Плата за счастье

— O, папочка! — она, назвав его, как в детстве, повернулась и бросилась в его объятия. — Я всегда буду твоей дочерью, твоей и маминой, — с чувством заверила она. — Разве ты не понимаешь, что именно этого желала мне Ребекка? — она смотрела на него с любовью, а по щекам текли слезы. — Она хотела, чтобы я была вашей дочерью, воспитывалась в доме, полном тепла и смеха. Я — ваша дочь, твоя и мамина!

Но она знала и то, что должна теперь прочитать письмо Ребекки, что она многим ей обязана. Ребекка принесла слишком большую жертву, чтобы ей в этом отказать…

— Я второй раз нарушила ваш перерыв на обед? — Брайана улыбнулась хмурому человеку, сидящему за столом напротив.

— Вовсе нет, — возразил Питер Лэндрис. — Я редко ем во время перерыва.

Она успокоилась.

— Документы, представленные мною, в порядке?

— В полном порядке, — ему понадобилось всего две минуты, чтобы просмотреть свидетельство о рождении и бумаги по удочерению, которые принесла с собой Брайана.

— Тогда почему вы до сих пор кажетесь таким… задумчивым? — осторожно подгоняла его Брайана.

— Я нахожу вашу просьбу о присутствии здесь Натана несколько необычной.

— Вся ситуация необычна, мистер Лэндрис, — подчеркнула она. — Уже двадцать один год вы храните у себя сведения о последней воле Ребекки. Теперь я хочу ее услышать.

Да, она хотела услышать завещание Ребекки. Но ей хотелось, чтобы рядом был Натан. Ей это было просто необходимо.

— Такая у нас, адвокатов, работа, мисс Гибсон, — сдержанно отвечал тот, явно огорченный ее упреком. — И ваше замечание не вполне справедливо. Вам лишь недавно исполнилось двадцать один год, и я не мог…

— Извините, я опоздал, — Натан без предупреждения ворвался в комнату, одетый для судебного заседания — в темную куртку и темные в полоску брюки. — Здравствуйте, Брайана, — сдержанно поздоровался он, его глаза вновь скрывались за очками.

Она начинала тихо ненавидеть эти очки. У нее было ощущение, что Натан надевает их вовсе не только для чтения, он прекрасно знает, что они создают барьер между ним и остальным миром. В данном случае, между ним и ею.

— Здравствуйте, Натан, — весело ответила Брайана. — Мне кажется, я забыла поблагодарить вас за вчерашний обед. Он был восхитителен, — с озорством добавила она. Пусть попробует теперь поставить барьер!

Он быстро взглянул на отца, и обернулся к ней.

— Вы не забыли, — процедил он.

— Обед? — повторил его отец, как обычно, резко. — Вы вчера вечером обедали вдвоем?

— Раз Брайана так сказала, значит да, — раздраженно ответил Натан, встретив осуждающий взгляд отца.

— Понимаю, — сухо бросил тот и перешел к делу. — Итак, как ты знаешь, Брайана просила, чтобы ты присутствовал на этой встрече, так что, полагаю, лучше нам с этим смириться.

Похоже, он не очень счастливый человек, решила Брайана. Она совсем не думала о нем, когда с утра первым делом позвонила ему и попросила о встрече днем. Она попросила, чтобы и Натан тоже присутствовал. Ей хотелось, чтобы Натан присутствовал. Несмотря на то, как они вчера вечером расстались, ей надо было, чтобы он присутствовал!

— Вчера вечером я говорила с отцом, — сообщила она им. — Теперь я знаю, что до замужества моя бабушка по матери была Джоанна Харрингтон. Эта сторона завещания Ребекки меня не интересует, — твердо добавила она, не давая Питеру Лэндрису заговорить. — Я хочу только прочитать письмо, которое Ребекка мне оставила.

Ее руки, вцепившиеся в колени, Слегка дрожали.

Она до утра лежала, думая об этом, почти не спала и решила, что, чем скорее она прочитает письмо Ребекки, тем скорее будет знать, что делать дальше. Если вообще надо что-нибудь делать.

— Деньги, оставленные вам, были помещены под опеку…

— Меня не интересуют деньги, только письмо! — глаза Брайаны сверкали, она гневно посмотрела на Питера Лэндриса.

— Это значительная сумма…

— Меня не волнует, сколько там, — вновь перебила она. — У меня есть все, что нужно, деньги мне не нужны.

— Но…

— Отец, оставим пока этот вопрос, — вмешался Натан. Он явно заметил готовность к битве в глазах Брайаны и, в отличие от отца, обратил на это внимание. В Еще будет время обсудить вопрос о деньгах с Брайаной, может быть, основать попечительский фонд для ее будущих детей, если она все-таки откажется от денег. Не будьте так чертовски вспыльчивы, Брайана, — резко сказал он, когда она вновь попыталась запротестовать. — Несмотря на ошибки, какие она, может быть, сделала, Ребекка отдала все, что могла, для своего ребенка — для вас! Отказаться — все равно, что бросить это ей в лицо!

— Натан! — одернул его отец, глубоко недовольный непрофессиональным поведением сына.

Натан встретил упрек невозмутимо, по-прежнему глядя на Брайану.

— Будьте упрямой, если хотите, Брайана, — четко сказал он. — Но не глупой.

— Натан, я в самом деле должен протестовать…

— Все в порядке, мистер Лэндрис, — заверила Брайана пожилого мужчину и, взглянув на Натана, улыбнулась. — Мы с Натаном понимаем друг друга.

Вот почему ей хотелось, чтобы он сегодня присутствовал. Натан мог изо всех сил пытаться установить расстояние между ними, по не вполне понятным ей причинам, но он не мог отрицать существовавшего между ними взаимопонимания. И вряд ли он мог забыть порыв страсти, охватившей их вчера вечером…

— Попытаюсь не быть глупой, Натан, — с притворным смирением ответила она.

Он взглянул на нее, прищурившись, и коротко кивнул.

— Рад слышать.

Она заставила себя улыбнуться в ответ. Он и впрямь мог быть невероятно напыщенным — и все же он ей нравился. Больше, чем следовало при столь странных обстоятельствах. Но она ничего не могла с собой поделать.

Она вновь обернулась к Лэндрису-старшему.

— Письмо, мистер Лэндрис, — хрипло вымолвила она.

Он открыл папку, лежащую на столе — сверху было письмо.

— Я понятия не имею, что там написано. — Он взял в руки конверт, и Брайана мимоходом заметила, что его руки, как и у Натана, длинные и тонкие. — И думаю, вы предпочтете читать его в одиночестве, так что…

— Нет! — поспешно возразила она, чересчур поспешно. — Нет, — повторила немного спокойнее. — Я предпочту, чтобы вы оба остались.

Питер Лэндрис недоуменно поднял брови. И тут же согласно кивнул, протягивая ей конверт через стол.

Брайана несколько секунд даже не глядела на письмо, а просто держала, понимая, что оно — единственная весточка, которую она получила — и когда-либо получит — от своей настоящей матери. Она знала, что была гораздо счастливее большинства приемных детей, которые, как в плохих сценариях, найдя матерей, огорчали их своим появлением. От своего приемного отца она знала, что Ребекка сделала все, чтобы этого не случилось.

Только одно слово было на конверте. Ее имя. Брайана. Имя, которое ее мать дала ей перед смертью.

Ее руки слегка дрожали, когда она вскрывала конверт, и совсем уж заметно тряслись, когда она доставала из него единственный листок почтовой бумаги. И хотя, по ее собственной просьбе. Натан с отцом остались в комнате, может быть, ей было бы лучше в одиночестве прочитать те единственные слова, которые оставила ей мать.

«Моя дорогая дочка!»— так начиналось письмо, и у Брайаны выступили слезы на глазах, а горло судорожно сжалось.

«Я надеюсь, ты позволишь обращаться к тебе так, потому что ты была моим горячо любимым ребенком с той минуты, как я узнала, что жду тебя. Я любила тебя тогда, люблю и сейчас. Я хотела — о, как я хотела бы, чтобы я могла быть с тобой рядом, видеть, как ты вырастешь в прекрасную женщину, какой, я уверена, ты стала. Но это невозможно, слишком много боли уже было, больше мне не вынести. Взамен я постаралась обеспечить тебе жизнь, какую ты заслуживаешь. Джейн и Грэхем будут тебе хорошими родителями и, не сомневаюсь, научат тебя ценить все то прекрасное, чем сами обладают. Самое главное, я знаю, что они будут любить тебя, как свою собственную дочь.

Я не была благоразумной, Брайана. Но до того, как появилась ты, я сама отвечала за свои ошибки. Поверь мне, ты была зачата с любовью, если и не со стороны твоего отца, то с моей. Ты должна знать худшее, и я надеюсь, ты меня простишь. Твой отец был женат, но я по наивности верила, что он любит меня. Как только я узнала, что у нас будет ребенок, я подумала, что у нас будет семья, как мне всегда хотелось. Я ошиблась. Как ужасно ошиблась! У меня не было выбора, мне пришлось уйти из дома и скрываться, пока ты не родишься.

Я и сейчас скрываюсь. Я чувствовала, как ты растешь внутри меня, радовалась каждому твоему движению, родила тебя, первые два месяца выкармливала… Но сейчас время отпустить тебя, отдать в любящие, заботливые руки Джейн и Грэхема. Это последнее, что я могу для тебя сделать, моя дорогая девочка. Мой первый и единственный дар тебе. Знай всегда, что я любила тебя. Надеюсь, ты будешь счастлива.

Любящая тебя мать,