Жан-Поль Бельмондо. Профессионал

– У него есть сценарий? – спросила она.

– Да.

И я протянул ей спичечный коробок. Она расхохоталась.

– Поговори с ним сама, – попросил я.

– Ты, очевидно, решил посмеяться надо мной.

Отсняв очередной план, я вернулся в бар. Очкарик был на том же месте.

– Она хочет прочитать весь сценарий с диалогами, – сказал я.

– Ах, да… Это нормально.

Он схватил горсть сахара, встал, поблагодарил меня и удалился.

Искавший меня ассистент Жан-Мишель Лакор, спросил:

– Ты с ним знаком?

– Нет.

– Это Жан-Люк Годар.

Я пожалел, что не успел поблагодарить его за статью о моем фильме «Кто знает?». Сценарий же, написанный им на спичечном коробке, получил название «На последнем дыхании». А в фильме по этому сценарию снялись Жан-Поль Бельмондо и Джин Сиберг в роли, которую он предлагал моей жене».

Да, у Годара опять не было сценария к его новому фильму, который станет несомненным шедевром. Его оператор Рауль Кутар рассказывал, что тот принес продюсеру несколько рассказов из журнала «Детектив». На одном из них Франсуа Трюффо по просьбе своего приятеля Годара начертал: «Из этого можно сделать интересный сценарий» – и расписался. Так родилась легенда об участии Трюффо в создании сценария «На последнем дыхании». Но продюсеру де Борегару даже авторитетного мнения Трюффо было недостаточно. Куда более важным аргументом для него стало согласие Клода Шаброля «шефствовать» над дебютантом. Страхуясь от риска, де Борегар утвердил смехотворную смету картины – полмиллиона франков, что предполагало съемки в естественных декорациях и с недорогими актерами. Вот почему Годар так приставал к Жан-Полю, который еще не взошел на небосвод высокооплачиваемых звезд. Актриса Лилиан Давид рассказывала, что Годар явился на свидание к ней в кафе на Елисейских полях в помятой шляпе и подтяжках поверх рубахи. Это было очень в духе Годара: он сбивал с толку, вызывал чувство жалости, желание помочь. Лилиан досталась роль подружки Патрисии, у которой главный герой крадет деньги. Американка Джин Сиберг, уже известная по экранизации романа Франсуазы Саган «Здравствуй, грусть», согласилась быть Патрисией (счастливое стечение обстоятельств: в тот момент были отложены съемки другого фильма, где она снималась, и она слонялась по Парижу без дела). Остальные актеры были либо непрофессионалы (как Д. Буланже, будущий сценарист многих фильмов с участием Жан-Поля) либо еще малоизвестны тогда, как, например, Роже Анен и Жан-Пьер Мариель.

Сценарий сочинялся Годаром по ходу съемок, но он отлично знал, что хочет сделать. Фильм повторял многие схемы американского кино, рассказывая о парне, который крадет машину, убивает полицейского, в Париже уговаривает подружку уехать куда подальше, но, выданный ею, попадает под пули копов.

Но эта простая фабула воплощалась Годаром абсолютно новыми изобразительными средствами. Своей картиной он утверждал совершенно иную стилистику во французском кино. Не случайно его фильм будет объявлен манифестом «Новой волны». Составными частями этого стиля были разрыв с тематикой буржуазного «папенькиного кино», очевидный вкус к провокации, съемки в естественных декорациях обычно ручной камерой, очень подвижной, словно подглядывающей за реакциями героев. Недаром Бельмондо скажет потом, что Годар, казалось, снимал скрытой камерой, поэтому у зрителя возникало ощущение «спонтанности», «фонтанирования находок».

– «На последнем дыхании» – фильм, где все позволено. Это было заложено в самой его природе. Что бы люди ни делали, все могло войти в фильм. Я исходил из этого принципа. Я говорил сам себе: традиционное кино завершается, может быть, оно закончилось навсегда, поставим финальную точку, покажем, что позволено все. Я хотел оттолкнуться от условной истории и переделать, переиначить все существующее кино. Я хотел также создать впечатление, что киноприемы только что открыты или в первый раз прочувствованы, – писал о своем фильме Годар.

В рассказе, опубликованном в журнале «Детектив», говорилось о парне, укравшем дипломатическую машину. После того как он убьет мотоциклиста-полицейского, будет установлено, что за ним числятся и другие «грешки». Например, во время пребывания в Америке он убил человека и отсидел в тюрьме. По дороге на родину на теплоходе он знакомится с американской журналисткой, которая направляется в Европу, чтобы взять интервью с кинозвездами. Парень ведет себя как истинный джентльмен, и попутчики станут вспоминать его как «вполне приличного человека». Арестовывают его чисто случайно в Туринг-клубе, приняв за вора, укравшего пальто на верблюжьем меху.

Годару такой финал не нравится. По словам Франсуа Трюффо, он переживал тогда трудности в личной жизни, и спокойный финал его не устраивал. Ему нужна была смерть. Соответственно менялся сюжет фильма.

…Главный герой фильма Мишель Пуакар тоже похищает машину, чтобы добраться до Парижа, забрать там положенные ему деньги и «слинять» куда подальше с девушкой, которая ему нравится, – американкой Патрисией. Убив преследующего его мотоциклиста-полицейского, он бросает машину и поездом добирается до Парижа. Мишель ищет приятеля, чтобы получить с него деньги, находит Патрисию. Она мечтает о карьере журналистки. А пока ради денег она торгует газетами – парижским изданием «Нью-Йорк Геральд Трибюн». Мишель уговаривает ее ехать с ним. Но та не собирается бросать ради него будущую карьеру. Спать с ним она не против, но не более того. Увлеченный ею, Мишель не видит меркантильности и чисто американского прагматизма Патрисии. Чтобы освободиться от него, она выдает его полиции. Он может успеть скрыться, но вместо этого, полный отвращения к предавшей его женщине, к себе, к собственной жизни, – подставляет свою спину под пулю полицейского. «Тотальная форма отказа от мира, в котором он живет, – смерть. Он и выбирает ее», – писали И. Янушевская и В. Демин в сборнике «Мифы и реальность».

Мы видим, как далеко отошел Годар от сюжета в «Детективе». Новый сюжет выстраивался в ходе самих съемок. Вот как описывает Жан-Поль Бельмондо первый съемочный день «На последнем дыхании» в Марселе 17 августа 1959 года:

«Снималась сцена в телефонной будке. Я вошел в нее и ждал указаний от Годара. Увидев мой вопросительный взгляд, он сказал мне: „Делай что хочешь“, а потом: „Давай отложим съемку до завтра. Ничего не соображаю, пошли-ка отсюда“. Продюсер Борегар злился, а меня это расслабило. Ведь большого опыта у меня не было. Я не знал, как себя вести, не понимал намерений Годара. Тот, похоже, сам пока не знал, чего хочет. Решение возникало у него спонтанно, интуитивно. Фильм снимался без синхронной записи звука. Для актера это замечательно! Я и безобразничал перед камерой, совершенно уверенный, что подобная дилетантская картина никогда не выйдет на экран. Ни разу потом я не ощущал такого чувства свободы, как на съемках у Годара. Казалось, перед нами любитель, который развлекается».

Но довольно быстро Бельмондо понял, что Годар не так прост, каким хочет казаться. В его руке всегда была заветная тетрадь, которая помогала ему не сбиваться в сторону от главной линии фильма.

Его указания оператору Раулю Кутару были очень точными и ясными. Его режиссерские «подсказки» актерам – тоже достаточно емкими и конкретными. Бельмондо считает его указания очень ценными. Скажем, он очень помог ему убедительно сыграть в финальной сцене гибели Пуакара. Для съемок была выбрана знакомая Бельмондо улица Кампань-Премьер в XIV округе. Пуакар решает умереть, лишь бы не по пасть в руки полицейских. Он бежит посредине улицы и вот-вот должен упасть от пули. На съемках Годар сказал актеру: «Упадешь, только когда почувствуешь пулю в спине». И Жан-Поль блестяще это «почувствовал». Его лицо искажала искренняя гримаса боли и отвращения, и он падал, разбросав руки, так как будто действительно тяжело ранен. А затем, проведя знакомым жестом пальцев по губам, произносил свою знаменитую предсмертную фразу: «Какая мерзость». Эти два слова относились как к присутствующей в толпе Патрисии, так и к собственной постылой жизни.