Зовут его Валерка

— Хочу быть обезьяной, — упрямо повторил Витька.

— Почему это вдруг обезьяной? — рассердилась на него Маринка.

— Потому, что обезьяна сидит в клетке и все бросают ей конфеты.

— Ну и дурак! — презрительно заявляет Толька. — Стал бы я из-за конфеты сидеть в клетке.

Резкий звонок отвлекает Валерку. Он бежит к двери, но там никого нет. Снова звонок. Да это же телефон!

Валерка снимает трубку и слышит голос дяди Саши.

— Это наш племяш?

— Я, — отвечает Валерка.

Трубка ненадолго замолкает, и снова голос:

— Ты, дружок, меня извини: я вынужден немного задержаться в цехе. Вы там пока начинайте ужин, а я чуть позднее подъеду. Обязательно подъеду, так и передай тёте Лене.

— Элоу капризничает? — лукаво спрашивает Валерка.

— Да, чуть-чуть, но она скоро перестанет. Ты уж не обижайся на меня.

Валерка кладёт трубку. Ему немного грустно, но он не обижается. Ведь это же работа, а работа — прежде всего.

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Валерка явно ошибался, когда думал, что только август такой счастливый.

Он хорошо помнит 1 сентября, когда вышагивал в школу в новой форме, с новым портфелем и с букетом цветов. Он отлично помнит, как первый раз сел за парту. Посадили его рядом с девчонкой.

Маринка очень завидовала Валерке и уговаривала не ходить в этом году в школу, а подождать её до следующей осени. Валерка сказал, что так нельзя. Раз все идут — значит, и он должен. Маринка тяжело вздохнула и согласилась с ним. А жаль всё-таки, что ей шесть лет. Сидел бы сейчас Валерка с ней за одной партой, а не с Нинкой Новиковой.

Новикова всё время крутится на уроках и пристаёт к Валерке. Один раз она даже исчертила его тетрадь и поставила кляксу прямо на классной работе.

Дарья Емельяновна пристыдила Валерку за это, а он промолчал и не выдал Новикову. Уж что угодно, а ябедой он никогда не будет.

Вредная девчонка Новикова, да ещё учится плохо.

В одной группе с Валеркой — Женька Мармыш. Они по-настоящему подружились. Вместе ходят в школу и даже договорились заступаться друг за друга.

Женька тоже в новой форме, но и она на нём сидит смешно. Штаны никак не держатся на его круглом животе и волочатся по полу, ремень тоже скатывается под живот, и над ним вздувается пузырём рубашка.

Женька умеет корчить всякие дурашливые рожи. Растянет и без того большой рот в улыбке, поднимет вверх бесцветные брови и дико заворочает зрачками, точно так, как Незнайка по телевизору.

У Валерки теперь новый распорядок дня, потому что в школу он ходит во вторую смену. Он уже знает несколько букв и умеет считать до двадцати.

Каждый месяц несёт с собой что-то новое.

Валерке очень понравился сентябрь, когда стояла хорошая и тёплая погода. Правда, утром и вечером было холодновато и даже приходилось надевать пальто. Зато днём можно бегать в одном костюме, почти как летом.

Дядя Саша сказал, что сентябрь в Ангарске всегда такой и что здесь настоящая золотая осень, как у Левитана. Валерка знает, что Левитан — это художник. Валерке понятно, почему дядя Саша осень назвал золотой. В сентябре тополя и ильмы становятся жёлтыми. Желтые листья лежат на газонах и тротуарах, желтеют и березы в лесу. Желтеет и никнет к земле трава. Только сосны и ели остаются прежними.

В октябре холодно. Ветви тополей и берёз совсем оголились, и деревья стали серыми и пустыми.

Разрешили охоту на коз. Дядя Саша сдержал слово и взял с собой Валерку.

Тётя Лена, как только услышала, что Валерка собирается на охоту, сразу напустилась на дядю Сашу.

— Как ты можешь, Саша, тащить ребёнка в лес? Детское ли это занятие — смотреть, как вы убиваете животных? Не пущу я его никуда!

— Успокойся, Леночка. Пусть парень привыкает к трудностям.

— Не надо ему привыкать к таким трудностям. Я презираю вашу охоту и считаю её бесчеловечным занятием. Если бы я была на твоём месте…

Дядя Саша подмигнул Валерке: мол, не беспокойся, дружище, тётя Лена уже сдаётся.

— То-то и оно, что на моём месте ты никак оказаться не можешь. Мы, мужчины, любим охоту превыше всего. Правда, дружище?

— Правда! — закричал Валерка совсем чужим голосом.

И тётя Лена закрыла руками уши.

— Делайте, как знаете.

Второй раз ей повторять не пришлось. Дядя Саша и Валерка знали, что делать. Они быстро собрались и уехали.

На ночлег охотники остановились в деревне, спали прямо на полу в тёплой избе.

Проснулись очень рано.

На улице было ещё темно. Совсем сонного Валерку посадили в машину, и он даже не заметил, как очутился в лесу. Когда рассветало, дедушка из деревни написал номера на бумажках, скатал их и положил в шапку. Охотники по очереди запускали в шапку руки и вытягивали из неё бумажки. При этом одни радостно улыбались, а другие с досадой крякали и бросали бумажки.

Дядя Саша тоже взял из шапки бумажку и поморщился.

— Не везёт нам с тобой, — сказал он Валерке, — придётся идти в загон.

— Как — в загон? — не понял Валерка.

— Сейчас увидишь.

Потом все разделились на две группы. Одни сели на машину и уехали, а группа, в которой были дядя Саша и Валерка, растянулась цепью по лесу.

Некоторое время вокруг стояла тишина. И вдруг откуда-то сбоку раздался смешной крик, не то «ау!» не то «оп-ппа!».

Этот крик подхватили остальные.

— Оп-ппа! — закричал и дядя Саша и начал стучать палкой по деревьям.

Валерка шагал рядом с ним и смеялся. Очень уж забавной показалась ему эта игра.

— Что смеёшься? Кричи! — строго оказал дядя Саша.

— А зачем?

— Э, да, я вижу, ты совсем тёмный человек. Там перед нами расположились охотники с ружьями, а наша с тобой задача криком выгнать к ним коз. Понял?

— Понял, — ответил Валерка и тоже начал кричать: — Оп-ппа! Оп-ппа!

Где-то совсем близко, почти рядом с Валеркой, раздались выстрелы — один за другим. Валерка даже вздрогнул от неожиданности.

— Кажется, есть, — говорит дядя Саша и ускоряет шаги.

Навстречу загонщикам выходят первые стрелки.

— По цели били? — спрашивает дядя Саша.

— По козам, — отвечает ему дядя Витя.

С ним Валерка познакомился совсем недавно.

— Петрович стрелял дуплетом и промазал. Его даже козы топтали, — говорит дядя Витя и смеётся.

В стороне с ружьем стоит дядя Петя, и Валерка бежит к нему.

— Дядя Петя! — кричит он. — Вы видели коз? Вы стреляли в них?

— Видел, — смеётся Петрович, — они меня чуть в землю не втоптали. Красивые, черти, бегут так, словно стелются по земле, а шерсть у них ну прямо как осенний мох.

— А почему не стреляли? — интересуется Валерка.

— Не смог. Так просто, бабахнул пару раз для острастки, когда они салфетки показали мне.

— Какие это салфетки?

— У диких коз нет хвоста, а на этом месте растёт белая шерсть, пушистая такая, вот её-то и называют салфеткой.

— Слушай ты его… Не хотел он стрелять! Жалко, вишь, ему козочку стало, — неожиданно вмешался в разговор один из подошедших охотников. — Ты вот ему байки заливай, — показал он на Валерку, — глядишь, он тебе и поверит, а я стреляный воробей.

Петрович, по-прежнему улыбаясь, перезарядил ружьё и хлопнул охотника по плечу.

— Тебя-то я и не стал бы убеждать: ты же варвар и не поймёшь…

И тут все напустились на дядю Петю:

— Лучше скажи, что струсил.

— Братцы, он же уснул, а козы его разбудили, вот он с перепугу и дал дуплета.

— Эх, Петрович, Петрович, — укоризненно покачал головой усатый дядька, — не думал я, что ты такой мазила, а ещё фронтовик.