Война за корону

— Машка, иди сюда. — Илья ещё сам не до конца понимал, что ему нужно, но поддержка стихиального мага показалась важной.

— Ваша помощь может понадобиться при возведении локального щита вокруг донжона, ваше величество, — спокойно сказал господин Даро.

— Попробуем кое-что сделать ещё до этого. — Петербуржец испытал вдруг глубочайшую уверенность в своих силах. Он просто знал, что может «кое-что сделать», и спорить тут было не о чем. Он решительно направился к балюстраде, окружавшей открытую площадку крыши. — Маш, помоги мне нащупать ориор.

Господин Лонагран без слов или каких-либо пояснений подошёл к Илье и, сняв с правой руки, протянул ему тяжёлый старинный перстень. Юноша, всё поняв и оценив жест хозяина замка и, как следствие, Лан-Гранского средоточия магической энергии, поспешил стащить с пальца бабушкино наследство. Объединить под своей властью сразу два магических инструмента было невозможно.

Правда, и совладать с чужим оказалось непросто, однако петербуржцу это удалось в один миг — должно быть, хозяин отдал предмету какой-то недвусмысленный приказ. Он ощутил ошеломляющее чувство быть частью мощнейшей энергетической системы — на тот миг, пока и в самом деле был растворён в нём. А в следующий миг почувствовал мгновенную угрозу, бьющую ему, казалось, прямо в грудь. Чтобы отразить атаку боевой системы, ещё не интериции, но уже почти, Илья в один миг свёл всю наличную энергию в одну крохотную область защиты. Он очень хорошо чувствовал, на какой грани нужно остановиться, чтобы защита не исчезла совсем. И пусть энергии хватало лишь на поддержание щита, а не на защиту, — он всё же держался.

В момент столкновения интериции с защитой пришла ещё одна мысль, и Илья ухватился за энергетическую составляющую системы. Ощущение длилось лишь одно мгновение, но его хватило, чтоб «поймать» кончик клубка и размотать его — именно такая ассоциация вспыхнула в сознании юноши одновременно с решением, куда деть полученный разом огромный объём энергии. «Перестроить по импульсам», — подумал петербуржец. Этот термин он мог подхватить в какой-нибудь книге по системной магии или услышать от господина Лонаграна, однако сейчас Илья воображал себя первооткрывателем, и это чувство ободрило едва ли не больше, чем успех.

Он хотел ухватить Машу за руку, но между ними возник Санджиф, который стал чем-то вроде связующего звена. Перед Ильёй открылась ещё одна бездна, из которой можно было черпать энергию (её не хватило бы на замковую защиту, но любая мелочь могла сыграть роль), однако теперь он уже не слишком-то нуждался в этом. Он вдруг понял то, что не до конца понимал раньше: как важна может быть возможность воспринять происходящее во всех деталях, не дожидаясь, пока информация по сети дойдёт с компьютера на компьютер. Он понял, что возможность напрямую переводить массивы энергий из одной части магической формации в другую, не прибегая для этого к сложной комбинации компьютерных программ, является в их случае единственным спасением.

Следующие минуты (а может, часы — время юноша теперь воспринимал опосредованно, лишь оценивая, долго ли занимает то или иное действие по сравнению со временем звучания той или иной произносимой фразы) Илья «гонял» энергию из одной части замкового щита в другую, то отбирал её у контратакующих систем, то возвращал. Большинство присутствующих на площадке крыши молчали — наверное, боялись помешать. Потом раздался громогласный мат, один из системных блоков задымил. Заискрили провода.

— Отключай технику, — скомандовал господин Лонагран.

— Если отключим, потом минут десять обратно включать будем!

— Не мешайте его величеству! — рявкнул лорд Тервилль.

«Вы не мешаете», — подумал петербуржец, но где уж там произнести вслух — не хватало толики нужного на это внимания.

— Вы не мешаете, — озвучил Санджиф, и Илья воспринял этот факт без удивления. Уж кому воспринимать его мысли, как не другу? — Надо возобновить щит над северной частью замка, Илья. Слышишь?.. Дай мне доступ, я с Искрой и Вджерой сделаю.

Юноша-аурис мгновенно понял, что подразумевается под «дай доступ».

В их «систему» включились ещё трое. Удивительно, но на их действия, как и на наблюдение за атаками, идущими одна за другой, Илье вполне хватало внимания и времени, хотя он никогда раньше не был многозадачным. Структуру исправили и запитали энергией с избытком за долю мгновения до того, как туда пришёлся удар. Он почти смёл только что возведённую конструкцию, но ту, впрочем, тут же возвели заново. Замок не пострадал.

Петербуржцу казалось, что он звенит, будто огромный колокол, — сравнить своё состояние с чем-либо ещё он не мог. Это было и страшно, и ошеломляюще, и сладостно, а почему — юноша не понимал. Зато он понимал, что сейчас эта игра со смертью, кажется, начинает оборачиваться в его пользу. И с увлечением, даже немного отстранённым, не имеющим отношения к чувству самосохранения, Илья следил за собственными действиями и их исходом.

Когда стало ясно, что интериционных систем, да и других, сколько-нибудь серьёзных боевых, у противника не осталось, он обернулся и посмотрел на господина Лонаграна.

— Как вообще при таких возможностях император умудрился проиграть?! Он же наверняка мог всё это и даже больше.

— Мог, — согласился лорд. — Но, думаю, вы уже сейчас вполне понимаете, какое значение может иметь удача. — И по его взгляду почему-то сразу стало понятно, что о Хамингии он всё знает. — Или её отсутствие.

— Не понимаю, при чём тут удача… Умение — да и всё!

— А вы вдумайтесь.

Спорить дальше у Ильи желания не было. У него вообще вдруг не стало ни желаний, ни стремлений, внутри, где-то на уровне живота, что-то оборвалось, и разом обмякли ноги, и сознание отдалилось от тела. Юноша с ошеломлением следил, как Селсид Клар подхватил его тело, а возникшая рядом госпожа Гвелледан сдёрнула с пальца своего подопечного перстень господина Лонаграна, а потом запустила пальцы в его шевелюру у шеи. Магия, искрой промелькнувшая у кистей её рук, воспринялась как нечто материальное, вспыхнувшее и поселившееся рядом. Потом ощущение исчезло.

— Всё нормально. Будет жить.

«Я буду жить»? — удивился Илья. Но суждение леди Уин Нуар в изрядной степени успокоило его. Если она так говорит, должно быть, так оно и есть.

И закрыл глаза. Он плыл по пространству молчания, смутно тревожимого тем, что происходило за пределами его сознания. «Надорвался просто, вот и всё, — вяло подумал юноша. — Как это… Я мыслю, следовательно, существую? А есть ли мыслилка у души»? Беззвучный хрустальный звон наполнял пространство, и движение начинало напоминать медитацию. Это было и странно, и обнадёживающе. Разве так умирают? А где свет в конце тоннеля? Раз мы не умираем, значит, ещё поборемся.

— Что, на самом деле, ты считаешь самой неприятной новостью из всех этих? — прорвался сквозь молчание слегка раздражённый голос малознакомого Илье человека. Кажется, это тот самый господин Аовер, который фигурирует третьим лордом-предводителем армии. — Известие о магической Академии, о подкреплении, полученном Ингеном, или…

— Представь себе, то, что он объявил себя владельцем подлинной Хамингии. Как только наглости хватило. И у тебя — «тыкать» мне. Материнские гены сказываются?

— Прекратите немедленно! — Голос господина Даро отдался в сводах, словно удар в колокол. — Элейна, держите себя в руках. Аоверы-старшие не несут ответственности за действия младшей ветви своего рода.

— Это ещё вопрос.

— Я не собираюсь оправдываться.

— А бесполезно!

— Элейна! Фирдал! Вы для этого сюда пришли — ругаться? Давайте говорить о Хамингии. Господин Инген свято верит в подлинность принадлежащей ему реликвии, но даже если бы не верил, шаг, который он сделал, я мог бы назвать гениальным. С любой точки зрения.

— Подтверждение объявленного факта не выдерживает критики. Как ни крути, но осаду он провалил.

— Императорам тоже не всегда сопутствовала удача. Оправданий и объяснений можно придумать множество. Но очевидно, что единственным ответным шагом с нашей стороны может быть объявление того же самого. А следствием — опять же, единственный исход.