, ей придется оставить все другие дела. Да и многие пропавшие действительно сами возвращаются домой…
— Что скажете, Денис? — спросила наконец Бри-твина деловым и спокойным голосом. — Можете вы-то хоть что-нибудь сделать?
— Ну что ж, — сказал я, закрывая блокнот, — не стану вас обманывать. Это дело будет не из легких…
Бритвина опустила глаза, и чашка в ее руке задрожала. Она тихо проговорила:
— То есть вы не можете гарантировать, что моя дочь будет найдена?
— Пока что рано говорить о результате. А тем более о гарантиях. Слишком мало фактов. Но тем не менее я сделаю все возможное, чтобы разыскать вашу дочь.
— И невозможное! — повелительно добавила Бритвина.
— Разумеется. И невозможное тоже. Покажите мне, пожалуйста, продавщицу мороженого, с которой вы разговаривали, представьте меня соседям, с чьими детьми играла обычно Соня, а также собачникам, проживающим в вашем доме. Они часто могут рассказать многое. Я подключу к расследованию достаточно большое количество сотрудников — сами понимаете, дело срочное, так что…