Страница 47 из 59
Так мы узнали Китай, быв обязаны сим первым достоверным о нем известием редкому смыслу, мужеству, терпению двух Козаков, умевших преодолеть все труды, опасности пути дальнего, неведомого, сквозь степи, горы и кочевья варваров, виденные, может быть, только отчасти славным Венециянским путешественником XIII века Марком Полом.
Но еще господство наше за Каменным Поясом было слабо и ненадежно: Татары Сибирские, признав Иоанна своим Верховным Властителем, не только худо платили ему дань, но и частыми набегами тревожили Великую Пермь, где был конец России. Озабоченный важными, непрестанными войнами, Царь не мог утвердить ни власти своей над отдаленною Сибирью, ни спокойствия наших владений между Камою и Двиною, где уже издавна селились многие Россияне, привлекаемые туда естественным изобилием земли, дешевизною всего нужного для жизни, выгодами мены с полудикими соседственными народами, в особенности богатыми мягкою рухлядью. В числе тамошних Российских всельников были и купцы Строгановы, Яков и Григорий Иоанникиевы, или Аникины, коих отец обогатился заведением соляных варниц на Вычегде и (если верить сказанию иностранцев) первый открыл путь для нашей торговли за хребет гор Уральских. Пишут, что сии купцы происходили от знатного, крещеного Мурзы Золотой Орды, именем Спиридона, научившего Россиян употреблению счетов; что Татары, им озлобленные, пленили его в битве, измучили и будто бы застрогали до смерти; что сын его потому назван Строгановым, а внук способствовал искуплению Великого Князя Василия Темного, бывшего пленником в Казанских Улусах. Желая взять деятельные меры для обуздания Сибири, Иоанн призвал упомянутых двух братьев, Якова и Григория, как людей умных и знающих все обстоятельства северо-восточного края России, беседовал с ними, одобрил их мысли и дал им жалованные грамоты на пустые места, лежащие вниз по Каме от земли Пермской до реки Сылвы и берега Чу совой до ее вершины; позволил им ставить там крепости в защиту от Сибирских и Ногайских хищников, иметь снаряд огнестрельный, пушкарей и воинов на собственном иждивении, принимать к себе всяких людей вольных, не тяглых и не беглых, — ведать и судить их независимо от Пермских Наместников и Тиунов, не возить и не кормить Послов, ездящих в Москву из Сибири или в Сибирь из Москвы, — заводить селения, пашни и соляные варницы, — в течение двадцати лет торговать без пошлины солью и рыбою, но с обязательством не делать руд, и если найдут где серебряную или медную, или оловянную, то немедленно извещать о сем казначеев Государевых. Довольные Царскою милостию, деятельные и богатые Строгановы основали в 1558 году близ устья Чусовой городок Канкор, на мысу Пыскорском, где стоял монастырь Всемилостивого Спаса, в 1564 г. крепость Кергедан на Орловском Волоке, в 1568 и 1570 г. несколько острогов на берегах Чусовой и Силвы; приманили к себе многих людей, бродяг и бездомков, обещая богатые плоды трудолюбию и добычу смелости; имели свое войско, свою управу, подобно Князькам Владетельным; берегли северо-восток России ив 1572 году смирили бунт Черемисы, Остяков, Башкирцев, одержав знатную победу над их соединенными толпами и снова взяв с них присягу в верности к Государю. Сии усердные стражи земли Пермской, сии населители пустынь Чусовских, сии купцы-владетели, распространив пределы обитаемости и государства Московского до Каменного Пояса, устремили мысль свою и далее.
Кучюм, овладев Сибирью, искал благоволения Иоаннова, когда еще опасался ее жителей, насильно обращаемых им в Магометанскую Веру, и Ногаев, друзей России: но утвердив власть свою над Тобольскою Ордою, перезвав к себе многих степных Киргизов и женив сына, Алея, на дочери Ногайского Князя, Тин-Ахмата, уже не исполнял обязанностей нашего данника, тайно сносился с Черемисою, возбуждал сей народ свирепый к бунту против Государя Московского и под смертною казнию запрещал Остякам, Югорцам, Вогуличам платить древнюю дань России. Встревоженный слухом о Строгановских крепостях, Кучюм (в Июле 1575 года) послал своего племянника, Маметкула, разведать о них и, если можно, истребить все наши заведения в окрестностях Камы. Маметкул явился с войском как неприятель: умертвил несколько верных нам Остяков, пленил их жен, детей и Посла Московского, Третьяка Чебукова, ехавшего в Орду Киргиз-Кайсакскую; но узнав, что в городках Чусовских довольно и ратных людей и пушек, бежал назад. Строгановы не смели гнаться за разбойником без Государева повеления: известили о том Иоанна и просили указа строить крепости в земле Сибирской, чтобы стеснить Кучюма в его собственных владениях и навсегда утвердить безопасность наших. Они не требовали ни полков, ни оружия, ни денег; требовали единственно жалованной грамоты на землю неприятельскую — и получили: 30 Маия 1574 года Иоанн дал им сию грамоту, где сказано, что Яков и Григорий Строгановы могут укрепиться на берегах Тобола и вести войну с изменником Кучюмом для освобождения первобытных жителей Югорских, наших данников, от его ига; могут в возмездие за их добрую службу, выделывать там не только железо, но и медь, олово, свинец, серу для опыта, до некоторого времени; могут свободно и без пошлины торговать с Бухарцами и с Киргизами. — Следственно, Строгановы имели законное право идти с огнем и мечем за Каменный Пояс; но силы, может быть, не ответствовали ревности для такого важного предприятия. Миновало шесть лет, и в течение сего времени Яков с Григорием умерли, оставив свое богатство, ум и деятельность в наследие меньшому брату Семену, который вместе с племянниками Максимом Яковлевым и Никитою Григорьевым счастливо исполнил их славное намерение, заслужив тем сперва гнев Иоанна, а благодарность, его и России, уже после!
Мы говорили о происхождении, доброй и худой славе, верности и неверности донских Козаков, то честных воинов России, то мятежников, ею не признаваемых за Россиян. Гневные отзывы Иоанновы о сей вольнице в письмах к Султанам и к Ханам Таврическим были истиною: ибо Козаки, действительно, разбивая купцев, даже Послов Азиатских на пути их в Москву, грабя самую казну Государеву, несколько раз заслуживали опалу; несколько раз высылались дружины воинские на берега Дона и Волги, чтобы истребить сих хищников: так в 1577 году Стольник Иван Мурашкин, предводительствуя сильным отрядом, многих из них взял и казнил; но другие не стремились: уходили на время в пустыни, снова являлись и злодействовали на всех дорогах, на всех перевозах; в быстром набеге взяли даже столицу Ногайскую, город Сарайчик, не оставили там камня на камне и вышли с знатною добычею, раскопав самые могилы, обнажив мертвых. К числу буйных Атаманов Волжских принадлежали тогда Ермак (Герман) Тимофеев, Иван Кольцо, осужденный Государем на смерть, Яков Михайлов, Никита Пан, Матвей Мещеряк, известные удальством редким: слыша, как они ужасают своею дерзостию не только мирных путешественников, но и все окрестные Улусы кочевых народов, умные Строгановы предложили сим пяти храбрецам службу честную; послали к ним дары, написали грамоту ласковую (6 Апреля 1579 года), убеждали их отвергнуть ремесло, недостойное Христианских витязей, быть не разбойниками, а воинами Царя Белого, искать опасностей не бесславных, примириться с Богом и с Россиею; сказали: «имеем крепости и земли, но мало дружины: идите к нам оборонять Великую Пермь и восточный край Христианства». Ермак с товарищами прослезился от умиления, как пишут: мысль свергнуть с себя опалу делами честными, заслугою государственною и променять имя смелых грабителей на имя доблих воинов отечества, тронула сердца грубые, но еще не лишенные угрызений совести. Они подняли знамя на берегу Волги: кликнули дружину, собрали 540 отважных бойцов и (21 Июня) прибыли к Строгановым — «с радостию и на радость, — говорит Летописец: — чего хотели одни, что обещали другие, то исполнилось: Атаманы стали грудью за область Христианскую. Неверные трепетали; где показывались, там гибли». И действительно (22 Июля 1581 года) усердные Козаки разбили наголову Мурзу Бегулия, дерзнувшего с семьюстами Вогуличей и Остяков грабить селения на Сылве и Чусовой; взяли его в плен и смирили Вогуличей. Сей успех был началом важнейших.